— Он всегда любил Лизавету.

— Да, — поморщился Фёдор, признавая правоту. Из всех своих жен Император больше всего любил именно третью, а когда во время родов Лариса умерла, отец больше всего внимания уделял именно её дочерям: Лизавете и Авроре. — Но раньше он отделял долг от эмоций. Хотя я не уверен, что он вообще что-либо способен испытывать. Порой мне кажется, что он не сильно отличается от тильгриммов. Должна же быть причина!

— А с сестрой не говорил?

— Да пошла она! Мы с ней почти не разговариваем, ты прекрасно знаешь.

— Знаю, но с ней шансов выяснить, что же случилось, больше, чем с отцом.

— Тут ты прав…

Они замолчали, потихоньку потягивая напиток прямо из бутылки и глядя на морскую гладь и корабли, что плывут вдалеке.

— Федь…

— Что?

— А ты сильно любишь свою сестру?

Фёдор на этом вопросе даже подавился и с удивлением уставился на друга.

— О чем ты?

— Ну… Сам посуди. Отец отнял то, что по праву принадлежит тебе, и единственный способ это исправить…

— Хватит! То, что ты предлагаешь… Это…

Лев тут же улыбнулся, словно это была неудачная шутка, и примирительно поднял руки. Но Фёдор зацепился за эту идею, вед Лев был прав. Переубедить отца — это почти безнадежная задача. А значит единственный способ вновь стать наследником — избавиться от сестры.

Любил ли он Лизавету? Конечно нет.

Их связывал только отец.

— Она же должна была стать твой будущей женой, — напомнил Фёдор другу.

— Теперь она подстилка Старцева. Такая жена мне не нужна, какой бы смазливой она не была.

— Теперь-то она наследница.

— Да брось, ты же прекрасно знаешь, что я ей не нравлюсь. Никогда не нравился, — поморщился Лев. — Она предпочла ползать в грязи с солдатами, лишь бы не оказаться в моей постели, а это о многом говорит. Стать её мужем, мужем Императрицы, это конечно соблазнительно, но учитывая наши отношения, вряд ли мне найдется место не то что рядом с ней, но и при дворе.

— Да брось, Лизавета конечно упряма и взбалмошна, но не злопамятна.

— Да-да, — вздохнул Лев, отхлебнув из бутылки.

— И вообще, твои намеки… Я-то понимаю, что ты не серьезно, но это звучит как государственная измена.

— Не помню, чтобы давал ей свою клятву. Для меня именно ты будущий Император, наследник престола, а не твоя сестра.

Фёдор скривился, бросив косой взгляд на друга.

Считал ли он Лизавету настоящей сестрой? Нет.

Император всегда был строг к юному наследнику, заставляя его быть лучше всех. Лучшим в фехтовании, лучшим в стрельбе, лучшим в учебе. Лишь в последние пару лет Фёдор сумел хоть немного выдохнуть с облегчением, словно отец убедился, что сын вырос именно таким, каким и должен быть наследник, и сбавил давление. График у цесаревича все ещё был довольно плотный, заполненный работой с целой кучей учителей, но теперь у него появлялись свободные дни, как вчера и сегодня.

Теперь же внутри Фёдора закипала ярость от осознания того, что все это было зря. Лизавета могла похвастаться настоящим счастливым детством, и это была одна из тех вещей, за которые брат её ненавидел. Сколько раз он видел, как она веселилась, играла в фонтанах со своей “игрушкой”, пока он, уставший после очередной тренировки, должен был идти на какой-нибудь урок экономики.

— Уж кто-кто, а именно ты и только ты достоин занять престол, — добавил Лев.

— Может ты и прав… Может ты и прав… — кивнул Фёдор, а затем, выждав немного, уточнил. — Ты говорил что считаешь только меня достойным. Так считаешь… только ты?

— Нет конечно. Так считает мой отец, так считает ещё очень много людей, и с нашими связями… мы… думаю… вполне можем… организовать несчастный случай.

— Ничего не хочу знать, — оборвал он его. — Я ни в чем не участвую и ни о чем не знаю. Но если я всё-таки сяду на престол, то не забуду своих друзей, так и знай.

— Разумеется, Ваше Величество.

Конец третьей книги.