Он пытается успокоить:

— Крис, райдер у музыкантов. У тебя будет свой фургон на съёмочной площадке и съёмные загородные дома.

— А я о чём?! — продолжаю напирать я. — О чём я тебе и говорю! Фургон без джакузи?! С каких пор мне выделяют просто, грёбаный, самый обычный фургон, как будто я актёр второго сорта?! Где, мать твою, автобусы люкс класса?! Где джакузи?! Загородный дом, говоришь?! С каких, на хрен, пор, мне снимают загородные дома?! Ещё скажи, что это будет домик в деревне! Где виллы?! Майк! Где, грёбанная, вилла?! — Я плюхаюсь в кресло, откидываю бумаги на стол и закидываю ногу на ногу. — Дерьмо какое-то, Майк, — уже спокойнее говорю я.

— Крис, — он обходит меня, как будто я какой-то разъярённый пёс. Он что, действительно думает, что я животное? И что, что я кричу? Просто требую к себе такого отношения, какого заслуживаю. Неужели я зря старался, чтобы забраться на вершину этого голливудского олимпа? Чтобы мне, звезде мирового масштаба, выдавали на съёмки какие-то паршивые фургоны? Ну уж нет, не для этого я пахал пять лет!

— Крис, — продолжает этот хренов любитель моих денег. Грёбаный дармоед. Работает на меня, получает зарплату с моих гонораров, а результата ноль. — Крис, я еле выбил для тебя эту роль. — Он садится в своё кресло. Своё кресло в своём кабинете, который снимает на мои, на хрен, бабки! — Ты же знаешь, что с позапрошлого года твои рейтинги сильно пошли вниз. Особенно, после нескольких скандалов, что просочились в прессу. К тому же, за последний год ты не участвовал ни в одном серьёзном проекте.

— А чья это проблема, Майк?! — перебиваю я. — Чья это проблема?! Может ты хочешь сказать, моя?

— Крис, — он поднимает обе ладони, как бы пытаясь утихомирить меня. Ненавижу! Ненавижу, когда ко мне так относятся. Не надо меня успокаивать! Я сам знаю, когда успокоиться!

— Не делай так! — кричу на него и бью кулаком по столу.

— Ты можешь хотя бы не орать так, — удивительно смело отвечает он.

Я решаю не продолжать скандал. Успокаиваюсь. Откидываюсь на спинку кресла, закидываю голову назад и пытаюсь расслабиться. Пытаюсь использовать дыхание, как говорил мой учитель по йоге. Делаю пару вдохов, возвращаю голову в исходное положение и снова бью кулаком по столу.

— Да что опять-то? — вздрагивает менеджер.

— Учитель по йоге!

— Что учитель по йоге? — не понимает он.

— Я теперь себе даже хорошего учителя по йоге не могу позволить, Майк! Как я до такого докатился?

Он мотает головой.

— Тебе не учитель по йоге нужен, а психолог. Будешь дальше вести себя так, все нервы сдадут. Ни одна студия не захочет иметь с тобой дела.

Обидно. Очень обидно. Но в чём-то он всё же прав. Нужно быть поспокойнее. Нет, я не всегда такой. Просто иногда взрываюсь. Иногда в жизни происходит такое, что заставляет тебя психануть и вывалить всю свою злость на первого попавшегося. Хорошо, что у меня на такой случай есть специальный человек, который при том ещё и получает зарплату за то, что я на него ору.

— Ну что, разрешишь мне продолжить? — спрашивает Майк. — Или ты ещё не накричался?

— Валяй, — говорю я, чувствуя, как злоба постепенно отходит на второй план. — Только без резких заявлений, — тыкаю указательным пальцем. — Ни то я за себя не ручаюсь. Могу морду набить.

Он поднимает ладони в жесте: «хорошо-хорошо».

— В общем, это самый лучший вариант для тебя на данный момент. Главная роль в фильме, основанного на книге такого популярного автора. Критики пророчат ему успех уже до съёмок. Правда… — Майк смотрит на стол, начинает перебирать бумаги. Знаю, что это значит. Это значит, что он приблизился к тому, о чём не стоит говорить.

— Ну давай, не гони, выкладывай уже как есть.

Он поправляет стопку бумаг и деловито откладывает их на край стола.

— Правда, когда все узнали, что главная роль досталась тебе, сразу изменили своё мнение. Теперь большая часть критиков говорит, что фильм провалиться.

— Из-за меня? — удивляюсь я.

Он кивает.

— Какого хрена они так думают, Майк?

— Я же уже назвал тебе основные причины. — Он поднимает ладонь и начинает загибать пальцы. — Скандалы, второсортные фильмы и слухи, что распускают твои бывшие, коих за последний год у тебя было… напомни сколько? Не меньше ста?

— Не надо называть всяких прошмандовок на раз бывшими.

— Прошмандовки на раз? — глаза Майка готовы вывалиться из глазниц. — Ну если учесть ещё и их, то выйдет все пятьсот. Что это получается? За год по полторы девушки на день. У тебя инструмент там ещё на месте или как? — Он взглядом указывает на штаны.

Я поправляю брюки в области бикини, опускаю одну ногу на пол.

— Всё у меня нормально.

— Скоро на лекарства денег не останется такими темпами.

— Кто моя партнёрша? — перевожу тему я. — Девку на главную роль нашли?

— Нет ещё, кастинг большой. Автор романа решил, что девушка должна быть из малоизвестных. Поэтому, как понимаешь, желающих до хрена и больше.

— Слушай, — я пододвигаюсь ближе, натягиваю наглую ухмылку на лицо, — может пока эти студийные там свои кастинги устраивают, мы свой проведём?

— Это ещё зачем? — всерьёз не понимает этот придурок.

Я отвешиваю ему подзатыльника и отодвигаюсь обратно. Не слушая его ной, говорю:

— Зачем-зачем! Ты что заладил? Совсем дурак что ли? Ни хрена не понимаешь? Чтобы цыпочек набрать, да отжарить их хорошенько на загородной вилле.

— После этого, — он тыкает в меня пальцем, — даже не думай больше спрашивать, почему у тебя такая хреновая репутация.

— Ещё раз ткнёшь в меня пальцем, я тебе его оторву, — рычу в ответ.

О чуть ли не закатывает глаза, как манерная дешёвка.

— Короче, Крис, выхода у тебя два: либо соглашаешься на эту роль, завязываешь с выпивкой и стараешься идеально отыграть. Кстати, не забудь на этот раз выучить сценарий. Если во второсортных боевиках тебя ещё терпели и списывали всё на образы твоих персонажей, то тут серьёзное кино. Ну а во-вторых, опусти планочку требований. В конце концов, вспомни, как было, когда ты только начинал в свои двадцать? Ты хоть и из богатой семьи, но тогда ты не был таким наглым. Популярность тебя испортила. Люди не любят мудаков. Сколько за последнее время от тебя отписалось в социальных сетях.

За последний год от меня отписалось двадцать миллионов из семидесяти. Двадцать миллионов придурков, которые ни хрена не понимают в искусстве! Но ему я об этом, конечно же, не скажу. Пусть даже он и сам всё прекрасно знает. Это же он заведует моими соц сетями.

— Думаешь, я не знаю, как мне выполнять собственную работу? Думаешь, я бы добился такой популярности, если бы был придурком, который ни хрена не понимает?

— Не добился бы, — соглашается он. — Но если бы ты был чуточку поумнее, ты бы смог удержать свою популярность, которая утекает быстрее, чем пришла.

— Пошёл в задницу!

Я поднимаюсь с кресла, подхожу к выходу, открываю дверь, выхожу и громко хлопаю напоследок.

Эвелина

Проходит ещё часов пять. Благо, что у меня теперь есть «подруга» и, скооперировавшись, мы общими усилиями добываем себе перекус — пока одна ждёт в очереди, вторая идёт за едой.

— Блин, снова эти дурацкие калории, — недовольничает Карина, поедая хот-дог.

Я чуть не давлюсь от такого заявления, откусив новую порцию.

— Так зачем тогда ешь? — вытирая соус с губ, спрашиваю я.

— Ты какая-то странная, — отвечает Карина. — Потому что хочу.

Я решаю не развивать тему. И так понятно, что у Карины свои тараканы. У кого вообще в это мире нет тараканов?

Моя очередь подходит ещё спустя час. Я ужасно рада. Только не знаю, чему больше — тому, что всё скоро закончится, или тому, что я вот-вот могу получить самую желанную роль в моей карьере? Несмотря на количество накопленного оптимизма, я понимаю, что второй вариант практически недосягаем. Всё же я не дурочка и верить в такие большие чудеса не привыкла. Но, как говориться, надежда умирает последней.