Как изменилось ее лицо после фразы «все, забыли»! Марина просияла, глаза заблестели, сама она начала лучезарно улыбаться, и даже внешне как-то поменялась, словно стала выше, выпрямилась. Словом, ее радость было видно невооруженным глазом. Я, естественно, списала это тяготившую ее ссору, которой больше нет. И в тот момент, когда Марина предложила съездить ко мне домой, забрать деньги и прошвырнуться по магазинам в честь предстоящего Нового Года, даже не задумалась, откуда она вообще знает, что я храню дома какие-то деньги. Я, как последняя дурочка, просто невероятно обрадовалась, и даже не позвонила Спайку предупредить. Мне казалось: все, что делает Марина известно и Белоусову, и незачем дергать его лишний раз.

Единственное, что я сделала разумного, это оделась так же, как обычно одевалась на концерты: под курткой на мне была плотная черная футболка с рисунком канарейки Твитти и сверху нее утепленная клетчатая зелено-черная жилетка, а на ногах удобные-темно-синие джинсы. Во внутреннем кармане которой лежал тот самый телефон, о котором Марина (одевшаяся как обычно) понятия не имела, да и я сама благополучно забыла.

Мне стало не по себе уже тогда, когда мы сели не в спайковскую машину, а в другую, причем в какой-то черный внедорожник. Я не разбираюсь в машинах от слова «вообще», но отличить внедорожник от легковушки мог кто угодно, и поэтому я начала осторожно расспрашивать девушку, с чего вдруг такие перемены. Она весело рассказала выдуманную от начала и до конца (как я теперь понимаю) историю о том, что ее отец одумался и в знак примирения подарил эту машину. Не отказываться же, особенно при наличии прав. О ее семье мне было известно ровным счетом ничего, да и говорила она с убежденность кристально честного человека, так что обмануть меня ей не составило труда. Это вообще не особенно сложно: навешать лапши на уши человеку, который тебе доверяет. А я, в силу своей наивности, наверное, не могла не доверять девушке, которая настояла на моем помещении в больницу. Простая мысль, что мотив такого поступка мог быть абсолютно любой даже не закрадывалась в мою голову.

До моего дома мы доехали без каких-либо происшествий, но и без охраны, отчего мне снова стало не по себе. Это Марина объяснила тем, что мне давно пора от них отдохнуть, все равно от Дениса ни слуху, ни духу. И снова я поверила честному взгляду и спокойному голосу, вместо того, чтобы включить логику и здравый смысл. Если бы рядом со мной был Спайк, он бы, скорее всего, материл меня и называл последней идиоткой. И самое паршивое, что он был бы целиком и полностью прав. Я действительно вела себя как доверчивая идиотка, которую следовало бы держать под домашним арестом и дальше. Матери дома как обычно не оказалось, а в своей комнате я нашла в шкафу один из тайников, в которые обычно прятала деньги, нашла тот самый Светин конверт, в котором она когда-то притащила мне отпускные и собранные с девчонок «чаевые», и взяла с собой. Все прочие свои деньги я не тронула, поскольку они были отложены на будущую учебу, вернее, на жизнь там, где я буду учиться. Потрясающий оптимизм с моей стороны, если подумать.

Затем мы поехали, по словам Марины, в новый торговый центр, недавно открытый на окраине города. Эта замечательная расплывчатая фраза здорово усыпила мою бдительность, поскольку я несколько месяцев проторчала в четырех стенах, а последние несколько недель бывала исключительно в безопасных с точки зрения Белоусова местах. За это время действительно могло открыться что-то новое, так что я с любопытством смотрела в окно, и ни о чем плохом не думала. Доходить, что что-то здесь не так до меня начало уже глубоко загородом, в непонятной глуши. Вспомнив, что в последний раз все вернулось на круги своя, когда мы созвонились со Спайком, я попыталась сделать это и сейчас.

— Ну уж нет, второй раз у тебя этот трюк не прокатит, — зло прошипела секунду назад добродушная и расслабленная девушка, выбивая из моих рук аппарат.

Машина от ее действий вильнула, и я испуганно вздохнула, позабыв выдохнуть. Марина чертыхнулась, изящно подобрала телефон с коврика, на сей раз без лишнего влияния на траекторию автомобиля, и выбросила его из приоткрытого окна. Затем она с силой нажала на одну из педалей, и мы поехали гораздо быстрее. Все произошло так быстро, что я ничего не смогла сделать, а теперь, даже если бы я и попыталась ее остановить, это кончилось бы летальным исходом для нас обеих. Мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать, когда она затормозит сама, где бы это ни произошло. Просить вернуть меня домой было явно совершенно бесполезно, поскольку на лице девушке была написана отчаянная решимость. И если «куда» мы едем было непонятно абсолютно, то вот «к кому» было очевидно даже такой идиотке, как я. Это Марина была той крысой, что предупредила Дениса. Это благодаря ей он сбежал, и именно потому, что я безвылазно сидела в особняке, он не высовывал свой нос из того места, где прятался. Страшное осознание ударило по мне словно нож, но я сумела принять его и даже не разреветься. Только вот, что теперь делать я понятия не имела. Мы на бешеной скорости мчались навстречу возрождению моих кошмаров.

На все мои попытки поговорить, Марина огрызалась и требовала, чтобы я заткнулась, продолжая вести машину черт знает куда. У меня несколько раз мелькала мысль рискнуть, и толкнуть ее, но отчаянное нежелание умереть в глуши в автомобильной катастрофе меня останавливало. Очевидно, набрав такую скорость несмотря на погоду и то, что за нами никто не гнался, девушка на то и рассчитывала. На мою трусость. Или осторожность, или здравый смысл. Не имело значения, как это назвать.

К тому же, до меня начало доходить, что когда мы уехали в доме не было ни Спайка, ни его отца. Очень вряд ли, это было случайным совпадением: она увезла меня именно тогда, когда хозяева дома отлучились. Мое воображение быстро нарисовала сцену, в которой она уверяет, что Дениса видели где-нибудь в соседнем городе и оба Белоусовых сломя голову отправляются на его поиски. А в это время она сманивает меня «за подарками». В эту абсурдную воображаемую теорию отлично вписывалось то, что мы заехали ко мне домой. Она всегда может сказать, что я просила отвезти меня туда и подождать где-нибудь в соседнем дворе. А потом пропала, то ли похитил кто, то ли сама сбежала. Тут она могла расплакаться, якобы каясь в своей безответственности, и напомнить, что я неоднократно подчеркивала, что не хочу находиться в Спайковом доме. Я нервно хихикнула, удивляясь, насколько ярко мне все это представилось.

— Чего ржешь-то? — мрачно поинтересовалась моя похитительница, еще крепче вцепляясь руками в руль. — Вот приедем, и тебе будет не до смеха. Я гарантирую.

— Зачем тебе это? — в десятый, наверное, раз спросила я, искренне надеясь получить ответ.

— О, заколебала! За деньги, зачем, зачем. Агатов платит. Понятия не имею, откуда у него такие бабки, но меня это не особенно волнует. Меня вообще не интересует этот городишко и вся его мышиная возня. Я хочу переехать, и не мотаться больше на экзамены за энное количество километров каждый день!

— И ради… денег ты готова вот так вот меня подставить? — шокировано посмотрела я на нее.

— А кто ты мне? Друг, сестра, мать? Ты — никто, абсолютно посторонняя малолетняя тупая, чуть что срывающаяся на истерику девочка, вокруг которой все пляшут несмотря на ее никчемность. Своя шкура ближе к телу, — холодно и как-то злорадно резюмировала предыдущие слова Марина.

Я подавила желание снова разреветься, подтвердив ее слова, и в шоке замолчала, получив от девушки облегченное «Ну наконец-то, заткнулась!». Местность начала сменяться, и в окно показались размытые силуэты дач, причем, по всей видимости, абсолютно пустых. Еще бы. Кто станет отдыхать на даче посреди зимы?.. Если конечно этот «кто-то» не скрывается от преследования как законом, так и просто недоброжелателями. То есть, есть это не кто-то вроде Дениса, н-да.