Ближе к вечеру, когда все сцены со второстепенными персонажами отсняты, а демонстрация моих новообретённых умений проходит успешно, группа расходится на перерыв.

Я захожу в трейлер, присаживаюсь на кресло и вздыхаю от усталости. Благо, сегодня не пришлось таскать парадный наряд для съёмки некоторых сцен из конца фильма, когда главной героине приходится примерить роль королевы. Хорошо, что практически вест фильм моя героиня ходит в лохмотьях служанки, в отличие от того же Кристофа, который вынужден надевать несколько слоёв королевских одеяний.

Немного отдохнув, я собираюсь отправиться к буфету, чтобы хоть как-то перекусить, но буквально на выходе встречаю того, кого совсем не ожидала встретить.

— Боже, ну ты меня и напугал, — говорю я, хватаясь за сердце, сразу после того как открыла дверь и увидела перед ней Кристофа. Быстро вспомнив, что я всё ещё не разговариваю с этим человеком, сразу же замолкаю. Молча киваю вперёд, как бы намекая, чтобы он освободил дорогу.

— Поговорит хочу.

Я лишь молча пожимаю плечами.

— Что-то не то происходит со мной.

Снова пожимаю плечами. Пытаюсь обойти его. Получается.

— Эвелина! — зовёт он. Я останавливаюсь. Может, всё-таки пора дать ему шанс? Ладно… Хорошо… Пускай скажет… Оборачиваюсь. Он всё ещё стоит на ступеньках. Делает шаг, спускается ниже, ещё ниже, наконец наступает на землю.

— Я не понимаю, что со мной происходит и поэтому хотел кое-что попробовать. Чтобы понять, на сколько я прав в своих суждениях.

Я непонимающе мотаю головой.

Он подходит ближе. Я изгибаю обе брови, внимательно смотрю на него. Пытаюсь сделать шаг назад.

— Постой, — говорит он тут же.

Я останавливаюсь.

Он подходит совсем вплотную. Смотри прямо в глаза — сначала изучает один, заем второй. Изучает так, будто хочет заглянуть куда-то глубоко. Глубже, чем когда-либо. Я прищуриваюсь.

Краем глаза замечаю, как он тянется ко мне рукой. Не успеваю сделать ничего. Он берт меня за шею, тянет к себе и целует. Я растеряна. Я потеряна. Я даже не могу ничего толком сделать. Просто стою как дура, замерев, с открытыми глазами и таращусь в его закрытые. Таращусь так, что зрачки вот-вот выпадут.

Наконец понимаю, что это совсем ненормально. Он пытается залезть языком глубже. Толкаю его, можно сказать, что сама отскакиваю на безопасное расстояние, смотрю. Я на него, он — на меня. Просто смотрю. А затем подхожу обратно, поднимаю руку и награждаю его такой пощёчиной, что даже моя ладонь начинает гореть от боли.

Кристоф.

Съёмки завершаются, спустя пять месяцев после начала. За это время Эвелина так и не обмолвилась со мной ни одним словом. Если только случайно. А я же при этом умудрился только всё испортить. Не придумал ничего лучше, кроме как пойти к ней и поцеловать её, чтобы понять, что я к ней чувствую. Конечно же я ни хрена не понял! Потому что тут же получил хорошую пощёчину. Но гадкое чувство неопределённости внутри всё равно осталось.

Мы возвращаемся по домам.

Аэропорт, перелёт, аэропорт, такси и дом, милый дом. Большая часть гонорара выплачена, и теперь я могу позволить себе расслабиться. Могу позволить себе хорошего менеджера, адвоката, купить ещё один загородный дом… но всё это мне не нужно. Единственное, что я сейчас хочу — упасть на диван и не вставать с него. Не вставать никогда. Чтобы мне принесли бутылку чего-нибудь крепкого, а лучше ящик, и сидеть здесь до тех пор, пока не подохну от передозировки алкоголем.

Жизнь — дерьмо.

Захожу в квартиру, закрываю за собой и сразу же иду на кухню, чтобы проверить бар. Я не был в этой квартире больше года, поэтому понятия не имею, что здесь есть из алкоголя. Открываю дверцу шкафа. Браво! Достаю бутылку виски, откупориваю, даже не наливаю в стакан — сразу пью из горла. Пью так, словно это вода. Я пью так, словно всю жизнь прожил в засушливом климате и никогда не видел ничего жидкого.

Горло горит, горячая жидкость пробирается ниже — по пищеварительному тракту. Начинает жечь в желудке. Убираю горлышко от губ. Встряхиваю головой и выдыхаю. Иду на диван, сажусь и включаю телевизор голосовой командой.

Несколько часов смотрю новости и прочую дребедень, продолжая напиваться. Когда дело доходит до того, что меня клонит в сон, я вдруг открываю глаза и понимаю, что телевизор не работает. Пытаюсь включить снова — ноль реакции.

— Да что за херня, — поднимаюсь с дивана и иду к холодильнику. Открываю тот — тоже не работает. — Твою же…

Грёбанные счета… Никогда не оплачивал грёбаные счета… Всегда за меня всё делал Майк.

— И что делать? — спрашиваю себя. — Позвонить Майку? Или попробовать нанять нового менеджера. Ага, чтобы он ахерел в первый же день от твоих запросов и послал тебя куда подальше? Нет, если кому и звонить, то только Майку.

Замолкаю. Стою, пытаясь понять, какого хрена только что сделал.

— Я что, сам с собой разговариваю?

Бью себя по щеке. Встряхиваюсь.

Ладно, с этим ещё разберусь. Давно пора записаться к психологу… Что там насчёт Майка. Стоит ли ему звонить? Чтобы унизиться? Куда сильнее? И так уже спустился ниже некуда…

В итоге решаю разобраться со всем сам. Интернет мне в помощь. Часа через полтора мне всё же удаётся оплатить счета, но свет обещают включить только ближе к вечеру. Отлично, — думаю я. Только вот не знаю — в положительном смысле этого слова или в отрицательном.

В итоге понимаю — раз уж я так быстро разобрался с оплатой счетов, то почему бы не попробовать разобраться с проблемой Эвелины. Поговорить с прессой. Чтобы отстали от неё. Пускай это и стоило сделать раньше, но лучше ведь поздно, чем никогда.

Твердо определив план последующих действий, я начинаю искать в интернете телефон какого-нибудь известного новостного источника. Нахожу. Звоню. Мне отвечают. Я представляюсь. Девушка на другом конце не верит. Я говорю, что хочу дать интервью. Она всё ещё не верит. Я требую связать меня с начальством. Она просит подождать. Жду, жду.

— Ещё раз здравствуйте, — теперь со мной разговаривает уже мужчина.

— Да-да, — говорю я, — здравствуйте.

— Карвин, верно?

— Верно.

— Мы, в общем-то, можем позвать вас на интервью, только при условии, что вы сейчас опубликуете в своих социальных сетях одну рекламную запись, чтобы мы могли быть уверены, что это действительно вы.

Я думаю, что сделка неплохая. Но потом вдруг до меня доходит, что меня хотят просто обмануть. Хочу сорваться, сказать, что я о них думаю, но понимаю, что криками ни хрена не решить.

— Нет, — говорю я, — давайте уж лучше я позвоню вам по видеосвязи, и вы поймёте, что это действительно я.

Мужик тут же начинает съезжать с темы, пытается перевести разговор в другое русло, отчего я быстро понимаю, что тут каши не сварить. Завершаю звонок, откладываю телефон. Смотрю на бутылку — остался один глоток. Допиваю виски, отставляю пустую тару на пол. Снова поднимаю телефон и, скрипя зубами, решаю набрать Майку.

— Да, слушаю? — чересчур занято отвечает он.

— Майк, это я, — говорю в ответ.

— Кристоф? Привет. Что-то хотел? — Он делает паузу, после чего добавляет: — Слушай, не хочу тебя обижать, но я немного занят. Если что-то срочное, говори быстрее.

— Да, — говорю я. — Хочу узнать номер тех ребят, что опубликовали новость про Эвелину.

— Что? Зачем?

— Решить проблему.

— Не волнуйся, — говорит он. — Это было полгода назад. Я уже всё решил.

— Правда?

— Да, у вас с Эвелиной исключительно рабочие отношения. Чтобы люди не думали иначе я даже договорился, чтобы тебя не приглашали на пиар-компанию фильма.

— Что? — подскакиваю с дивана. — Да ты охренел?

— Кристоф, ничего личного. Наше сотрудничество закончено. Теперь я работаю с другим человеком. С человеком уравновешенным и более востребованным, чем ты.

— Ах ты ж жук… — не успеваю договорить, как звонок сбрасывается.

Я срываюсь, хочу зашвырнуть телефон подальше, но вовремя успокаиваюсь, откладывая тот в сторону. Не надо больше психов. Это одна из причин, по которой я докатился до такого состояния. Нужно просто меньше психовать. Нужно. Просто. Меньше. Пси… Хватаю телефон, замахиваюсь и закрываю глаза. Нет. Нет-нет-нет. Тише, Кристоф. Всё хорошо. Всё. Тихо…