— Ты что здесь делаешь? — хрипло спросил я «Принцессу».

Елисеева крепко затянулась, бросила окурок на землю и втоптала его носком ботинка.

— Тебя жду, Володя, — тряхнув светло-сиреневыми волосами с отросшими корнями, сказала она и лениво улыбнулась Ленке. — Очень предсказуемо и неразумно идти дорогой, о которой знаешь не ты один.

Мне все это начинало нравиться еще меньше. Окончательно отпихнув Ленку себе за спину, я шагнул к Елисеевой.

— Что тебе нужно?

— Хороший вопрос, — снова улыбнулась она. — Стоять на месте и не шевелиться, сладкие.

Ее голос прозвучал одновременно со всемх сторон, словно я был в наушниках, и звучал он прямо в голову. Я хотел было тряхнуть головой, чтобы отогнать внезапно навалившуюся на макушку тяжесть, но с ужасом понял, что не мог пошевелиться.

За моей спиной испуганно охнула Ленка.

Елисеева улыбнулась, тряхнув растрепанными волосами.

— Стоять. Не двигаться.

Внутри меня кричал, бился, словно раненая птица, кусочек Тьмы, который я носил. Беспомощность — ненавижу. Я даже не мог стиснуть кулаки. Все тело — от пальцев рук до мозолей на пятках, перестало меня слушаться.

Елисеева скользнула по мне равнодушным взглядом и направилась куда-то за мою спину. Я хотел было повернуть голову, пытался, сопротивлялся той странной силе, что меня сковала, но не мог. Лишь ощутил, что мышцы шеи словно одеревенели, скрученные самым сильным спазмом в моей жизни.

— Аг… Аглая… — только и мог прошептать я, но Принцесса даже не обернулась.

Ленка! Лишь бы она не тронула Ленку.

Но Елисеева не остановилась возле моей подруги. Нет, она пошла дальше.

— Эти очки тебе не идут, дорогая, — сказала она, поравнявшись с Ленкой. — Смени форму с круглой на «кошачий глаз». Будешь казаться взрослее, раз уж хочется. И тушь тоже выброси. Она размазывается.

— Аглая! — рявкнул я. — Что ты задумала?

— Тихо, Оболенский, — спокойно отозвалась Принцесса. — Иначе заставлю замолчать. Сейчас сам все поймешь.

Что Елисеева здесь забыла? Аглая, которую в жизни интересовали всего три вещи: где достать веселого порошка, что надеть и с кем встретиться вечером.

Но сейчас она совершенно не походила на ту вечно расслабленную девицу, что витала где-то на своей волне. Не растягивала слова, смотрела ясно и даже строго, холодно. Двигалась уверенно, без свойственных ей пошатываний. И, черт возьми, она применила ментальный дар. Это точно он, все симптомы налицо. Мое тело словно сковало невидимыми оковами, голос Аглаи проникал прямо в голову и звучал словно разом со всех сторон — это первый признак психического воздействия.

Елисеева была способна диктовать свою волю другим, даже одаренным. Это мощное оружие. Но как я мог это упустить? Почему я этого не знал? Почему Самойлов или кто-то из его людей меня не предупредили о таком подарочке в отряде?

Не знали? Да ну, не верю. Так почему?

— Кто это у нас тут спрятался? — по голосу я понял, что Елисеева улыбалась и дразнила кого-то, словно кошка, поймавшая мышь и решившая сперва наиграться. — Стой-стой. Не шевелись. Говори, кто такой.

За моей спиной кто-то закряхтел от напряжения.

— Отпусти… Сучка.

— Невежливо обращаться подобным образом к даме, что значительно выше тебя по положению, — усмехнулась Елисеева. — Я ведь и обидеться могу. И придумать какую-нибудь команду, которую заставлю тебя выполнить…

Голос, голос… Знакомый, мужской. Черт, я его точно слышал, но редко. Кто-то из Изварских. Из воспитанников. Значит, она поймала не только нас.

— Отвечай, зачем шел за ними.

Видимо, Аглая что-то сделала, потому как парень позади нас заскулил.

— У меня нет времени с тобой возиться, — добавила Принцесса. — Говори, иначе оставлю калекой.

— Глыба! Глыба послал следить за княжичем! — тихо взвыл пойманный. И теперь я узнал его. Голос принадлежал тому бритоголовому парню, которых был на побегушках у Каменева. Это он тогда передал приглашение на ужин за столом бастарда.

Значит, Глыба. Ничего удивительного. Я предполагал такой расклад.

— Зачем следил? — спросила Елисеева. — И говори громче.

— Нельзя… Нельзя дать ему уйти…

— Почему?

— Нужно задержать. За ним приедут…

— Кто приедет?

— Я не знаю! — уже просто жалобно заскулил бритоголовый. — Не знаю я, яйца отпусти! Глыба знает, он не посвящает нас. У него какие-то связи… Я не знаю…

Аглая усмехнулась и, судя по вздоху облегчения, все же освободила хозяйство неудачливого шпиона. А затем вернулась ко мне.

— Все слышал, Оболенский?

— Да.

— Так и знала, что вляпаешься. Но сейчас ставки подросли. Желай они тебя убить, уже бы сделали это. Но ты им зачем-то нужен живым.

— Им — это кому? — прохрипел я. — Что ты знаешь?

— Немного, но достаточно, чтобы понять, что ты в жопе. Я сейчас отпущу тебя, но давай без глупостей. Я здесь, чтобы тебе помочь.

Аглая не шевельнула ни пальцем, ни бровью не повела — но невидимые оковы вмиг с меня спали. Я ощутил, как резко расслабилось все тело — чуть не потерял равновесие, покачнулся, но устоял на ногах.

— Ментальный дар, — выдохнул я. — Сильный.

— Не такой сильный, как хотелось бы, — тихо ответила Елисеева. — Слушай меня внимательно. У тебя очень большие проблемы. И у меня они тоже будут, если я тебе не помогу.

— Не понял.

— Не при них, — она кивнула в сторону так и стоявших столбами Ленки и бритоголового. — Потом все объясню, как выберемся отсюда. Я помогу.

— Лену отпусти. Она тоже мне помогает. Она своя.

— Не своя она. Но да, глупышка втрескалась в тебя по уши и готова на любое безрассудство, лишь бы ты начал ее ценить по достоинству.

— Она не…

Аглая печально улыбнулась.

— Потом разберетесь, если оба выживете. Я просто должна помочь тебе не пропасть. Я знаю, что у тебя важная задача. У меня с собой трубка с полным зарядом. Нужно просто выбраться, и ты сделаешь все как надо.

Я продолжал непонимающе пялиться на Елисееву. То ли флер от снотворного еще не прошел, то ли у меня уже просто взрывался мозг от обилия постоянно поступающей информации, но у меня никак не получалось взять в толк, откуда Елисеева могла узнать о моей миссии.

Использовала способности, чтобы разговорить меня, потом заставила забыть? Да ну, это высочайший уровень владения психическим воздействием. Такому десятилетиями учатся, а Елисеевы не были сильными менталистами.

Тогда откуда ей все известно?

Она наклонилась к самому моему уху и прошептала только одно слово.

— Самойлов.

Я снова на нее уставился, все еще не веря собственным ушам. Она что, тоже как-то была с ним связана? Что за чертовщина?

— Почему я должен тебе верить?

— Потому что у тебя нет выбора, а я только что спасла тебя от слежки. Думаю, бастард связан с тем, что здесь происходит, самым непосредственным образом. Поэтому прекрати мять писюн и иди за мной.

— Отпусти Лену. И что делать с этим шпионом?

Елисеева театрально закатила глаза и вздохнула. Через мгновение окаменевшая Ленка ожила. Но тело подвело ее, и она бухнулась на траву, уронив свои дурацкие очки. Аглая была права — эта оправа ей совершенно не шла. А еще я заметил, что Ленка плакала — тушь действительно растеклась.

Я бросился к ней, чтобы помочь подняться.

— Уходи, — торопливо сказал я. — Спрячься где-нибудь.

— Хвостов только заберу.

Мне это уже не казалось хорошей идеей. Если бритоголовый напал на наш след раньше, он мог успеть связаться с Глыбой и описать ему расклад. Если так, то они тоже уже знали о Ленке. Я доверял Алтаю — он бы верно оценил ситуацию и попытался ее защитить. Но справится ли один обученный, хотя и травмированный, пес сразу с несколькими здоровенными лбами?

Не справится, особенно если они будут вооружены.

— Давай пока без зверей. Просто уходи в лес, просто схоронись где-нибудь. Если все так серьезно, ты не сможешь их отбить. Только сама угодишь в ловушку.