Отлично, теперь можно спокойно прикинуться спящей и все хорошенько обдумать. Не зря ведьма сказала, если подумать, то выход есть. В крайнем случае наведаюсь к ней в гости еще раз. Признаю свою глупость и скудоумие.

— Хозяин вернулся, — герцог осторожно тронул меня за плечо, я открыла глаза и села. — Позвольте я провожу вас к нему, Дарна.

Посмотрела на щель в потолке: света нет, значит, на улице уже вечер. Надо же как быстро время пролетело, пока я строила планы на ближайшие дни. И как ни крутила без помощи лешака не обойтись, но захочет ли он мне помогать. В каких он отношениях с ведьмой? Впрочем, что гадать, когда можно спросить и все узнать.

Я вложила ладонь в протянутую руку герцога и встала. Могла и сама к лешаку отправиться, но боюсь отказ вызовет ненужные подозрения. Разбойники демонстративно на меня не смотрели, смотритель едва кивнул и что-то сказал купцу, а тот помахал рукой, ободряюще улыбнулся и вернулся к своим четкам.

К лешаку мы отправились вдвоем. Отлично. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Я думала, что встреча произойдет у дома хозяина леса, но он будто знал, что тут случилось в его отсутствие ждал нас у почтовой станции. Голубые глаза ярко горели на фоне темнеющего леса. Герцог остановился у края дороги, а я подошла ближе к лешаку.

— Здравствуй, хозяин леса, — я поклонилась.

"Недоглядел. Прости"

Я оглянулась на герцога и решила ответить мысленно:

"Кота нет, мышам раздолье" — лешак улыбнулся и согласно кивнул.

Я едва не захлопала в ладоши от радости, теперь никто не узнает о чем мы говорили. Великая, какое счастье, что это сработало, надеюсь, и дальше пойдет так же хорошо. Быстро обрисовала лешаку свою проблему и ее решение, не забыла про уговор с ведьмой и попросила помощи. Лешак задумался. Тонкие ветки-пальцы погладили морщинистый подбородок.

Неужели откажет? Я не оправдываю ведьму, но в чем-то она права: разбойники сильно мешают лесу. К тому же обещали меня из тела постоянно выбрасывать, а у меня другие планы на жизнь.

"Хорошо. Приходи. Помогу" — я ничего не успела ответить, лешак произнес что-то на неизвестном языке и меня закрутило в воронку.

— Ну наконец-то, а ишь удумала по ночам шляться где не попадя, — я застонала с трудом открыла глаза. — Бедоноша, ты, как есть бедоноша.

Смотритель ворчал, но аккуратно разминал мои руки и ноги через шкуру. Очень хотела улыбнуться, но губы еще не слушались. Боль жалила тонкими иглами и совру, если скажу что не рада этому. Рада. Жива. Осталось с договором управиться и заняться воплощением задуманного.

— Вот чаво тебе дома не сидиться, а? А ежли не смог лешак тебя обратно вернуть то, что делала? Как тебя вообще угораздило с призраками знакомства водить? Они же соврут и дорого не возьмут. К тому же жуткие вредители.

— Мгм, — говорить еще не получалось, зато смогла промычать.

Ничего, если Великая позволит, то к утру бегать буду. Хочется пообещать больше из дома ни ногой, но договор сам себя не закроет. К тому же лешак в ближайший месяц никуда из леса не уйдет, а значит и разбойники ничего мне сделать не смогут, чтобы не вызвать гнев хозяина леса.

— Давай-ка выпей настойки, — смотритель приподнял меня и влил горькую гадость.

Я замычала, если бы могла то и задергалась и ругалась бы не хуже портового грузчика. Гадость, как есть гадость. Дыхание перехватило из глаз хлынули слезы, а в вены будто жидким огнем наполнили. Невыносимо больно. И самое ужасное я сейчас абсолютно беззащитна.

— А как ты думала тело же не двигалось почти трое суток, от оно и занемело, — влитой горечи смотрителю показалось мало, он вновь принялся за мое несчастное тело. На этот раз он мял меня с силой. — Потерпи, милая, скоро все закончится и дам тебе конфетку.

Не хочу ни конфеток, ничего, хочу чтобы боль прекратилась. Привидения чтоб их перевернуло и подбросило. И мне еще было невыносимо стыдно за договор с ведьмой? Не-е-ет, теперь и я жажду их смерти.

Наконец смотритель перестал мучить мое тело, накрыл сверху еще одной шкурой и достал конфету в яркой желтой обертке.

Я замотала головой. Надо же уже и шея слушается.

— Нет так нет. Я так Ждану и сказал, что ты навряд ей обрадуешься, — смотритель хитро улыбнулся и зашаркал к своей печи.

Ждан для меня конфету оставил? Зачем? Ах да, он же меня ребенком считает. Хорошо, что отказалась. Нечего мне приносить угощения непонятные. Пусть своей… забыла как ее, носит.

— Все, ты спи. Ежели чего надо, то кричи подсоблю, — я слышала как смотритель укладывался на своей лежанке, привычно кряхтел и тихо поминал злым словом привидений.

Под тихое ворчание я провалилась в сон.

Утро встретила с улыбкой и легкостью в теле. От вчерашней боли ничего не осталось, тело было послушно и я широко улыбнулась. Жизнь налаживается. Спрыгнула с лавки, взяла чистое белье и скрылась в купальне. Сегодня я и холодной воде радовалась. Это же такое счастье чувствовать и быть в своем теле. Даже дикий голод не пугал и не раздражал, а радовал.

Смотритель все еще спал, не стала его будить, отломила краюху хлеба присыпала солью и довольно жмурясь съела за минуту, запила родниковой водой и написав записку тихо вышла на улицу. Ночной туман почти растаял, значит, уже безопасно ехать через лес. Лаврей Асимович, конечно, ругаться будет, но то потом, когда вернусь. А пока я обошла дом, запрягла его Рябушку и помчалась в Любяши.

Любяши можно смело называть белокаменным городом: городская стена, дома и храм были построены из белого камня. Видеть такое великолепие, дорогое великолепие, в приграничье неожиданно. Деревни тихо умирают, а город процветает. И что интересно в отличие от большинства городов в Любяшах не было квартала бедных, который обычно располагается вдоль городской стены. А еще здесь чисто. Благодаря раннему приезду я видела, как хозяйки утром подметали дорогу возле домов, весело переговаривались с соседками и приглашали на чай, когда мужья уйдут на работу. На меня смотрели без интереса, а я не забывала следить за возвышающимся над городом белым куполом храма Великой Матери.

Красивый город, судя по лицам жителей, вполне дружелюбный и мирный. Не знаю, что этому способствует маги-охранники курирующие улицы или сами жители такие, знаю, что мне здесь понравилось. Надо бы узнать есть ли в местном доме мод места для учеников и если есть, то после практики устроиться здесь жить.

Плюс одиночества в том, что ни от кого не зависишь и в любой момент можно сорваться куда угодно. Но и минус у одиночества есть: тебя никто не ждет. Похлопала Рябушку по холке и пришпорила старушку, все же хочу вернуться на станцию до обеда. Дел на эту ночь невпроворот, а ведь за три дня жизни привидением и в обычной жизни накопилось долгов. Надо старика чем-то задобрить, чтобы не сильно ругался за украденную кобылку.

Любяши утопает в зелени: цветы, цветущие кустарники, деревья, аккуратные газоны и разноцветные палисадники, но то, что творилось перед храмом даже слов не могу найти. Кругом цветы: высокие, низкие, плетущиеся, яркие и скромные, гигантские выше меня и ползущие по земле. Аромат кружил голову, а припрятанная в сумке лента мне показалась оскорблением для Великой Матери. Местные задабривали богиню цветами, не удивлюсь увидев у алтаря золото и камни.

Эх, деревня я, и толку от городской жизни за время обучения, если в храм с лентой иду.

Привязала лошадь к пустующей коновязи, вздохнула и поспешила по выложенной из белого камня широкой дорожке к высоким ступеням храма. Под ноги не смотрела, потому как от витражей дух захватывало, надо бы приехать погулять сюда, чтобы обойти храм и рассмотреть созданные из цветного стекла картины деяний Великой Матери. Книжки, которые читала тетка, были без картинок, поэтому все приходилось представлять самостоятельно, а тут такая красота.

Несмотря на раннее утро внутри собирались горожане на утреннюю молитву. Перед алтарем, как я и ожидала, лежали цветы, золото, разноцветные камни. Смущаясь, я положила свою белую шелковую ленту. Ничего для себя не просила, только за родителей, чтобы согрела она их в своих объятиях, подарила покой и блаженство.