Я тихо выругалась себе под нос, но вышла из расступившейся передо мной толпы и встала рядом с ним. К щекам почему-то прилил румянец, наверное, от стыда за «взрослый» подарочек. А Спайк продолжал изображать из себя помесь клоуна и тамады, так же медленно, как открывал Стасикову коробочку, развязывая ленточку на запакованном в фольгу костюмчике.

Когда Спайк распаковал и развернул подарок, да еще и с выражением зачитал подпись, я покраснела так, что наверное даже вареная свекла и та была бледнее меня. Народу понравилось, даже Стасику. Все смеялись, поздравляли меня с самым оригинальным подарком, а я, в конце концов, сумела произнести ту фразочку, которую хотела:

— Это чтоб ты своей девушке потом не искал самый лучший наряд.

— А цвет — на случай, если девушка не того пола окажется? — усмехнулся именинник.

Я сначала рассмеялась, потом снова покраснела, и только потом сумела ответить:

— Нет, придурок, это в тон моему платью. Хотя можно и так трактовать, конечно.

После этого «содержательного» диалога меня, уже не пытаясь даже уговаривать, зная, что исход предрешен заранее, потащили к столу с алкоголем. За все, что было дальше, я ответственности не несу!

Около прорвы стаканов с разнообразным бухлом всех степеней крепости, я попробовала избежать неизбежного:

— Я не хочу пить. Тебе мало было прошлого года? Хочешь, чтобы я дом все-таки сожгла? — тут нужна была жесткая позиция. Стоит мне скатиться до просьб и едва ли не попыток спросить разрешения — и я пропала. Хотя, кого я обманываю? И так и так все плохо.

— Вла-а-да, — протянул Максим с явным раздражением. — Не. Порть. Мне. Праздник. Восемнадцать человеку исполняется раз в жизни, и ничего тебе не сделается, от того что ты раз в год не будешь белой вороной и выпьешь со всеми. Или ты мне не доверяешь, что боишься пить рядом со мной? — Несчастный до безобразия взгляд карих глаз был теперь с мольбой обращен на меня. Спайку надо было на театральный, определенно. Знаю, что он ловко играет на моих эмоциях. Знаю, что безбожно притворяется. А отказать все равно не могу.

— Ох… Не смотри на меня так, словно я собралась придушить твоего любимого щеночка! Ладно. Только немного.

Роковая фраза. С нее начинался каждый «веселый» спайковский праздник, после которого я с мучительным стыдом вспоминала все, что натворила на сей раз. И каждый раз я думаю «Ну может хоть сегодня у меня получится на самом деле выпить немного и мирно сбежать домой?»

Спайк же просиял, не забыв раскатисто рассмеяться на мое сравнение, щелкнуть меня по носу, и сообщить, что у него отродясь не водилось собак. Спасибо, мой капитан, а я не знала. Пять (о боже, уже пять?!) лет с тобой знакома, а о том, что ты собак терпеть не можешь, все еще не знаю, конечно. Стасик где-то за моей спиной презрительно фыркнул. Надеюсь, я не набью ему морду, как на какой-то Новый Год… Друг, если, конечно, его стоит так называть с учетом моих чувств, всучил мне в руки бокал с каким-то непонятным коктейлем, фиолетово-синим таким, проследил за тем, чтобы я начала пить, и удалился.

Оставив меня со Стасиком и целым подносом этих коктейлей. А ведь тот, что был у меня в руке, был вполне неплох на вкус. Что-то ягодное там было, да и спиртом он почти не отдавал. Н-да. Как только Спайк скрылся в гуще танцующих под им же и поставленную только что оглушительную музыку, я поинтересовалась у Стаса, силясь переорать колонки:

— Ты-то, почему не уходишь?

— Тебя забыл спросить, Каштанка. Не хочу, — четко и почему-то слышно огрызнулся Стас. Я закатила глаза. Возникло желание вылить ему содержимое бокала-другого за шиворот, но, видимо я была еще трезвая, так что просто ушла в тот угол, где народ играл в нашу модификацию «Желания или Правды».

Я как раз успела на тот момент, когда они доигрывали раунд и один из парней с моей параллели гордо кукарекал. Отвечать на вопрос того, кому выпало его имя, он видимо не захотел. Музыка все еще играла, но уже не громко, как фон, и все друг друга слышали. Там же обнаружился и вездесущий Спайк, так, что просто смотреть на это безобразие мне не дали, написав на одной из бумажек и мое имя.

Ведущей была симпатичная и относительно прилично одетая девушка Нина, которая, так же как и я, сохла по Спайку. Хотя ревновать к ней — дело гиблое, она была совершенно не в его вкусе и свою влюбленность называла не иначе как «болезнь, что лечится временем». Но отказать ему тоже не могла, и поэтому включила меня в игру.

Как назло, бумажка с моим именем выпала Спайку. У него аж глаза загорелись от восторга, когда он, развернувшись ко мне, спросил:

— Правда или желание?

Ага, тебе скажи «Правда» и придется потом рассказывать что-то не для столь широкого круга лиц. Нет-нет-нет.

— Желание.

— Твоя воля — закон для меня, — пафосно произнес парень, видимо, вообразив себя джинном. — Плесни Стасу бокал шампанского за шиворот и выпей три глотка рома.

Я закатила глаза. Цель этого «желания» — полюбоваться на меня, удирающую от Мезенцева. Ну да хрен с ним. Всегда мечтала это сделать.

Для начала, я демонстративно отобрала стакан с ромом у, собственно, Спайка и отпила ровно три небольших глотка, делая паузу после каждого. Лицо при этом у меня было необычайно серьезное, а ребята истерически ржали. Не одному же Спайку клоуна изображать.

Затем, столь же демонстративно пошатываясь (боги, я не настолько быстро пьянею), я взяла со стола бокал с шампанским, и радостно понеслась навстречу Мезенцеву и с криком THIS IS SPARTAAAAAA вылила-таки его парню за шиворот. Ну, или куда-то еще. Главное, на него. Глаза Стасика налились кровью, и он в бешенстве помчался за мной, а я пела «Нас не догонят» и неслась под защиту моего прекрасного вампирьего тезки.

Тот, увидев эту картину, сложился пополам от хохота, тормознул своего лучшего друга, успокоил (немного) меня, и предложил ему присоединиться к игре. На удивление, Стас моментально успокоился и согласился. Когда в мои загребущие руки попала Стасикова бумажка, а я, стараниями народа, подбиваемого Спайком, выпила уже явно больше, чем следовало, вопрос про «Правду или желание» прозвучал на удивление злобно.

Стасик, который пил все это время совершенно добровольно, тем же тоном ответствовал, что предпочитает правду. Глаза у него при этом как-то странно блестели, а я задала тот дурацкий вопрос, который задавать не следовало во избежание жертв:

— Ок. Стасенька, что я тебе плохого сделала, что ты меня на дух не переносишь?

Стас неприятно рассмеялся, отчего мне захотелось окунуть его в то шампанское, после чего сообщил:

— А просто так. Неприятная ты девка, особенно когда нажрешься, как сейчас. И доступная, к тому же.

Я покраснела, побледнела, задохнулась и… О, да, это была я — бросилась к Максу с возмущенным воплем «За что он меня обижает, я ничего ему не сделала!» Вся в слезах. Нет, ну чего он, правда? Самое плохое, что я ему делала — это облила шампанским, набила морду классе в восьмом, когда он еще не вымахал размером с медведя-гризли. А, ну и Стасиком зову еще, хотя он этого терпеть не может.

Все это я максимально возмущенным и обиженным тоном выдала Максимке. Тот погладил меня по волосам и согласился, что все это не повод меня ненавидеть. А потом позвал народ в бассейн. Купаться — это я люблю. Тем более что он подбил всех забить на купальники и плюхаться в воду прямо так, как есть.

Это… Невероятно, на самом деле. Волшебное ощущение, когда скидываешь опостылевшие туфли и просто окунаешься в воду. Волосы у меня растрепались, и в какой-то момент оказались распущенными, и это тоже было восхитительно. Классное ощущение, когда они развеваются по воде за спиной. Тем более, где-то за спиной маячил страховавший меня Максик, так что мне было не страшно вообще ничего. Даже разъяренный Мезенцев.

Тот, правда, нашел себе девку и лапал ее прямо в воде, наконец, отвязавшись от бедной безобидной меня. Это радовало. Жизнь вообще на удивление радовала. Макс рядом, вокруг вода и куча счастливого народа, пахнет везде алкоголем… Рай!