Собираюсь с силами и делаю шаг вперед, чтобы раз и навсегда разобраться со своим демоном из прошлого, который породил во мне столько страхов. Я должна встретиться с ними лицом к лицу, чтобы потом сделать шаг в будущее, где буду на сто процентов уверена, что не встречусь с ними никогда. Только тогда, я смогу жить спокойно.

— Все в порядке, — шепчу через плечо Рафу и он отпускает меня, но я чувствую его внимательный обжигающий взгляд на своей спине. Это придает мне сил и уверенности в том, что возможно я не совсем пропащий человек, если он продолжает защищать меня.

— Будь аккуратна, — слышится справа. Никита. Тоже тут и тоже готов поддержать. С ними за своей спиной я чувствую себя гораздо спокойнее.

— Марк, — начинаю я мягко, выставив одну руку вперед и миролюбиво протягиваю ему ладонь, делая несколько шагов по направлению к мужчине, — ты прекрасный парень, у тебя замечательная жизнь, бабушка и дедушка, готовые тебя поддержать, лучший друг и отец…

Истеричный хохот обрывает мой монолог, слова к которому я судорожно подбирала на ходу. Замираю в метре от Марка и сглатываю комок, застрявший в горле. Он смотрит на меня рассеянным взглядом своих расширенных зрачков, чернота которых застилает ледяную серую радужку.

— У меня нет больше никого. Все отвернулись от меня, — говорит он рвано, — отец. Серый. Все. После того, как ты ушла. Я один. Никого больше.

Он кидается ко мне. Я замираю, не представляя, что сейчас произойдет. Слышу шорох сзади. Но он тут же прекращается, когда Марк падает на колени рядом со мной и обвивает мои ноги. Я слегка подкашиваюсь, но нахожу равновесие и стараюсь не дрожать.

— Вернись ко мне, — всхлипывает Марк, — пожалуйста. И в моей жизни все встанет на свои места.

Волна жалости накрывает меня, вызывая бешеное сердцебиение. Хочу помочь Марку, но не знаю как. Понятия не имею. Ведь даже если бы я хотела к нему вернуться, если бы в моей жизни не было Рафаэля и моих чувств к нему, жизнь Марка не вернулась бы в прежнее русло. Как бы я ни старалась. Как бы я его ни спасала. Это уже просто невозможно.

Аккуратно накрываю его голову своими ладонями и мягко глажу по волосам. Успокаиваю его, словно маленького ребенка, которого ударили лопаткой в песочнице. А у самой слезы стоят в глазах.

Мой демон из прошлого… Еще несколько месяцев назад мужчина, стоящий передо мной на коленях, был полон самолюбия и бравады, а теперь он извиняется и плачет. Да, он поступает так в эгоистичных целях, манипулируя на моих эмоциях, не изменяя себе. Но мне трудно видеть его таким сломленным. Абсолютно нелогично, потому что он виноват в этом сам и все к этому и шло. Но я не могу ничего с собой поделать.

Грудную клетку в клочья разрывает изнутри, дышать становится тяжелее.

— Давай я позвоню Марте, — тихо предлагаю я, вспоминая его домработницу, которая была ему как вторая мама. Она то уж точно поможет.

На мои слова Марк лишь горько хмыкает:

— Она тоже ушла. Верна отцу, как и все.

Меня посещает неуместная мысль о том, как же должно быть у него сейчас грязно в квартире. Тихо усмехаюсь сквозь слезы.

Вдали слышится серена, а вскоре на горизонте появляется карета скорой помощи. Оборачиваюсь назад, встречаясь взглядом с Рафаэлем. На мой немой вопрос он утвердительно кивает. Его рук дело. Затем смотрю на Никиту, который нахмурившись и поджав губы не отрывает глаз от обнимающего меня Марка.

Мы все сломлены этой жизнью, не так ли? Нас ломают предательство близких людей, обстоятельства, не зависящие от нас, собственные неправильно принятые решения. Но труднее всего встать после этого и вновь сделать шаг. Научиться заново ходить. Кто-то делает это легко, а кто-то не может прийти в себя долгое время. Трудно наблюдать за некогда близкими людьми, которые оказались в такой ситуации, и ты ничем не можешь им помочь. Ведь пока они сами не пройдут через трудности — их жизнь не наладится, а ты со своей помощью будешь лишним. В такие ситуации самое главное — поддержка. Иногда безмолвная, а иногда одно объятие, одно касание могут спасти заблудшую душу.

Я проходила через это. Забавно, что человек заставивший меня это сделать, теперь в точно такой же ситуации и нуждается в моей поддержке. Он сломил меня и самого себя. А помочь ему сейчас могу только я. Замкнутый круг, в котором мы оказались, и который разрывается прямо сейчас на моих глазах. Но мне больно. Опять. Как будто вновь оказалась на больничной койке, и Марк разрывает мою душу своими признаниями в содеянном. Только сейчас эта боль появляется по иным причинам.

Сейчас я сдираю этот пластырь, который намертво приклеился к ране и вместе с собой срывает почти заросшую корку. Но оно к лучшему. Под пластырем рана преет и дольше заживает. Пусть после него она и будет кровить, но на свежем воздухе затянется куда быстрее.

Спустя считаные секунды, после того как скорая помощь останавливается напротив нас, ее работники подбегают к нам и что-то вкалывают Марку. Тот практически сразу проваливается в беспамятство, подарив мне последний рассеянный, ничего непонимающий взгляд, перед тем как его уносят на носилках.

Устало выдыхаю, провожая их взглядом, мысленно прощаясь, теперь уже навсегда. Рафаэль о чем-то разговаривает с санитарами, периодически поглядывая на меня. Разворачиваюсь назад, чтобы подойти к Никите, и замечаю, что позади него, на крыльце клуба, собралась целая толпа людей. Впереди всех стоял Стеф с сочувствием наблюдая за мной. Криво улыбаюсь ему, давая понять, что со мной все нормально.

Хочется наорать на зевак, которые когда-то были друзьями или знакомыми Марка, а теперь просто стоят и наблюдают, перешептываются и ухмыляются. Мерзкие лицемеры. Готовы телефон тебе оборвать и задницу до мозолей на своих языках лизать, когда им это выгодно, а как только ты становишься не у дел, так все готовы тебя ножами в спину закидать.

С этими мыслями подхожу к карете скорой помощи и прошу девушку в белом халате успокоительного для себя. Она понимающе кивает и протягивает мне две таблетки валерьянки, извиняясь, что не может предложить большего. Но мне и этого достаточно. Без воды глотаю таблетки и сажусь прямо на ступеньки крыльца, уронив голову на ладони.

Чувствую шевеление воздуха рядом со мной, а затем теплую ладонь на своем плече.

— Мне жаль, — произносит тихий голос Никиты, — скажи, если я чем-то могу тебе помочь. Потому что мне кажется, что я тоже виноват в произошедшем.

Поднимаю голову и встречаюсь с его обеспокоенным взглядом. Пытаюсь выдавить из себя улыбку, но это плохо получается. Представляю, как у меня сейчас перекорежило лицо.

— Помнишь, как ты забирал меня из больницы, когда меня выписали? — спрашиваю его я, и дожидаюсь пока он кивнет, — мы тогда уже с тобой говорили на эту тему. «Как ни крути, наши с тобой недоотношения послужили катализатором запуска этой долбанутой цепочки событий, но это не делает тебя виноватым», — цитирую я саму себя.

Никита грустно усмехается.

— «А бы, да кабы, что произошло, того не изменить. Зачем сейчас думать о том, как могло бы быть?» — теперь он цитирует меня.