До последней капли.

— Блять, Гвинет. С каких это пор ты научилась так говорить?

— Ты научил.

— Я?

— Ага. Потому что ты заставил меня захотеть быть женщиной.

— Ты хотела быть для меня женщиной?

— Да.

— Почему?

— Из-за того, как ты прикасался ко мне. И что хочешь меня.

— Значит, эти соски принадлежат мне, не так ли? — он сжимает один грубо, сильно, и я хнычу, но это быстро переходит в стон, когда он так же сильно сжимает мою грудь. — Эта киска тоже моя. Это моя киска, не так ли?

— Черт…

— Язык.

— М-м-м.

— Ответь мне, Гвинет. Чья это киска?

— Твоя.

— Верно. Моя. Так почему ты отдала его кому-то другому? Почему другой ублюдок смотрел на мою киску, не говоря уже о том, что прикасался к ней

Боже. Если он будет продолжать говорить так грязно, я могу кончить прямо сейчас.

— Потому что тебя там не было… ты не трогал меня, поэтому мне пришлось позволить мальчикам сделать это, но знаешь что?

— Что? — он стягивает мои трусики по моим ногам, и я не обращаю внимания на влажный след, покрывающий мои бедра. Я не зацикливаюсь на том, как его пальцы бесстыдно становятся влажными, потому что озабочена чем-то другим.

Его лицо держит меня в заложниках. Его красивое неземное лицо крадет мои мечты с тех пор, как я начала видеть в нем мужчину.

Я понижаю голос, глядя на него из-под ресниц.

— Я думала о тебе все время, пока они прикасались ко мне. Я представляла твои пальцы внутри меня и твой язык, облизывающий меня. Твои руки тоже были на мне, и они были такими сильными и мужественными, что я не могу перестать думать о них.

Он замирает с моими трусиками в руке, его глаза приобретают бешеный оттенок восхитительно коричневого.

— Блядь. Ты убьешь меня.

— Это плохо?

— Это чертова катастрофа.

— Я тоже заплачу за это?

— Черт возьми, да, — он отпускает мой сосок, и я издаю шумный разочарованный звук, теряя контакт.

Но мне не нужно долго ждать его следующего шага, потому что он снова засовывает мои трусики в карман и расставляет мои ноги шире. Шире, чем я думала, но мои ступни все еще стоят на его столе. А потом он приподнимает край моей юбки и засовывает в рот.

— Кусай и не отпускай.

Я делаю это, мои зубы впиваются в черный материал, но я не понимаю, почему он говорит мне не отпускать, ровно до того момента, пока он не опускает голову вниз.

Пока его рот не касается моего пульсирующего клитора. И, черт возьми, если бы я думала, что его пальцы — это оружие массового удовольствия, то его рот находится в совершенно другой категории.

Он проводит языком по моим влажным складкам, делая их еще более влажными и скользкими, а моя голова запрокидывается так далеко, что я удивлена, что не сломала шею. Удовольствие настолько чертовски сильное, что я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, где его тело встречается с моим.

Куда опускается его рот, и как сильно сосет. Так сильно, что я дрожу, так сильно, что мне кажется, он изгоняет мою душу.

Юбка выпадает с моих зубов. Я ничего не могу с собой поделать.

— Святое… дерьмо… черт…

— Что я сказал о языке? — он говорит напротив чувствительного места, и это похоже на грохот по моей сверхчувствительной коже.

— Я не могу… не могу это контролировать.

— Потому что ты близко?

— Да, — и потому что это он. Но я не могу этого сказать, потому что он продолжает выводить узоры своим языком на другом месте.

Мой клитор.

Черт. Дерьмо!

Спазмы охватывают меня без предупреждения, и я падаю. Я так сильно падаю, что, думаю, никогда не остановлюсь.

Падаю.

Удовольствие.

Порочность всего этого.

Тем не менее, я словно в тумане, и думаю, что все кончено. Но его щетина скользит по чувствительной коже моих бедер, а он все еще ласкает меня, сосет, покусывает, мучает мой чувствительный клитор.

По какой-то причине я сейчас намного ближе к пику, чем когда он трогал меня пальцами. И это приятно. Это такая чертовски приятная боль.

— Нейт… я больше…не выдержу… — я тянусь рукой к его волосам, пытаясь коснуться этих прядей, оттолкнуть его.

— Руки и ноги на столе, Гвинет.

Я возвращаюсь в исходное положение, хотя мои бедра сжимаются, и я чувствую, что меня поджигают.

— Это слишком. Не думаю, что смогу это выдержать.

Он поднимает голову между моих бедер, и я немного разочарована, не знаю почему.

— Мне остановиться, малышка?

Я даже не думаю об этом, качая головой.

— Хорошо, потому что я не планировал. А теперь прикуси юбку, пока не привлекла внимание всего этажа.

О Боже. Я забыла, что это рабочее место и кто-то может услышать. Пожалуйста, скажите мне, что у него здесь есть какая-то звукоизоляционная система, потому что я не могу контролировать звуки, которые выходят наружу, даже юбка между моими губами не помогает, когда он снова начинает сосать и лизать. Но на этот раз все по-другому. На этот раз он преподает мне урок, он учит меня, как себя вести.

Поэтому, когда его рот скользит к моему входу, я снова на грани. Но он не останавливается на достигнутом. Он засовывает свой язык в мое тугое отверстие, и оно настолько узкое, что я не могу поверить, что только прошлой ночью он вошел в него тремя пальцами.

Я беспорядочно бормочу что-то, моя слюна пропитывает мою юбку, когда он трахает меня своим языком в ритме, от которого у меня перехватывает дыхание и я полностью бреду.

Если он так умеет работать своим ртом, то какого это будет с его членом? И мысль о его члене во мне заставляет меня кончить.

Я корчусь на столе, ноги падают, а сердце колотится в груди.

Нейт продолжает сосать, лизать, трахать, снова и снова вытягивая волну удовольствия, пока я снова не оказываюсь на грани.

Когда он, наконец, поднимает голову между моих ног, которые превратились в желе, но я не зацикливаюсь на этом, потому что он облизывает губы. Те же губы, которые сосали, покусывали и трахали мою киску.

Я очарована этим видом, как он показывает, как попробовал меня, как смакует мой вкус на своем языке. Я не могу отвести взгляд. Не могу даже вдохнуть воздух в мои измученные легкие.

— У тебя действительно вкус очень плохой девочки.

Блять.

Я думаю, что что-то покинуло меня и перешло к нему. Я не знаю, что это, но мне кажется, что-то важно.

Жизненно необходимый.

И теперь я не могу его вернуть.

Натаниэль

Я никогда не играл в игры.

Это пустая трата времени и отсутствие цели, и это то, чем занимаются глупцы, чтобы чувствовать себя хитрыми или важными. Подобные утверждения абсолютно ничего не значат для меня.

Во всяком случае, это я создаю игры и устанавливаю правила, которым должны следовать все.

Так что представьте мое чертово удивление, когда я оказываюсь втянутым в игру, в которой не собирался участвовать. Игра, которой вообще не должно было существовать.

Я сейчас в центре внимания. Прямо там, где разворачивается игра — Гвинет.

«Ты можешь играть со мной сколько хочешь. Я буду твоей игрушкой».

Эти простые слова превратили меня в грёбаного ненасытного зверя. Я не только выиграл у нее в середине игры, но и имел полное право играть с ней, мучить, пытать ее.

Прошла неделя. Неделя с того дня, как я нарушил собственный протокол и внес секс в работу. Когда я заставил ее кончить и попробовал ее сладкую киску.

Я не смешиваю приятное с полезным. Никогда. Это непрофессионально, надоедливо и чертовски отвлекает.

Или это то, что я думал до моей ненужной игры с Гвинет. Потому что я, черт возьми, не подумал о рисках, когда сказал ей раздвинуть ноги, а затем приступил к действиям.

И, как у наркомана, потребность в большем увеличивалась с каждым днем.

Так вот, я ищу это долбаное отвлечение.

Я говорю ей вести себя правильно, а она этого не делает. Гвинет действительно не знает, как это сделать. Она либо уронит что-нибудь и наклонится, чтобы поднять это, выставляя напоказ свою задницу, либо флиртует с Кристофом.