— Не ори. Ребенка разбудишь.

Тарас будто поперхнулся воздухом. Оглянулся, хотя за его спиной была лишь плита.

— Ребенок? Взрослый?

— Да. Восемь месяцев.

— Ты издеваешься?

Не откладывая сигареты, Катерина вышла в коридор, достала из сумочки кошелек и раскрыла его. В прозрачный кармашек было вложено фото улыбчивого младенца.

— Просто... у тебя слишком чисто, — Тарас вернулся на кухню и плеснул себе еще виски в стакан. — И тихо.

— Сейчас ночь, — Катерина прислонилась спиной к стене.

— Когда мои были такими, время суток не имело значения.

Теперь Тарас пил медленно, небольшими глотками. Его взгляд был пристальный, тягучий и уставший.

— У тебя пепел упал, — Тарас указал на него стаканом.

Катерина впервые за последние минуты поднесла сигарету к губам. Затянулась.

Промолчала.

Тарас поставил стакан на стол, взял салфетку. Он опустился перед Катериной на корточки и собрал пепел с пола. Медленно выпрямился, перетекая взглядом по ее телу. Теперь Тарас стоял так близко к ней, что Катерине пришлось отвернуться, лишь бы не выдохнуть дым ему в лицо.

Она почувствовала, как Тарас коснулся взглядом ее шеи, и от этого следующая затяжка получилась глубокой.

— Ты тоже этого хочешь, — с легкой хрипотцой произнес Тарас.

Он перехватил пальцами ее сигарету и затянулся сам. Упругой струйкой выдохнул дым чуть ниже мочки ее уха.

— Чего — этого? — Катерина вдруг осознала, что не может заставить себя повернуться к Тарасу лицом.

— Ты тоже хочешь, чтобы я нашел Анну.

— Зачем мне это? — даже голос будто принадлежал не ей.

— Из-за того журналиста.

Катерина посмотрела Тарасу в глаза. Словно глянула в колодец звездной ночью: и тянет, и жутко. Давно она такого не чувствовала.

— Ты пробовал найти Анну через детей? Заглядывал в сад, в школу?

— Я не знаю ни номера сада, ни номера школы, — дыхание Тараса касалось ее щеки. — Мне что, теперь их все обойти? К тому же, возможно, Анна детей никуда не водит, раз работу бросила.

— А жить ей на что?

— К теще своей я тоже заглядывал, Анны там нет. Так что бьюсь об заклад, этот журналист ее содержит, — Тарас задумался, выпустил дым к потолку. — Все женщины — шлюхи. В большей или меньшей степени. Даже моя жена. А сколько стоишь ты?

Катерина хохотнула. Попыталась отобрать у Тараса сигарету, но он отвел руку — не отдал. Катерина взяла новую в пачке на подоконнике.

— Сегодня я стою столько, что у тебя даже на расстегнутую молнию моего платья не хватит.

— А завтра? — с насмешкой спросил Тарас.

— А завтра... посмотрим на рыночную ситуацию.

Тарас хмыкнул. Кивнул сам себе. Заценил товар?

— Мне нужно возвращаться в Москву.

Элегантно зажав между пальцами сигарету, Катерина повела плечом.

— Возвращайся в воскресенье утром. Я покажу место, где в это время подрабатывает Анна.

Тарас вдавил сигарету в пепельницу.

— Я приду.

— Не сомневаюсь.

Наблюдая в окно, как, слегка покачиваясь, Тарас садится в машину, Катерина подумала, что были и более быстрые способы найти Анну. Но к чему спешить?

Лео стоял на стремянке, навешивая на голую лампочку бумажный оранжевый абажур. Теперь на их кухне будет личное солнце.

— Эй, не подглядывай! — Лео сжал ноги, будто на нем была юбка, а не джинсы.

Анна хихикнула и снова перевела взгляд на «дупло».

Она смотрела на стену уже больше часа — с тех пор, как приняла предложение о работе.

Лео был уверен: ее согласие — огромный шаг на пути к счастливой жизни.

Он сразу увел детей в другую комнату. Сначала вырезал и клеил с ними бумажный абажур, чтобы малявки не мешали маме думать, но вскоре ощутил, что дико соскучился по Анне. Тогда он включил детям на ноуте «Как приручить дракона» и выскользнул на кухню. Анна по-прежнему неподвижно стояла напротив стены, касаясь пальцами подбородка. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что вынырнула из них лишь после просьбы не подглядывать. И то на пару секунд.

Да, сейчас Анна была далеко от него. Но это не значило, что Лео не мог быть с ней рядом.

Он подошел к Анне сзади, отвел прядь ее волос за спину и будто невзначай коснулся обнаженной спины. Как прекрасны эти женские маечки с завязками на шее ― столько простора для действий! Тело Анны вмиг отозвалось на прикосновение — она вздрогнула, будто от едва ощутимого удара током. Лео руку не убрал.

— Наверное, для такой творческой работы нужно одиночество, — прошептал он ей на ухо.

— Нет-нет, — Анна мотнула головой — пощекотала волосами его подбородок. — Без тебя у меня ничего не получится.

— Окей. Тогда я постою сзади и пообнимаю тебя, — Лео коснулся губами ее шеи.

Анна прижалась к нему.

— Ты пообнимаешь меня, а я буду делать вид, что обдумываю работу.

— Это непродуктивно, — Лео легонько погладил место поцелуя. И поцеловал снова.

— Я сейчас немного постою с закрытыми глазами и начну. Ты только не уходи... Все, я начинаю работать.

— Я не уйду.

— Спасибо, — Анна погладила его руку.

— М-м-м! — Лео провел носом по ложбинке на ее шее. — Не отвлекайся.

— Тогда обнимай меня не так нежно — по-рабочему.

По-рабочему? Такие вот крепкие деловые объятия. Именно сейчас, когда Анна двигалась так эротично и притягательно. Или застывала — и словно становилась ближе и доступнее. Когда говорила, касаясь звуком голоса его звенящих нервов. Или молчала — тогда его звенящих нервов касалось ее дыхание. Да, у творческих людей невероятная фантазия.

— Может, я просто постою рядом? А то у меня не получается «по-рабочему».

— Ладно. Давай, просто рядом, но за спиной. Чтобы ты не попадал в мое поле зрения. А то, похоже, ничего не выйдет.

— Окей, — Лео сел в кресло позади Анны.

— Попробуем так… Молодец, сидишь тихо, не отвлекаешь.

— Знаешь, скольких усилий это требует?

— Догадываюсь. Примерно столько же, сколько мне — не отвлекаться. А теперь — тшш, — она приложила палец к губам.

По-прежнему не двигаясь, Анна смотрела на стену, а Лео смотрел на Анну и думал о том, что, похоже, до этого вечера сам он ни черта не понимал в счастье.

— Лео, ты позавтракал? — спрашиваю я.

— Лео, ты позавтракал?

— Не дразнись!

— Не дразнись!

— Ты так быстро учишься, что, пожалуй, я закончу консультации прямо сейчас и свалю в Лондон.

— Нет, моя Анна, я еще не позавтракал, — Лео обнимает меня сзади, пока я раскладываю гречку по тарелкам.

Мне нравятся наши с Лео перепалки. А еще больше мне нравится момент, когда кто-то из нас сдается. В этом моменте столько нежности…

— Я не хочу есть гречку! — заявляет Машка, с постным лицом усаживаясь за стол.

— Ну и сиди голодная, — через плечо отвечаю я.

Мои дети знают, где находится холодильник.

Немного фантазии — и за пару дней этот скучный белый агрегат стал частью сказки «Маша и Медведь». Теперь Мишка будто тянет его на спине вместо короба. Так у детей появилось захватывающее занятие — воровать у Мишки из холодильника еду. А вокруг — сказочный лес, в котором почетное место занимает то самое дупло.

Лео забирает из моих рук тарелки и садится рядом с Машей. Зачерпывает кашу ложкой.

— А ты знаешь один очень тайный секрет? — говорит он дочке таким заговорщицким тоном, что я оборачиваюсь. — В гречке живут фиксики! И они могут починить твой животик, чтобы он никогда не болел.

Маша замирает. Я, улыбаясь, опускаюсь на соседний стул.

— Вот я набираю полную ложку каши… — Лео с огромным удовольствием засовывает ложку себе в рот, — и кашка вместе с фиксиками побежала в мой животик. И они все быстренько лечат-лечат-лечат, — Лео бегает пальцами по своему животу. — А потом еще ложечка — для защитного слоя. Вот так!

— Но мне не вкусно… — со страданием в голосе и заинтересованностью на лице ноет Машка.