— Ой, папа ругаться буде-е-ет, — Ася испуганно оглянулась на дверь.

— Я с ним поговорю и он все поймет, он же хороший, верно? — я сдула выпавшую прядь и улыбнулась девочке. — Ну что готова к сказке?

— Да! — Ася подпрыгнула и захлопала в ладоши.

Ася долго кружила вокруг кровати, то с одной стороны подойдет, то с другой. Конечно, раньше же ее кроватка была зажата между хламом и у нее подход был с одной стороны. Алю я тоже вынесла. Если игрушка пугает ребенка, тогда зачем она ему? Ребенку необходима любовь и безопасность. Надеюсь, Ждану хватит ума не возвращать вещи.

Я приготовилась долго рассказывать сказки, но Ася настолько вымоталась за день, что к середине первой сладко засопела. Я подоткнула одеяло со всех сторон и тихонько вышла.

Где же Ждан? Нам надо поговорить.

Я спустилась на первый этаж и столкнулась со злым взглядом серых глаз. Ждан взмахнул рукой и нас окутал мыльный пузырь. Ничего хорошего из нашей беседы не получится, а жаль. Я вздернула подбородок и смело подошла к мужчине. Коленки, конечно, дрожали, но я об этом никому не скажу.

Минуту между нами висело напряжение. Никто не хотел говорить первым. Если Ждан ждет моих оправданий — зря. Я поступила, как нормальный человек: дала ребенку пространство.

— Значит, извинений не будет, — Ждан сложил руки на груди.

— Я считаю, вы должны извиниться перед дочерью, — я тоже сложила руки на груди. Пусть не думает, что задавит меня своим авторитетом.

Ждан проследил за моими действиями, криво усмехнулся.

— Тебя пригласили в гости, а ты свои порядки наводишь и уверена в правоте?

— За приют спасибо, — я положила руку на сердце, слегка склонила голову. — Но то, что вы заставляете ребенка жить в склепе неправильно.

— А тебе знакомо такое слова, как "память"?

— Знакомо. Когда погибли родители, меня хотели отдать в приют, но тетка, мамина подруга, не отдала и забрала к себе. Ничего из вещей не позволили забрать, даже одежду, только память со мной и осталась о добрых глазах отца и ласковых объятиях матери. Я выросла в таком же доме и сейчас мне больно видеть как вместо того, чтобы каждый день дочери наполнить радостью и жизнью вы осознанно погружаете ее в холод прошлого. Ася ужасно одинокая девочка и тянется ко всем, кто готов уделить ей время. При живом отце — это неправильно. И я рада, что она смогла раздобыть цаби, так у нее есть надежный защитник, ведь отец постоянно занят.

— Все?

— Все.

— А теперь послушай меня. Это моя дочь и только мне решать, что для нее хорошо, а что плохо. Моя жена умерла в родах и Влася при всем желании ничего о ней не вспомнит и это, — Ждан обвел рукой комнату. — Чтобы она знала, как ее ждали и готовились к ее появлению.

Все же он непробиваемый тип. Я так разозлилась, что схватила с кресла плед, встряхнула, подняв клубы пыли, и кинула в руки опешившего мага.

— Это прошлое, которое ни обнять, ни изменить, а вот это, — я подошла вплотную к Ждану схватила его за рубашку и заставила наклониться ко мне. — Это настоящее. Теплое и живое.

И поцеловала Ждана.

Я не умею целоваться и до встречи со Жданом как-то не задумывалась об этом особо. Зачем? Замуж рано, а так только время терять. Но почувствовав мягкость упрямых губ растерялась от нахлынувших эмоций. Я отпустила рубашку Ждана и хотела отойти, но сильные мужские руки крепко прижали меня, от неожиданности я выдохнула, приоткрыв рот, и язык мага тут же оказался внутри. Великая, что он творит. Я теряла волю. Мне безумно нравилось и хотелось еще и еще. А потом я почувствовала наглую руку у себя на попе и испугавшись дернулась. Ждан не ожидал моего сопротивления, поэтому я легко оказалась на свободе.

— Я тебя поцеловала не для того, чтобы ты меня лапал, а чтобы понял о чем пытаюсь тебе сказать, — я чувствовала, как горят щеки, опустила взгляд и, увидев плед, вспомнила о чем мы говорили. Подняла голову, смело посмотрела в темные глаза Ждана — В конце концов, в этой пыли куча заразы, побереги здоровье единственной дочери.

Пнув несчастный плед, развернулась и гордо удалилась. Я шла спокойно, держа спину прямо, а у самой сердце билось в горле, в висках, в животе, кажется, даже в пятках слышала его заполошное биение. Я сама поцеловала мужчину.

Великая Матерь, как теперь с этим жить?

Первый поцелуй и с тем, кому я безразлична.

Закрыв за собой плотно дверь я сползла на пол и долго-долго сидела глядя перед собой. Мыслей не было, вернее, они были и так много, что превратились в туман. Не помню, как добралась до кровати, просто глаза открылись, а надо мной потолок, я укрыта одеялом и мне ужасно стыдно.

Вот зачем я его поцеловала?

Что он обо мне подумал?

Я и до этого не очень-то и нравилась Ждану, а теперь…

Великая Матерь.

Я быстро привела себя и комнату в порядок и тихонько выскользнула на улицу. Да, я сбегаю, потому что эмоции утихли и посмотреть в глаза Ждана не смогу. И вообще, у меня дел столько, что некогда в гостях рассиживаться. Свою лошадку я нашла на конюшне. Накормленная, начищенная так, что аж лоснится. Вот и славно не хочу здесь ни минутки лишней задерживаться.

И хорошо, что я так рано уехала, в управлении оказалась первой и поболтав немного с привратником устроилась на деревянной лавке у стены и принялась ждать начальство. Дядька Карп обещал показать нужного мне человека. Ждать начальство пришлось долго, не спешит оно на работу, но да ладно, главное, чтобы принял. Не зря же я сюда ехала.

Стоило грузному дяденьке войти, как привратник вмиг вытянулся, низко поклонился и улыбнулся так, как улыбаются сильным мира сего. Я тоже встала и пошла следом за мужчиной. В приемной на мое счастье секретаря не оказалась, поэтому за начальством вошла в кабинет без задержек.

— Чего тебе? — мужчина не оглянулся, прошел к своему столу и грузно упал в высокое кресло.

— Вы пустили экипажи в объезд почтовой станции, что возле Куциков.

— Пустил и что?

— А у меня стажировка там, — я положила на стол свое направление. Начальник нехотя мазнул взглядом по строчкам и хотел что-то ответить, как вновь к ним вернулся, взял в руку вчитался и посмотрел на меня. — Вознесенские Радмир и Цветана твои родители?

— Мои, — слава о моих родителях прогремела на все королевство, поэтому стараюсь лишний раз не называться. Стыдно, что Великая так обделила героев, послав им дочь пустышку.

Начальник пожевал губы, постучал пальцами по столу, тяжело вздохнул. Ну да, от дочери героев так просто не отмашешься, могу и до короля дойти.

— Да-а-а… Так, может, к нам переведешься?

— Не могу, там же люди без писем остались, к нам же теперь никто не едет.

— Не едет, — мужчина опять постучал пальцами по столу. — Тогда ты будешь к нам приезжать и забирать свою почту. Других вариантов нет.

— А оплата?

— Какая оплата?

— Такая, мы же с Асимычем работаем, готовы путников круглосуточно принимать.

— Готовы, значит, принимайте. Я не заведую вашей зарплатой, — начальник грустно вздохнул. — Я заведую безопасностью пассажиров и груза. Раз такая сердобольная, то тебе и ездить к нам. Все. У меня нет больше времени.

Начальник оттолкнул пальцем мое направление, которое я поймала и спрятала в сумку. Теперь ездить придется, зато нас не закроют.

— Что это ты такая счастливая вернулась? — Асимыч забрал сумку забитую письмами. — Встретила кого?

После моего возвращения из города мои старички как-то подозрительно на меня смотрят, намекают не пойми на что. Все про Ждана выпытывают. Не жили бы мы в лесу, подумала, что знают они у кого я ночь провела, оттого и допытываются. Но из леса в город они не могут видеть. А я не скажу. Незачем.

— А чего грустить-то? Лето. В лесу полно ягод я пока ехала пару полянок наметила, сейчас письма разберем и пойду.

— Ну, да… ну, да… Лето оно не весна, конечно, но тожа навевает.

— Асимыч, — я рассмеялась, спрыгнула с лошади и обняла вредного старика за плечи. — Вас если что-то конкретное интересует, так вы спросите прямо.