Несмотря на его резкие слова, он дает мне шанс. И хотя он имеет в виду мое убийство, если я причиню вред Гвинет, я могу сказать, что теперь ему тоже немного легче.

Он, вероятно, никогда не скажет мне этого, но в глубине души он рад, что это я. Кинг никогда не думал, что кто-то будет достаточно хорош для дочери, ради которой он пожертвовал своей юностью.

— Оставь себе акции, Нейт. Я только проверял тебя с ними, — он закрывает зажигалку. — Но у меня есть одно условие

— Какое?

— Ты что-нибудь придумаешь и найдешь способ уволить Аспен из W&S. Если я это сделаю, Гвен меня возненавидит.

— И ты думаешь, она меня не возненавидит? Также не будет увольнения Аспен. Она старший партнер и лучшее, что у нас есть. Перестань думать своим членом.

— Я не думаю своим членом.

— Да, думаешь. Я был с тобой более двух десятилетий и знаю, как ты был одержим поиском матери Гвинет. Конечно, ты не хотел, чтобы ей была Аспен, но она является ей, и тебе нужно это принять.

— Черт возьми, нет.

Я качаю головой, но ничего не говорю.

Кинг и Аспен не являются моей главной целью. Все, о чем я могу думать, это вернуть Гвинет.

Она, должно быть, так злится на меня.

Гвинет

В тот день, когда вернулся Нейт, я почувствовала это.

В субботу я рано встала с постели без всякой причины и испекла много кексов, которые не стала есть, а затем посоветовала папе бегать трусцой без меня.

Я села на краю бассейна, сжимая ванильный молочный коктейль, сняла кроссовки и окунула ноги в воду.

Иногда это успокаивает, потому что я помню, когда мы с Нейтом занимались здесь горячим сексом. Но в других случаях все, о чем я могу думать, это когда папа пытался его утопить.

Я стряхиваю это изображение, беру молочный коктейль и смотрю на него на солнце.

— Что с тобой, приятель? Почему ты невкусный?

— Ты действительно говоришь с молочным коктейлем?

С тех пор, как я проснулась сегодня утром, у меня было предчувствие, но это ощущение и реальность совершенно разные.

Потому что звук его голоса по прошествии такого долгого времени похож на ударную волну, и теперь он распространяется по мне, зажигая все мои нервы.

Боже. Его голос, эта богатая глубина, сжимает меня тугой петлей.

Его лицо закрывает солнце, когда он смотрит на меня сверху вниз. Если звук его голоса заводит меня в петлю, вид его сильных черт почти поджигает меня — весь бассейн не сможет его потушить.

С тех пор, как я видела его в последний раз, прошла всего пара недель, но похоже, что годы. Может, даже десятилетия.

Я смотрю на все его лицо — на его морщины, на его красоту. Его щетина стала гуще, а плечи как-то шире. Настолько широкие, что скрывают солнце и мир за его пределами. Они блокируют все, кроме него.

Человек, который когда-то топтал все мое ванильное сердце, но все равно заставлял его чувствовать себя любимым и ценным.

Мужчина, без которого я не могу спать, потому что он тот мир, который заставляет мой мозг перестать кричать.

— Ты здесь.

— Похоже на то.

— Почему… куда ты исчез?

— В обязательный отпуск в хижине по распоряжению Кинга.

Тот факт, что он вернулся, что он действительно здесь, а я не сплю, вызывает у меня дрожь возбуждения. Я хочу вскочить, обнять и поцеловать его, пока не перестану дышать.

Хотя нет.

Вулкан, превратившийся в пепел в результате его исчезновения, оживает, и огонь почти пожирает меня.

И его.

Я резко встаю, оставляя молочный коктейль на краю бассейна.

— И ты не мог мне этого сказать? Как ты мог просто уйти?

— Кинг не позволил мне ничего сказать. Он проверял меня.

— Тогда почему ты здесь сейчас?

— Потому что он, наконец, одобряет.

— Правда?

О Боже. Вот почему он улыбнулся мне и обнял меня перед тем, как выйти сегодня утром? Потому что он знал, что Нейт был здесь, и одобряет?

Я знаю, что должна быть счастлива, и я счастлива, но это омрачено горечью, которая взрывается у меня в горле.

— Что, если он никогда бы не одобрил? Ты бы остался в стороне годами?

— Черт возьми, нет. Я просто дал ему немного остыть, оставив между нами некоторое расстояние.

— Мне не нравится это слово. Расстояние. Ненавижу букву Р.

Он обхватывает мои щеки руками.

— Я бы никогда не оставил тебя добровольно, Гвинет. Ты тот человек, в котором я никогда не думал, что безумно нуждаюсь, но с тех пор, как ты поселилась внутри меня, моя жизнь без тебя кажется неполноценной.

— Потому что я немного сумасшедшая?

— Потому что ты особенная. А еще потому, что ты понимаешь меня больше, чем кто-либо когда-либо. Я имею в виду то, что сказал. Я не испытывал чувства, никогда не верил в них, даже тогда, когда мои родители не хотели меня. Как и ты, я презираю свои дни рождения, потому что они напоминают мне, что мое существование не имеет значения. Но я говорю, что мое восприятие изменилось с тех пор, как ты подошла на цыпочках и поцеловали меня в свой восемнадцатый день рождения. Я хотел схватить тебя за гребаную талию и поцеловать в ответ, а я даже не целуюсь.

Мое сердце бешено колотится, глаза увеличиваются в размерах, я не верю своим ушам. Не верю тому, что только что сказал Нейт.

— Ты хотел поцеловать меня?

— Больше, чем я когда-либо хотел заняться сексом, но не мог, потому что все, о чем мог думать, это то, что ты дочь Кинга. Вот почему я избегал тебя последние пару лет. Я хотел оттолкнуть тебя, но ты просто не сдвинулась с места.

— Да, папа научил меня никогда не сдаваться. Особенно в отношении тех, кто мне небезразличен.

— Тогда я должен быть ему благодарен.

— За то, что научил меня не сдаваться?

— И за то, что был пьяным идиотом и зачал тебя в таком юном возрасте.

— Да, я тоже.

— Я счастливый ублюдок, что нашел тебя.

— Хотя иногда я пуста?

— Я тоже иногда пустой.

— Это нормально, — я протягиваю руку и провожу по его щетине. — Мы дополняем друг друга, потому что это и есть любовь, Нейт. Есть плохие дни и хорошие. Да, плохие дни могут быть тяжелыми, с множеством пустых всплесков, красных маркеров и отрицательных чувств. Но это тоже нормально, потому что мы должны поймать друг друга, когда падаем. Мы здесь, чтобы превратить плохие дни в хорошие, потому что мы можем. Я не знаю об остальном мире, но мы с тобой вполне можем это сделать. Ты знаешь почему?

Он хватает мою руку на своей щеке и гладит большим пальцем по ее тыльной стороне, вызывая у меня легкую дрожь.

— Почему?

— Потому что мы команда, Нейт. Только ты и я.

— Ты чертова жемчужина, знаешь это?

— Нет, так что тебе придется говорить мне это каждый день.

— Я буду блять. Помнишь, ты пыталась найти мне хобби?

— Ага.

— Тебе больше не нужно. Я уже нашел это.

— Действительно? Что это? О, это настольные игры?

— Нет.

— Тогда что это?

— Ты.

— Я-я?

— Как ты думаешь, почему я продолжал соглашаться делать все, что ты планировала?

— Я думала, ты меня так успокаиваешь.

— Я не такой бескорыстный. Я делал это, чтобы проводить с тобой больше времени, и чем дольше это длилось, тем глубже ты меня притягивалась к себе.

— Я рада, что проявила настойчивость.

— Я тоже очень рад, — он подносит мою руку к губам и так нежно целует ее, что я таю. — Я знаю, что мы договорились о разводе, когда тебе будет двадцать один год, но я не могу вынести мысли о том, что буду вдали от тебя. Последние пару недель были пытками на всю жизнь.

— Я тоже не могу держаться от тебя подальше, даже если папа против.

— Так ты останешься моей женой?

Я закусываю нижнюю губу.

— Люди будут говорить.

— К черту их.

— Означает ли это, что я могу публично называть тебя своим мужем?

— Всегда, — он тяжело дышит, рубашка его костюма растягивается от глубины его вдоха и выдоха. — Я люблю тебя, девочка. Я люблю твою красочность так же сильно, как твою пустоту.