— Эвелина, — наконец говорит менеджер. — Почему ты бегаешь за ним?! — он переходит на повышенный тон.

— Майк, я уже сотню раз объясняла, — пытаюсь отвечать как можно спокойнее.

— Потому что все вы одинаковые, — не спрашивает, а утверждает он. — Потому что все женщины такие. Вы недовольны, когда мужчины ведут себя грубо, но как только вы встречаете нормального, адекватного, доброго паренька, почему-то начинаете влюбляться в того, кто был вам когда-то противен.

— Майк… — понимая, что дело совсем плохо, я перехожу на самую доброжелательную интонацию, какую только можно использовать в этой ситуации. — Майк, я не понимаю, о чём ты.

— Не понимаешь? — он чуть отклоняет голову вбок, начинает обходить стол.

— Майк, прошу, — я поднимаю руки, — не подходи ко мне слишком близко. Сохраняй дистанцию.

Эти слова были ошибкой. Я и сама это понимаю. Но страх не даёт придумать ничего лучше.

— Ты добрая, прекрасная девушка. Я считал, что ты умнее всех этих дур, что вешаются на шею ублюдкам вроде Кристофа. Но оказалось, что ты такая же, как они. Оказалось, что ты ничем не лучше.

— Майк, об одном тебя прошу: не говори того, о чём можешь пожалеть.

Как бы мне не было страшно, я всё равно не могу быть кем-то, кроме себя. Как бы мне не было страшно, у меня всё равно остаётся тот стержень, с которым я прошла всю свою жизнь. Поэтому, ка бы мне не было страшно, я не собираюсь строить из себя запуганную девчушку, даже если передо мной человек, у которого серьёзные проблемы с психикой. Нет уж. Я уже имела дела с одним чудом под именем Кристоф, а значит не собираюсь робеть и перед Майком.

— Ты мне нравилась, Эвелина, — наконец Майк начинает говорить прямо. Он подходит всё ближе и ближе. Я же тем временем пячусь назад, боковым зрением оценивая обстановку. — Я подыгрывал тебе. Думал, когда Кристоф очнётся и придёт в себя, ты поймёшь, что он не изменился. Поймёшь, что он тот же козёл, каким был всегда. Но ты почему-то решила иначе. Почему-то ты до сих пор на его стороне, даже после того, как он пытался тебя похитить. Если честно, я начинаю сомневаться, что у тебя всё в порядке с психикой.

Кто бы говорил… Радует хотя бы то, что Майк верил, что Кристоф очнётся. Больше ничего хорошего я сказать не могу…

Он всё ещё движется на меня с сжатыми кулаками. Я всё ещё отступаю назад. В какой-то момент упираюсь спиной в тумбу. Отвожу руку назад, стараясь не отводить взгляд от Майка. Я слежу за ним. По крайне мере стараюсь не упустить ни одного движения. Он смотрит прямо в глаза. Внезапно замечает, как я пытаюсь найти хоть что-нибудь на тумбочке. Менеджер тут же срывается с места и летит на меня с кулаками. Я хватаю первое, что попадается под руку, замахиваюсь и пытаюсь огреть его по голове. Он выставляет руки, но уклониться от удара у него не выходит. Тяжёлая статуэтка прилетает прямо в лоб мужчине. Тот пошатнувшись отходит назад, хватается за голову. Я откидываю спасительную статуэтку, разворачиваюсь, дёргаю за ручку двери и выбегаю наружу.

Кристоф.

Несколько дней меня удерживают в общей камере. Пару раз за эти несколько дней меня навещает адвокат. Он сообщает, что дело движется в относительно положительную сторону. Он говорит, что предстоит ещё одно заседание, на котором суд будет рассматривать возможность помещения в психиатрическую больницу. На что я, конечно же, удивлённо вопрошаю:

— Кого? Меня?

Ответ положительный. Меня хотят поместить в психушку за то, что я устроил в зале суда.

— Но перед этим состоится осмотр. Врачи должны убедиться, что ты действительно можешь претендовать на статус психически больного. Просто так никто не заменит уголовный срок на посиделки в больнице для душевно больных.

И он считает это нормой? Я вот, например, совсем так не считаю. Да, я согласен, что у меня явные проблемы с башкой, но в психушку совсем не стремлюсь. Пускай уж лучше посадят за решётку, чем окончательно сойти с ума в больничке.

Я несогласно мотаю головой.

— Нет, так не пойдёт, — говорю адвокату.

— Ты против оказаться в более щадящих условиях?

— Каких щадящих?! — возмущенно спрашиваю я. — По-твоему, засесть на несколько лет с психами — это щадящие условия?! Да даже если оно и так, то что потом? Кем я выйду, когда меня выпустят? Я же так только ещё больше с ума сойду.

Адвокат отодвигается от стола и откидывается на спинку стула.

— Нечасто в адвокатской практике встретишь человека, который хочет сесть в тюрьму, вместо того, чтобы оказать в месте относительной свободы.

— Относительной свободы… усмехаюсь, глядя вниз. — А что за больница? Ты узнавал?

Он мотает головой.

— Сначала решение комиссии. Только потом будут думать, в больницу какого уровня тебя поместить. Если не будешь перегибать, может и вовсе окажешься в загородном пансионате с доступом к телевидению, интернету и всем благам цивилизации.

— А если нет?

Он пожимает плечами.

— Если нет, то тюрьма, как ты и хочешь.

— А если не тюрьма?

Адвокат пододвигается вперёд, опирается о стол.

— Если не тюрьма, то, конечно, есть вероятность, что тебя запрут в какой-нибудь больнице, где держат психопатов и маньяков. Но не думаю, что всё на столько плохо. Даже я вижу, что человек ты достаточно разумный и не похож на психопата.

Ага… Видит он… Видимо, не видел, что я исполнил, когда пытался похитить Эвелину. Хотя, кому я вру? Этот человек должен знать меня лучше меня самого. Именно он выстраивает защиту, если бы он чего-то не знал, не было бы вообще никакого смысла в его работе.

— Ладно… — кажется, я начитаю потихоньку мириться со своей судьбой. Куда уж хуже? — Плевать. Пускай собирают комиссию. Может чего и выйдет. В конце концов я же актёр. Может и смогу что-то сыграть.

Адвокат кивает.

— Вот это уже правильный подход. — Он собирает портфель, закрывает его, поднимается со стула и прощается.

Через несколько минут из комнаты для свиданий уводят и меня.

Вечером следующего дня в камеру снова приходит полицейский. Я даже не надуюсь, что это ко мне. Думаю, что к кому-то из моих сокамерников. Но, когда полицейский оглашает мою фамилию, я удивлённо поднимаюсь с кровати и переспрашиваю:

— Точно? Ничего не перепутали?

Надеется на вежливый ответ не приходится. Но, по крайне мере, я понимаю, что никто ничего не перепутал. Пришли действительно ко мне.

Всю дорогу до комнаты свиданий я пытаюсь гадать, кто же мог заявиться. Даже проскакивает мысль, что это Майк соскучился и решил проведать. Но, как только дверь комнаты отпирается, и я попадаю внутрь, все мышцы на теле напрягаются до предела. Всё, что я могу — это бороться с непреодолимым желанием устроить очередной скандал. Только вот понимаю, что лучше мне от этого не станет.

Меня усаживают на стул. Охранники встают с двух сторон — позади меня и позади гостя. После чего оглашается количество времени, отведённое на разговор — десять минут.

— Зачем пришла? — начинаю первым. — Эвелина смотрит виновато. Но я не куплюсь на этот взгляд. Хрен-то там! — Ты подставила меня, — снова пытаюсь завести диалог. Вытянуть хоть какое-то объяснение.

— Это не я, — мотает головой она.

— Что это значит? Думаешь, я совсем идиот?

— Майк сошёл с ума. Подделал документы. Отправил липовое обвинение.

Щурюсь.

— Это что, шутка такая? Хочешь поиздеваться надо мной?

Руки в наручниках. Если бы и хотел, всё равно не смог бы сделать ничего толкового. Но хотя бы сжать кулаки я могу.

— Я не издеваюсь, Кристоф. Неужели ты мне не веришь?

Стоит ли ей верить? Стоит ли мне вообще с ней разговаривать и выслушивать какие-то оправдания?

— Тогда как так вышло?

— Я ведь уже сказала.

— Майк? — усмехаюсь. — Думаешь, я поверю, что этот неудачник смог сделать что-то подобное? Да он и мухи не обидит! — повышаю тон, чем сразу же привлекаю внимание охраны. Мне делают замечание. Стараюсь держаться, не дёргаться.