Закончив с лечением, я передал в руки Мори чертежи, велев ему уже в ближайшие часы найти мастеров, которые будут заниматься строительством. Мне хотелось обговорить с ними все детали до отбытия из Цитадели. Решив еще несколько вопросов, я уже почти бегом устремился назад.

К моему появлению все воины уже собрались, плотным кругом обступив шесть тел. Действительно все. Были здесь и гномы, и люди, и эльфы, и даже Кацуми с двумя кицунэ. Все, кто сражался вчера и сегодня, пришли почтить память погибших, и перед ними стояли вскрытые бочки с элем.

Наполнив свою кружку, я поднял ее вверх и разговоры стали постепенно смолкать. Спустя несколько секунд, в наступившей тишине, мой голос, хриплый, усталый, разнесся над полем:

— Последний раз я поднимал кружку на празднике, пообещав, что мы сокрушим врага, если он явится на порог. Это было сказано всего шесть часов назад и вот ирония — нечисть действительно пришла к нам в дом, и познала смерть, окончательную смерть. Мои слова исполнились, но теперь нет среди нас шестерых из тех, кто их слышал. Они погибли, честно и храбро сражаясь с врагом и сейчас предстают пред Богами, пред Кетаном и Владыкой света, отчитываясь за прожитую жизнь. Их не вернуть к нам. Однако в наших же силах стать свидетелями на суде душ. Здесь и сейчас я свидетельствую, что гномы Броди, Ясен, Мири, Келги, Тин и человек Биргем честно исполнили свой долг. Те, кто согласен с этим, поднимите вверх свои чаши!

Семьдесят шесть рук взметнулись вверх, присоединилась даже Айлин, привыкшая к совершенно иным обрядам. Но я уже знал, что девушка не представляла ту когорту фанатиков, что цеплялась за форму, а не смысл. Она честно и праведно служила своему Богу, но не теряла рассудка. Впрочем, это в среде духовенства Империи являлось правилом, а не исключением. Айлин присоединилась к обряду, который не оскорблял ее Бога, и тем самым заслужила уважение гномов, а значит, заслужил его и Владыка света.

— Мы просим Кетана и Владыку света о милости к павшим, об их счастливом перерождении! Dat khaz meliku suz yenetu!*

— Dat khaz meliku suz yenetu! — подхватили гномы и опрокинули в себя содержимое чаш.

Подгорные жители не обставляют долгих церемоний прощания, и потому этими словами можно было и ограничиться, но следовало сказать и иные, не менее важные:

— Враг пришел в наш дом и был уничтожен. Однако кровь павших требует большего, она требует сокрушить нежить в их собственном логове. И этим мы займемся без промедления. Выступление армии назначено на восемь часов. А потому успейте выспаться за оставшееся время. Впереди нас ждет тяжелый путь и новые сражения.

*Пусть наши дороги пересекутся! Кхуздул, язык гномов Средиземья.

…

Войска выступили точно в назначенный час. Несмотря на суету сборов и усталость воинов, не успевших достаточно отдохнуть. Однако задерживаться было нельзя — путь через северный туннель был долог, и чтобы преодолеть его требовалось выйти как можно раньше. В Цитадели был оставлен сильный гарнизон, на случай, если враг атакует в наше отсутствие, командование над которым было поручено Громи. Я взял с собой всех эльфов, людей и кицунэ-переселенцев, а также более половины гномов, и надеялся, что не ошибся в распределении сил. Впрочем, первый день недели не демонстрировал опасности. Путешествие проходило по уже давно разведанной местности, и даже мелкие твари, вроде крыс, не попадались на пути, спеша убраться с пути наступающей армии.

Благодаря этому я мог спокойно погрузиться в свои мысли, катая в ладони выточенные из камня шарики. Они хорошо развивали ловкость, и были много лучше иных способом тренировки в походе.

— Господин, может ли ваша покорная слуга обратиться? — прозвучал рядом со мной тихий, просящий голосок.

«Как же, покорная» — подумал я, оборачиваясь на звук. Разумеется, это была Кацуми, принявшая подчеркнуто скромный вид — поникшие ушки, смотрящие в землю глаза, прижатые к телу хвосты. Если бы не то, что я узнал об этой чертовке за сутки — определенно бы поверил в ее покорность, а так… Две кражи, не подчинение приказам, изворотливость и лукавство чуть ли не в каждом поступке. И это только малый перечень того, что я о ней знаю. Однако, несмотря на все произошедшее, лисица продолжала строить из себя саму невинность, и главное до чего же талантливо!

— Кацуми, может не нужно этого притворства?

— Неужели господину не нравится? — большие золотистые глаза посмотрели на меня с мольбой. — Его слуга готова исполнить любой приказ, даже самые тайные желания своего повелителя!

Слово «тайные» было произнесено с особой интонацией, но при этом взгляд лисицы остался все столь же умоляющим. Вот как ей это удается?

— Я учту, — только и смог сказать в ответ. — Так что ты хотела?

— Я обещала рассказать господину все, что лежит на моем сердце, все свои секреты…

— Замечательно, — перебил я лисицу, — можешь говорить.

— Как вы нетерпеливы, господин, — с укором заметила Кацуми, — вы знаете, что девушкам нужны внимание и забота, дабы растопить их сердца?

— Догадываюсь. А теперь ты можешь рассказать мне о своих целях? О том, почему бросалась бой? Ты делала это из-за пятого хвоста?

Лисица печально вздохнула, но все же заговорила о деле:

— Да, вы правы, господин — это была одна из ступеней, к которой я долго шла. Столь близкая, что желание ее достичь было нестерпимым. А потому я действовала несколько опрометчиво, за что прошу меня простить.

Под опрометчивостью эта вертихвостка, наверное, понимает то, что вынуждена была столь скоро раскрыться? Хотя с ее характером она все равно не смогла бы долго носить одну маску, по крайней мере мне так кажется. Но спросил я о другом:

— Ты сказала, что пятый хвост был одной из ступеней, тогда твоя цель получить девять хвостов?

— Выше, много выше, — с улыбкой ответила кицунэ. — Я желаю Возвышения.

О такой возможности в мире Лендлордов мне слышать не приходилось, но в японской мифологии, которую я по случаю изучил, она действительно существовала. Вроде бы через возвышение лисы могли вернуться к своей Богине Инари, на небеса с которых спустились. Но так было в традиционной японской мифологии, а как обстоят дела в мире Лендлордов?

— Ты хочешь вернуться к Богине?

— Что? — Кацуми рассмеялась, тихо, мелодично, изящной, тонкой рукой закрывая уста. — Нет, что вы. Я просто хочу стать сильнее и бессмертие, чтобы более никого не бояться и оберегать свой народ. Мы, кицунэ, слабы, мы прячемся, скрываемся от всех за иллюзиями, словами пытаясь вымолить себе место среди других разумных. Большинство смирилось с таким положением, но не я. Я хочу обрести силу, с которой будут считаться. Хочу с тех пор, как помню себя. И буду идти по этому пути до конца, даже если он приведет к смерти.

Красиво сказано, однако мне показалось, что в этот раз Кацуми не лукавила, а говорила честно и открыто. И я понимал такую позицию, ведь и сам стремился к подобному. Между нами лишь та разница, что мне требуется не только стать сильнее самому, но и собрать вокруг себя сильных разумных, а еще сокрушить своих врагов, на диво многочисленных.

— Достойная цель, и я могу помочь тебе в ее достижении, но только на определенных условиях.

— Я слушаю, господин, — откликнулась Кацуми.

— Ты прекратишь воровать, здесь это не принято делать. Если что-то нужно — просто спроси.

— Конечно, господин.

— Не перебивай, я только начал. Ты будешь подчиняться приказам, и исполнять их в точности. Более самовольства я не потерплю. Три предупреждения, и, если их окажется недостаточно, некая лисица отправится в Кинрэд, охранять петрушку.

— Хорошо, господин, — на этот раз голос Кацуми был уже не столь уверенным.

— И наконец, ты расскажешь мне все о своих умениях и более не будешь пытаться что-либо скрывать до подходящего момента.

— Как прикажете, господин, — произнесла девушка с видом полной покорности судьбе.