Борис слышал, как вышибают двери на первом этаже. Слышал быстрый топот десятков пар ног. На языке приятно горчил никотин. Бабай сделал последнюю затяжку и вдавил окурок в пепельницу. Дверь в кабинет вынесли моментально. Пространство небольшой комнатушки заполнили люди в форме и с автоматами в руках.

Бабай продолжал неподвижно сидеть в кресле, лениво рассматривая вошедших.

— В сторону! — рявкнул Германн, пробираясь вперед. — Отошли на хер в сторону! — от крика на его висках вздулись вены.

— Ну здравствуй, — Борис медленно перевел взгляд в сторону Прокурора.

— Вышли все отсюда. Быстро! Вышли все на хер из этого гребанного кабинета! Быстро!!! — от повторного крика к лицу Германна прилила кровь. Щеки налились багровым оттенком.

— Решил попугать меня своими солдатиками? Папа в детстве не покупал? Ну знаешь, такие зелененькие. Игрушечные. Решил исправить это упущение? — Борис не мог удержать в себе иронию.

— Тебе отсюда живым уже не выйти, — Германна трясло от злости. — То, что ты устроил, я тебе с рук спускать не собираюсь. Ты зарвался, Бабаев. Здесь повсюду мои люди. Ты окружен.

— Стягивать спецназ к дому, в котором ни одна дверь не закрыта. Это в твоем духе, Геша.

— Ёрничай. Позволяю. Но знаешь, что самое забавное? — Прокурор быстро подошел к письменному столу и ухватил Бабая за загривок. — Ты у меня под колпаком, — он приложил Бориса головой об стол.

В ушах Бабая всё резко зазвенело, а перед глазами разошлись белые круги. Боль пришла далеко не сразу.

— Перед тем как ты подохнешь, я хочу, чтобы ты знал, — прижав сухие губы к уху Бориса, прорычал Германн. — Я убью твоего брата, и твою шалаву, и твоего ублюдка. Думал, что я не узнаю?

— Тебе понадобилось целых два года, чтобы сложить в уме два и два, — оскалился Бабай, демонстрируя свои окровавленные зубы.

— Даже не будешь сопротивляться? — Германн выволок Бориса из-за стола и впечатал в пол, приложив на этот раз затылком.

Белые круги перед глазами Бабая вдруг рассыпались на крошечные пульсирующее звёздочки.

— У тебя есть бабки. Есть влияние. Но ты всё такой же тупой Геша, — Борис отхаркнул кровь. — Каким я тебя и запомнил.

— Я пущу по кругу твою девку, — Германн вжал в щеку Бабая подошву своего ботинка. — А брата на куски покромсаю. Пусть я тупой, а ты умней? Пустить на свет ублюдка, заведомо зная, что я всё равно до него доберусь. Умно, ничего не скажешь.

— Ты никогда не просчитывал свои ходы. Никогда не думал наперед, Геша. Никогда. В этом твоя главная ошибка. Слишком рано к тебе пришли власть и деньги.

— О чем это ты? — Германн сильней вдавил ботинок в лицо Бабая, упиваясь одной лишь мыслью, что сейчас может просто раздавить этот ненавистный череп. Раздавить и выпустить мозги.

— Я пустил ребенка заведомо зная, что ты до него НЕ доберешься. Ты прав — отсюда я живым уже не выйду, и ты не выйдешь вместе со мной.

Я резко проснулась среди ночи и тихо испуганно прошептала имя Бориса. Почти позвала его, смутно понимая, что он не придет и не услышит меня. Я не помнила, что мне снилось и снилось ли вообще хоть что-то.

На душе было неспокойно и страшно тяжело. Я встала с кровати, немного походила по комнате, но тревога так никуда и не исчезла. Выйдя из спальни, я зашла в детскую, чтобы проверить, как там Макс. Он спал. Приглушенный мягкий свет ночника смиренно сторожил сон моего сыночка.

Привалившись спиной к стене, я тихо выдохнула и прижала ладони к груди. Сердце по-прежнему бешено колотилось под рёбрами. Я снова подумала о Борисе и крепко-крепко закрыла глаза. Ко мне вернулось предчувствие. Нехорошее и навязчивое.

— Господи, — тихо прошептала я. — Помоги ему. Пожалуйста. Помоги.

Вдруг где-то на первом этаже, в районе гостиной, послышался глухой шум. Аккуратно прикрыв дверь в детскую, я спустилась по лестнице и увидела Вала. Он быстро застёгивал небольшую дорожную сумку. Смарт-часы на запястье беззвучно мигали, оповещая о чем-то.

— Ты куда? — взволновано спросила я у Вала.

Он часто мог работать ночью, но никогда вот так еще не срывался куда-то ехать.

— У меня рейс через полтора часа, — непривычно холодным тоном ответил он.

— Но ты мне ничего об этом не говорил. Тебя Нил куда-то отправляет? — я растерянно посмотрела на Вала, он быстро взглянул на меня.

В его коротком напряженном взгляде я прочла ответ. Чья-то невидимая железная рука мгновенно сдавила мое горло. Давно ведь должно было отпустить, но я всё так же остро реагировала на любую ситуацию, которая даже косвенно могла касаться Бабая.

Стараясь дышать глубже, я ждала от Вала хоть каких-нибудь объяснений, но он молчал. И это молчание убивало меня. Да я и так давно мертва. Изнутри. Макс своим появлением исцелил меня лишь наполовину, а вторая всё еще оставалась холодной и неподвижной. Смерть родителей, встреча с Борисом… Это не просто про боль. Это про такое ужасающее и жестокое чувство, от которого невозможно скрыться. Оно рвёт, грызёт изнутри и крошит кости. Изо дня в день. Перманентно. Это какая-то вечная агония.

— Что с ним? — мой голос задрожал.

Я вплотную подошла к Валу.

— Посмотри на меня и скажи, что с ним? — каждый вдох больно обжигал лёгкие.

Я не хотела плакать, не хотела впадать в истерику, но сложно контролировать себя, когда дело касается любимого человека.

— Не знаю, — нервно ответил Вал и устало помассировал веки. — Толком ничего еще непонятно, поэтому я и лечу, чтобы всё выяснить.

— Вал, — я задышала чаще, из последних сил стараясь предотвратить собственные рыдания.

— Мне нечего тебе сказать, Злата. Нет никаких точных новостей. Обнадёживать тебя понапрасну или огорчать я тоже не хочу.

Я беспомощно уткнулась лбом в грудь Вала, чувствуя, что меня начала бить сильная дрожь.

— Мне пора, — прошептал он и мягко отстранил от себя.

— Я боюсь его потерять, — глотая слёзы, созналась я. — Боюсь навсегда его потерять.

Густые тёмные брови Вала собрались «домиком», образовывая на лбу неглубокие морщинки. Он ничего не ответил, только опустил ладонь мне на затылок, быстро поцеловал в макушку, а затем в спешке ушел.

Щёлкнул замок входной двери. Я зажала рот рукой, боясь спугнуть застывшую в гостиной тишину. В мыслях на какую-то долю секунды образовалась пустота. Затем всё закружилось с бешеной тошнотворной быстротой.

Я быстро поднялась к себе в спальню и схватила с прикроватной тумбочки телефон. Последнее, о чем я думала, так это о времени суток. Игнорируя глубокую ночь, я быстро набрала Катю. Пришлось сесть, потому что дрожь в коленях жутко начала раздражать.

Больно кусая нижнюю губу, я ждала, когда Катя поднимет трубку. Буквально умоляла ее сделать это.

— Злата, — послышался голос подруги. Она явно еще не спала.

В голове мелькнула спасительная мысль, связанная с тем, что из-за завала на работе Катя всё еще не спит. Но горький привкус фальши отрезвлял.

— Злата, я не знаю, что сказать, — продолжила Катя. — Стас ничего мне толком не объяснил. Просто молча отправил в аэропорт. Побуду у родителей какое-то время.

— Вал скоро прилетит. Он мне тоже ничего сказал. Я не дура. Что-то случилось с Борей, — слёзы скользнули по щекам, я шмыгнула носом.

— Он подорвал несколько складов, — вдруг заявила Катя. — За чертой города есть фабрика и склады. Всё давно под крылом Германна. Один из складов отдан для хранения и сбыта наркотиков. Я подробностей не знаю. Бабай устроил провокацию. У нас об этом взрыве по всем новостям рассказывали. А потом… Затишье настало. Несколько дней вообще ничего не происходило.

Я судорожно вытирала глаза краем шелкового халата, но слёзы даже не думали прекращаться.

— Германн просто готовился. Стянул спецназ к загородному дому Бабая. У Германна есть все полномочия. В общем, взрыв там произошел, Злата. Больше я ничего не знаю. Пыталась хоть каких-то ответов добиться от Стаса. Но он молчит.