— Подкрепления не будет.
…Действуйте по обстоятельствам.
Генерал вздрогнул и свалился на колени. Все остальные офицеры, которые стояли внутри душного штаба, вздрогнули и замолчали. Повисла гробовая тишина... Она продолжалась почти минуту. Наконец старик схватился за стол, медленно поднялся на ноги и прошептал:
— Свяжитесь с армией противника… — несмотря на шёпот, голос его казался очень чётким, как будто у каждого слова был вес.
— Мы… сдаёмся.
2. XXVI
Примерно через двадцать часов после происшествия, — задержка, обусловленная государственной цензурой, всё же в делах военных необходима определённая секретность, — новость о разгроме британской армии просочилась в газеты.
И произвела фурор.
Люди со всего света, и особенно среди стран альянса, скупали новостные издания пачками. Перед ларьками выстроились огромные очереди. Дети, которые торговали газетами на улицах, по три или четыре раза бегали на склад за новой партией товара; сами газетчики соревновались в заголовках:
РАЗГРОМ БРИТАНИИ!
ВЛАДЫЧИЦА МОРЕЙ УШЛА НА ДНО!
ВЕЛИЧАЙШАЯ БИТВА ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ! ПОБЕДА!
ПОВОРОТНЫЙ МОМЕНТ!
КРАХ «ИМПЕРИИ»!
И так далее, и тому подобное… И обязательно жирным шрифтом и большими буквами.
Причём нельзя сказать, что они преувеличивали значимость этой победы. Просто потому что сделать это было невозможно. Британская империя потеряла северный флот, свою гордость, она потеряла армию, которая отправила в качестве подкрепления в Померанию, затем потеряла и саму Померанию, и, наконец, и это было самое главное, британцы потеряли четыре Кладенца! Даже Римская республика в битве при Каннах потеряла всего два подобных доспеха, — их сразил великий воин Ганнибал.
Для любой другой страны эта потеря была сравни тому, как если бы наступил судный день. Само существование такого государства оказывалось под угрозой… Даже великая Британия не могла возместить подобную утрату, при том что череда их поражений ещё только начиналась.
Не успели люди обсудить победу в Померании, как стало известно о сражении за Суэцкий канал. Итальянский и французский флот осадили его вместе. Последовала долгая, кровопролитная битва. Британцы держали оборону, отстреливались и даже смогли уничтожить два доспеха ранга национальное достояние, — один французский, другой итальянский, — но потом, в решающий момент, явился Он.
Алый демон спустился с небес и принёс неописуемые разрушения… В одной французской газеты описывалось интервью с солдатом, который сражался на передовой и свои глаза видел то сражение… Всё произошло моментально. Как только появился демон вспыхнул свет, стрельба со стороны британских позиций прекратилась. Английские доспехи сперва застыли, а затем стали разваливаться на части. Самые слабые их них и вовсе превратились в пепел. Когда французике солдаты прошли немного вперёд и заняли прежние британские позиции, они увидели раскалённое пепелище… Песок расплавился и превратился в стекло, его песчинки, сверкая, носились на ветру. Это была картина не из этого мира… Она завораживала и потрясла до глубины души… И посреди всей этой разрухи стоял алый кладенец с пылающей алебардой (немногие в Европе знали, что такое нагината)…
Это была настоящая легенда.
И она была неописуема.
Когда всевозможные аналитики и генералы узнали подробности этого сражения, им пришлось пересмотреть свои оценки. Никто не мог точно сказать, насколько сильным был доспех легендарного ранга; он был подобен целой армии, запертой внутри одного железного тела… Это была мощь, с которой надо считаться.
После поражения в Суэцком канале британцы потеряли свой важнейший торговый узел; их империя оказалась разрезана. Средиземный флот был уничтожен вместе с северным… И прочие державы немедленно этим воспользовались. Французский, итальянский и даже испанский флот, — кастильская корона исполнила своё обещания и вступила в войну, — окружили британские острова и установили блокаду. Бывшая владычица морей испытала ту же горечь, которую в своё время причинила другим во времена Наполеоновских войн, только в этот раз она была сто крат сильнее, ибо Альбион был островом, а значит не имел более никакой связи со внешним миром…
Мрачные тучи нависли над Британской империй. Жители прибрежных деревушек, прищурившись, могли рассмотреть патрульные корабли, которые бороздили Ламанш. В Англии распространялась паника. Полки лондонских магазинов стремительно опустели. Запасы, которых, на первый взгляд, хватает на неделю, могут закончиться всего за один день… Особенно если на кассу выстроилась стометровая очередь, и каждый покупатель тянет за собой тележку.
Даже знатные лорды, — и те стали спешно покидать большие города и ретироваться в свои загородные поместья, где, по прибытию, сразу проверяли погреб на предмет запасов… Самая великая империя может рухнуть всего за один день если попробует проглотить слишком большую косточку.
В королевском дворце висела давящая атмосфера. После начала войны и особенно отстранения премьер-министра его Величество король Англии дни напролёт проводил в зале для совещаний вместе со своими министрами. На публике он показывался редко и то лишь для того, чтобы прочитать сухую и скучную речь. После поражения в Суэцком канале он сперва испытал приступ страшной ярости и чуть не ударил придворного, а потом резко притих, и на следующих совещаниях уже ничего не делала, не давал, как раньше, советы, но только сидел на своём месте, во главе стола, в тишине. Офицеры шептались и с дрожью в голосе читали доклады… Они более не смели высказывать свои мысли. По завершению совещания, они сразу бежали в свои покои. Некоторые, не стесняясь, прямо в коридоре открывали бутылки…
Никто даже не смотрел на юного принца, который тайно следил за всем происходящим, выглядывая из-за поворота…
Последним всегда выходил король. Опустив голову, сутулясь, он медленно шагал по красному коврику в свои покои. У мальчика сердце обливалось кровью, когда он видел своего отца в таком состоянии. Ему хотелось помочь, что-нибудь сделать, — но что? Он был всего лишь ребёнком… Кусая губы, юный принц возвращался в свою комнату… При этом совершенно не замечая пары глаз, которые внимательно наблюдали за ним из тени…
2. XXVII
И пока в мире происходили все эти монументальные события, Игорь не делала совершенно ничего — вернее сказать: юноша убивал время.
После уничтожения британской армии в Померании остался всего один фронт, на котором до сих пор происходили боевых действия. Он пролегал в средней Азии, на границе между британскими индийскими колониями, Пенджабом и Кокандом, и Россией; после того как Франция вступила в войну и сняла напряжение с восточного фронта, именно туда перевели основные силы русской армии.
После этого образовался определённый паритет; британцы больше не могли продвинуться, а вторжение в Индии было слишком дорогой авантюрой, которая, помимо всего прочего, не имела особого смысла. После второго совещания альянса, о котором Игорю сообщили в нескольких отчётах, главнокомандующие союзных сил, а именно Франции, России и Италии решили, что ключ к победе вовсе не где-то там, за тридевять морей, но в Европе.
На совещания предложили два варианта: можно было и дальше изолировать Британскую империю, мало по малу отгрызая колонии, которые рассыпали расположили по всему миру, либо ударить в самое сердце империи, — совершить немыслимое и высадиться на туманный Альбион.
Вторжение было чрезвычайно опасным, однако, при удачном стечении обстоятельств, оно могло стать поворотным моментом войны. Всяко это было быстрее, нежели мало по малу отгрызать кусочки великой империи, тем паче, что британцы уже продемонстрировали, на всех переговорах, что не согласны на необходимые уступки и уж тем более на полную капитуляцию, которую требовали другие страны. Что ж, в таком случае единственный способ заставить их сложить оружие — водрузить японский флаг на Биг-Бэнг.
