Перед глазами было темно, не считая «зайчиков» всех цветов и размеров, а уши заложило и теперь я не слышала уже ничего. Еще немного — и все. Не всплыву. Вернее, всплывет уже мой холодный обнаженный труп, который найдет мать дня через три, вздувшимся от воды и покрытым мерзкими зелеными трупными пятнами. Я обмякла, расслабилась, и позволила воде завершить мою никчемную жизнь.

Прошло какое-то время, показавшееся мне вечностью, но, наконец, сознание покинуло меня. Забирая боль и физическую, и душевную.

***

Я очнулась от ударов по лицу. Лежащая на ковре в собственной ванной. Открывать глаза не хотелось, но руки, что пытались привести меня в чувство, явно принадлежали парню или мужчине. Через полминуты до меня дошел полный злобы голос… Спайка? Да не может такого быть! От удивления, я даже сумела открыть глаза. Действительно, надо мной склонился крашеный блондин, и лицо его выражало крайнюю степень ярости. Увидев, что я очнулась он, наконец, перестал лупить меня по морде, и язвительно поинтересовался:

— Ты что, решила красиво сдохнуть от несчастной любви?! Вконец крышей двинулась?!

Я откашлялась водой, заливая ею пол и вдруг поняла, что он скорее всего делал мне искусственное дыхание прежде чем начал орать, язвить и раздавать пощечины. То есть, фактически спас мне жизнь. Зачем, черт его побери, зачем он это сделал?! Почему-то эта мысль, помимо раздражения, едва не заставила меня покраснеть. Влюбленные дуры — неисправимые романтики. Спайк пристально смотрел мне в глаза, ожидая ответа. То, что я была обнажена нисколько его не смущало, да и он, казалось, вообще не об этом думал. Его похоже действительно интересовало, почему я решила покончить с собой. Действительно, чего это я?..

— Действительно, чего это я, — язвительно вторила эхом собственных мыслей я. — У меня ну совсем нет причин устать от всего этого!

Я поднялась, слегка пошатываясь, и завернулась в полотенце. Парень и не подумал мне помочь, лишь встав с колен. Очевидно, он полагал, что все, что был должен — уже сделал. Или просто считал, что, раз я встала, дальше сама справлюсь?.. Я не знаю. Я и раньше-то не могла понять, что творится в голове блондинчика, а теперь и подавно. Но, раз он здесь, наверное, я все-таки не чужая для него?..

Сама я, впрочем, не справилась. Едва завернувшись в полотенце, я снова начала оседать на пол, очевидно, неважно себя ощущая из-за недостатка кислорода. Меня словно ударило током прямиком в мозг: «А ведь, если бы он не приехал, я бы правда была мертва! Окончательно и бесповоротно!» Об этом свидетельствовало и мое состояние, и то, что Спайку пришлось взять меня на руки, и отнести на постель. Продолжать диалог до того, как я буду в месте, где меня не придется ежеминутно ловить, он в своей обычной манере категорически отказался. Совсем как раньше.

В комнату он меня внес, словно мешок с картошкой, не очень аккуратно бросил на постель и деловито завернул в одеяло, неприязненно сморщив нос от запаха, исходившего от постели. Сейчас я его понимала: попытка суицида вытолкнула меня из апатии, и запах прокисшего пота уже не казался мне незначительной мелочью. После этого он наконец соизволил мне ответить на саркастическую фразу, сказанную в ванной до того, как я упала.

— А что, есть? Я тебя просто бросил. Да, не очень гуманно, но черта с два ты бы от меня отвязалась в любом другом случае! Какого черта мне звонит твоя Света и говорит, что третий день не может до тебя дозвониться?! И кстати, где твоя крыса?

Все предыдущие его слова прошли мимо моих ушей, лишь последняя фраза резанула по слуху. Я расплакалась в неизвестно какой раз за время всей этой истории, вспоминая похороны Сириуса. Кажется, именно смерть любимца толкнула меня на этот несомненно идиотский шаг и именно она отправила меня в депрессивно-апатичное состояние. Спайк смотрел на меня с явным раздражением, ожидая ответа и прожигая меня злым взглядом карих глаз.

— А ты не знаешь? — ядовито поинтересовалась я, каким-то образом взяв контроль над голосом.

— Уж наверное, если я спрашиваю, значит понятия не имею, что случилось с твоей зверюгой.

Я мрачно выругалась, вызвав удивление у парня. Затем попыталась встать с постели, чтобы взять из книги на полке ту самую записку, и показать ему. Мне было интересно, что он на это скажет. Впрочем, Спайк мне встать не позволил, обеими руками усадив обратно на постель. Проследив за направлением моего взгляда, он понял, куда я собиралась, и сам дал мне в руки покрытую цветным облупленным лаком деревянную шкатулку, в которой я хранила бижутерию.

Я не стала возражать против, видимо, своеобразной заботы и протянула ему искомое, вынув из нее:

— Читай. Ну раз уж «не знаешь», что случилось с Сириусом.

Он взял из моих рук клочок мятой клетчатой бумаги с явным скептицизмом, затем быстро проглядел его текст. Выражение его лица с язвительного переменилось на недоуменное. Затем он снова, более медленно перечитал записку, и оно исказилось от ярости. Он с силой ударил по моей тумбе кулаком и экспрессивно выругался.

— Дура! Господи, Каштанка, какая же ты дура! Знаешь, кто так хорошо умеет подделывать мой почерк?! Да твой ненаглядный, мать его, Денис! Больше никто. Да и не только мой. Он до твоего приезда всей школе справки от врача липовые писал за бабки! А ему, между прочим, одиннадцать лет было.

Я не могла поверить что он говорит правду. Только вот все сходилось. Кому было выгодно, чтобы я окончательно возненавидела Спайка? Да только Денису и было! Всем остальным было все равно. Выходит, он сам убил мою крысу, затем подделал почерк Максима, а потом ему оставалось только торчать на детской площадке и ждать меня, тепленькую, готовую поверить любому его слову! Господи, в этом проклятом городишке порядочные люди мужского пола остались вообще?! Пока что одни женщины ведут себя не как… расчетливые сволочи. А Спайк, тем временем, продолжал язвительную отповедь.

— Я не садист, и мне не было смысла трогать твое зверье. А Дэнчик хорошо рассчитал. После такого ты должна была возненавидеть меня вернее, чем после любого поступка, направленного на тебя лично. Единственное, чего он предсказать не мог, это то, что ты окажешься слишком слабой, и вместо праведного гнева решишь сдохнуть. В отличие от меня, он тебя совсем не знает. Это и помогло. Впрочем, тебе ниебически повезло, что на самом деле на твоей работе прекрасно знают, с кем ты общалась последние годы. Если бы они, как ты надеялась, не знали об этом, то твой прелестный труп гнил бы сейчас в наполненной ванной. Чем ты вообще думала, когда решила самоубиться?! Если надеялась на мое раскаяние — то очень зря. Более того, решив утопиться, ты потеряла остатки моего уважения. Ну, ту его часть, что еще была благодаря тому, что ты не рассказала сразу все, что знаешь в пыльном классе, когда мы со Стасом решили тебя убрать с дороги.

— Да ни на что я не надеялась, — глядя ему в глаза, солгала я. — Мне просто было очень паршиво, и я потеряла волю к жизни на какое-то время. Если хочешь знать, ускорить процесс меня заставил именно твой звонок. Я отчаянно не хотела тебя здесь видеть и решила, что если я сдохну раньше, то точно не увижу и не услышу. На кой черт ты мне звонил и вообще приперся сюда, если тебе все равно? Ну сдохла бы я — и что? Тебе же проще.

Спайк закатил глаза, как всегда ничуть не впечатленный. Затем достал из кармана зауженных джинсов пачку сигарет и зажигалку и закурил, проигнорировав мой полный возмущения взгляд. Несколько раз затянулся, намеренно выпуская дым мне в лицо, и только после этого соизволил продолжить этот странный, немного бессмысленный монолог.

— Прекрати строить из себя бедную и несчастную. То, что ты так легко сломалась, говорит лишь о том, что ты слабачка. Я приехал, потому что после звонка Светы не приехать не мог. А когда понял, что тебя нигде нет и только ванная заперта, пришел к единственно верному логическому выводу. Собственно, я не мог и тебя не вытащить. Не люблю бессмысленные смерти. Да и три года просто так не выкинешь. Считай это своеобразной платой за бесчисленное множество домашки, которую ты за нас написала. Стас, кстати, был против. Он считал, что ничего с тобой не сделается. Прав, как всегда, оказался я. Ладно, — он потушил сигарету о мою тумбочку, словно напоминая, кто здесь главный. — С Дэном делай, что хочешь, но я бы на твоем месте не стал демонстрировать, что все знаю. Он опасен, и гораздо опаснее, чем я, потому что у него нет тормозов. Делай вид, что все в порядке, целее будешь. Хотя если ты решишь вторично совершить самоубийственную глупость, вытаскивать больше не буду. Считай, что я в твоей вонючей квартирке последний раз появился. А крысу я тебе новую пришлю. Нужен же тебе какой-то смысл жизни, Каштанка.