Останемся живы, точно проставлюсь ей шампанским в самом дорогом ресторане.

Я наблюдал из укрытия, как Аглая ловила машину. Выставила руку, подняла палец наверх — точно в кино насмотрелась. Сама-то, небось, до этого ни разу не голосовала. Ей-то зачем, когда всегда была армия личных водителей…

Первый автомобиль проехал, не затормозив — я увидел там семейную пару, а вид у Елисеевой сейчас был скорее как у слегка побитой жизнью дамочки легкого поведения. Еще и волосы эти сиреневые…

Но вот вторая машина остановилась. Номера вроде были губернские, а сама тачка явно принадлежала кому-то из деревенских: некогда выкрашенный в алый цвет кузов побит ржавчиной, колеса для бездорожья…

Елисеева слегка покосилась на меня и направилась к окну переднего пассажирского места. Я видел ее со спины — как она подошла, дождалась, пока опустится тонированное стекло…

А затем она вздрогнула. Содрогнулась всем телом. Вцепилась обеими руками в стенки окошка и обернулась ко мне.

— БЕГИ! — закричала Елисеева.

А я завороженно смотрел, как на ее спине, чуть ниже лопаток, растекалось темно-красное пятно.

Пальцы Аглаи соскользнули с двери автомобиля, и девушка рухнула на песок обочины.

— Черт!

Все снова происходило, словно в хреновом кино, режиссер которого слишком увлекался «слоумо».

Из окна, которое Аглая закрывала своим телом, высунулось дуло… Кажется, пистолета. С глушителем. Вот почему я не услышал звука выстрела.

Черт. Черт. Черт!

Часть меня хотела рвануть туда, под пули, попытаться вытащить девчонку, но здравый смысл возобладал. Ты не бессмертен, Хруст. И даже не неуязвим. У тебя просто выше шансы выжить в мясорубке, и то, если применишь дар правильно. Даже не дар — мозги. Одно неверное движение сейчас — и мою черепушку разнесет пуля.

Я остановился, едва успев выбраться из укрытия. Возле левого уха что-то просвистело и вонзилось в ствол дерева позади меня…

Сукины дети решили пойти с козырей.

— Мы нашли его! — я услышал знакомый голос. Глыба. Так и знал. Так и знал, черт возьми. Он с кем-то переговаривался. — Да. Задержим. Договорились. Жду.

Ему что-то ответили — я услышал какое-то шипение, искаженное помехами. Рация? Ну конечно, они же не могли вырубить всю связь. Просто сделали так, чтобы никто не смог позвонить по сотовому и по проводному. Все стационарные телефоны находились под охраной.

Значит, Глыба точно присосался к этой кормушке. Что ж, теперь все окончательно становилось на свои места — и его особый статус, и безнаказанность, и эта свора прихлебателей, которыми он себя окружил.

В этот момент передняя пассажирская дверь распахнулась, и из машины вывалился, едва не наступив на лежавшую на обочине Елисееву, один из «телохранителей» Глыбы.

Хлопнула еще одна дверь — с другой стороны, с дороги. Самого бастарда я не видел.

— За ним, — велел Глыба. — Догнать и взять. Не убивать.

Кто ж вам дал оружие, мальчики? Не учили, что пистоли детям не игрушки?

Я пятился, стараясь удерживать парней Глыбы в поле зрения. Сбросил только мешавшие тапки, шагнул — и тут же зашипел от боли. Какая-то острая ветка впилась в стопу, и я торопливо вытащил ее и отбросил прочь.

Снова пуля. Теперь уже над головой. Они меня видели. Пуст и запачканный, но все же белый халат резко контрастировал на фоне листвы. И даже сняв его, я все равно не перестану быть мишенью. Хотя сейчас я был готов бежать голым по лесу.

— Не нужно бежать, ваше сиятельство! — донесся насмешливый голос Глыбы мне вслед. — Вы думаете, что сможете здесь укрыться, но бежать некуда. Вопрос лишь в том, кто первый вас схватит. Но если это сделаем мы… Что ж, награда увеличится в цене.

Эти твари еще и охоту на меня объявили, так, что ли? Развлекаются за мой счет, значит. Этот Глыба все же и правда был таким отморозком, как о нем рассказывали.

Ничего, парни. Сейчас я постараюсь устроить вам веселое сафари.

Я обернулся, ища глазами моих преследователей. Двое «телохранителей» — тех самых безмолвных стражей горчаковского ублюдка, лихо спрыгнули с обочины в кювет и теперь пробирались ко мне через бурелом. Мне повезло: в этом месте яма кювета была топкой и поросла кочками осоки. Ноги парней соскальзывали, проваливались, задерживая их передвижение.

А я рванул в глубину леса. Адреналин сделал ноги легче, я снова почти перестал чувствовать боль — слава небесам, эта часть дара сработала сама по себе. Я отталкивался от земли, игнорируя кочки, коряги, ноги сами несли меня вперед, ловко преодолевая препятствия в виде поваленных стволов, внезапно выраставших пней…

— Он слишком быстрый… — растерянно сказал один из головорезов Глыбы.

— А ствол тебе на что? Стреляй!

Я усмехнулся и принялся петлять, словно заяц. Куда я бежал, понятия не имел, да это и не имело значения. В идеале — растянуть их, убрать по одному, а затем вернуться к машине, затащить в нее Елисееву — и дать по газам в сторону Волосово. Там разберемся. На колесах шансов уйти будет больше.

Но сначала следовало убрать этих двоих.

Я как раз успел пригнуться под наполовину поваленным стволом сосны — видимо, несколько лет назад здесь был ураган. Я замечал рухнувшие деревья, вывороченные вместе с корнями. Но они были состарившимися и уже гнили. Вот и одной такой сосне не повезло: вырвать ее вырвало, но она не просто рухнула параллельно земле, а застряла ветвями в кроне соседнего дерева. И сейчас опасно покачивалась от ветра, норовя грохнуться вниз окончательно.

То, что доктор прописал.

— Что, запыхался? — хохотнул я, отбежав чуть подальше. По моим прикидкам, между нами было метров пятьдесят. Достаточно для того, чтобы пуля стала дурой? Долетит?

Мне нужно было выманить этого ублюдка. Выманить ровнехонько под эту сосну, а потом…

Он выбежал на поляну, откуда я мог хорошенько его рассмотреть. Я специально высунулся — и тут же дал деру в противоположном направлении, петляя, словно заяц. И постоянно оглядывался, отслеживая расстояние. Выстрел, другой… Я не знал, сколько патронов было у него в магазине, но, видимо, половину он уже точно израсходовал.

— Стой, сука!

Он бросился за мной — и ровно в тот момент, когда он почти добежал до моей сосны, я резко юркнул за дерево и долбанул ветром. Крона здорового дерева застонала, и ствол рухнул на головореза, придавив его без шансов выбраться самому.

Минус один.

— Петя… Меня завалило… — выл неудачливый преследователь. — Помоги…

А я тем временем обошел мест по широкой дуге, всматриваясь в лес. Вроде чисто. Подобрался к скулившему и побледневшему парню, поднял пистолет.

Черт, я ведь совсем не умел пользоваться оружием. Так уж сложилась жизнь, что оно мне никогда не пригождалось. Но, будем надеяться, разберусь.

— ОН ЗДЕСЬ! — Рявкнул придавленный, и я заткнул его пинком в лицо.

Но было поздно. Сразу две пули вошли в меня в одну секунду. Одна влетела в плечо, прошив многострадальную тушку насквозь. Вторая угодила в бедро.

А вот это уже хреново.

Больно. Очень больно, даже с учетом работавшего на полную силу дара. Какое-то время я смогу бежать, но потом придется расплачиваться за эту выносливость. Дерьмо. Надо заканчивать как можно быстрее.

Я увидел второго из парочки телохранителей — и тут же, собрав потоки ветра в ладони, поднял с земли кучу хвороста, обломков деревьев… Петю, или как его там звали, прошило насквозь этими дарами леса.

Выглядело отвратительно — даже меня замутило.

Я дернулся от еще одного выстрела. Предплечье. Насквозь.

И наконец-то увидел Глыбу. Он снова целился, на этот раз пытался попасть мне в корпус. Мазила хренов.

Он не успел нажать на курок — я отскочил с линии огня, в прыжке оторвал засохшую ветку и по старинке долбанул этим дрыном Глыбу по голове. Бастард выронил оружие, упал, но перекатился на спину и попытался встать.

Не тут-то было! Я треснул дрыном о землю, так, что мелкие ветки обломились, а у меня в руках оказалось подобие рогатины. И именно эту рогатину я воткнул в землю аккурат над его шеей.