Глубинные/истинные убеждения предопределяют то, какие цели перед собой ставит человек, предопределяют его поведение и оценку им своего поведения, его отношение к происходящим с ним событиям и то, какое объяснение он им даёт, обуславливают возникновение у него характерных для той или иной ситуации автоматических мыслей и эмоциональную реакцию на эту ситуацию. По сути, на базе глубинных убеждений формируется индивидуальная матрица значений и смыслов, присущая человеку.

Лиза.

Делаю очередную затяжку, обволакивая легкие ядовитым дымом изнутри, а затем выдыхаю сизое облачко в прохладный мартовский воздух. Сигарета трясется в замерзших пальцах, отчего пепел падает мне прямо на чистые, еще пахнущие стиральным порошком, темно-серые джинсы. Бубню ругательства себе под нос и пытаюсь аккуратно убрать светлое пятнышко. С трудом получается сделать это.

Затягиваюсь еще раз и шиплю от боли, когда понимаю, что сигарета закончилась и раскаленный фильтр обжигает мне пальцы. Кидаю бычок в металлическую купольную пепельницу, беру со столика бумажный стаканчик и делаю глоток. Вновь ругаюсь, потому что кофе безнадежно остыл. Выкидываю его в мусорку.

В наушниках на повторе грохочет кавер на Depeche Mode — enjoy the silence, тихонечко подпеваю любимые слова, заглушая мрачные мысли. Запахиваю посильнее просторную кожаную куртку, сложив руки, и пересекаю террасу, направляясь ко входу в базу.

«Базой» все работники и подопечные лейбла называют головной офис, где находятся продюсерский центр и студии звукозаписи. А еще кафе с невероятно вкусным кофе и небольшой итальянский ресторанчик, куда все ходят на бесплатный для служащих ланч. Каждый божий день получаю на него приглашения от своих друзей по работе, но каждый раз отказываюсь, потому что мой обед заключается в двух выкуренных до фильтра сигаретах и большой порции крепкого кофе с ванильным молоком. Узнай моя мама, как я питаюсь и тот факт, что из-за этого я похудела на пару килограммов — запихнула бы в меня все меню этого ресторана, начиная от закусок, заканчивая всеми десертами, которые есть в наличии.

Мысль о маме пробуждает воспоминания о том, как я ездила домой к родителям на новогодние праздники. Улыбаюсь, вспомнив, как мы всей семьей напились тридцать первого декабря и потом отходили все первое января, а потом праздновали рождество, старый новый год и каждый раз происходила одна и та же история.

Я пробыла дома около месяца, вернувшись туда, когда мое тело окрепло и все синяки, ссадины и ушибы, полученные после нападения, наконец зажили. Это было своего рода терапией. Отдыхала, занималась привычными рутинными делами и работой.

На счет стажировки на лейбле я договорилась со Стефом еще до моего отъезда из столицы. Он спокойно воспринял мою просьбу о двухмесячном «отпуске» (который я конечно же спокойно не досидела и вернулась на три недели раньше) перед началом работы после того, как я появилась в его офисе с еще незажившим лицом. Мой будущий босс не знал, что именно со мной случилось, но точно понимал, что к этому причастен мой бывший парень Марк.

По слухам Стеф прекратил любое общение с Андриановым и отказался от его инвестиций. Не уверена было ли это решение принято из-за меня или из-за каких-то личных соображений, но факт остается фактом — Марк со скоростью света терял друзей и деловых партнеров. Это последнее, что я узнала о нем из социальных сетей, перед тем как удалить свои профили ото всюду.

Я отрезала любые возможности поглощать ненужную мне информацию и сплетни после того, как мои личные сообщения и рекомендации в сетях наводнили репосты фотографии с вечеринки, где я влюбленными глазами смотрю на Марка, а тот смотрит на меня, обнимая за талию. Вот только я знала, в каком я состоянии находилась в тот момент, когда она была сделана и что последовало дальше. Это поднимало осевший на дне пепел, вызывая неприятные эмоции, которые как осколки разрывали мою грудную клетку и пробуждали то, что я старалась спрятать глубоко в своей памяти и забыть навсегда, как страшный сон.

Из-за этих же соображений по возвращению в столицу я сменила свой внешний вид. Хотелось начать новую жизнь. Обрезала каштановые прямые волосы в объемный каскад с рваной длинной челкой и затонировала в более темный и холодный оттенок. В макияже теперь предпочитала пепельно-коричневые тени, разбавленные перламутром и легкой едва заметной стрелкой, на губах чаще всего красовалась темного ягодного оттенка помада, либо были подведены в цвет теней карандаш с нюдовым розовым блеском. Если раньше я предпочитала носить красный лак на ногтях, теперь на них красовался исключительно черный. Единственное, что осталось неизменным это мои вишнево-табачные духи. От них я не была готова отказаться.

Моя бабушка говорила, что девушка должна носить один и тот же аромат, чтобы все вспоминали о ней по нему, когда чувствуют даже слегка похожий шлейф. Не знаю почему, но эти слова навсегда врезались в мою память, и я следовала бабушкиному совету. Наверное, потому что она всегда была для меня примером женственности и элегантности, и подсознательно я хотела быть таким же примером для подражания, как она.

С Марком Андриановым за все это время я пересеклась лишь однажды. Это произошло на мероприятии, где выступали артисты нашего лейбла, которых мне было поручено сопровождать и следить чтобы все шло по плану. Я и не питала иллюзий, что смогу его избегать или что он не будет знать о том, что я вернулась в столицу. Как я уже успела убедиться — этот мир очень маленький и я была к этому готова.

Он был в одиночестве и таким пьяным я не видела его никогда. Не обращая внимания, я выполнила свою работу и уехала на базу отчитываться перед моим супервайзером. Была лишь благодарна Марку за то, что он не предпринимал попыток заговорить или связаться со мной. Мысленно надеялась, что он усвоил все уроки и повзрослел.

Открываю стеклянную дверь и захожу внутрь. Прохожу по пространству со столиками и панорамными окнами, куда все сотрудники могли спускаться поработать, чтобы сменить обстановку или отдохнуть от студий с поролоновыми стенами без окон, в которых проводили часами, записывая новые хиты и альбомы. Поднимаюсь по ступенькам на невысокий подиум, где находится кофейня. Вытаскиваю наушники и заказываю очередную порцию кофе, так как предыдущая быстрее превратилась в лед, чем я выпила хотя бы половину. Надо явно меньше отвлекаться на сигареты и размышления «за жизнь».

— Кошечка! — окрикивает меня мужской голос, а я кривлюсь, но мысленно ликую, из-за своего нового прозвища, который распространился среди мужской части коллектива. Это произошло, когда я заснула во время ночной записи, а потом спросонья потянулась, изгибаясь всем телом и смахнула настройки на микшерном пульте. Ох сколько воплей тогда было…

— Тебя Джонни ждет, сейчас всю студию разнесет, кричит, что у него новый хит! — орет через весь холл, сложив ладони рупором у рта, Олег, один из самых талантливых звуковиков лейбла.

— Иду! — кричу ему в ответ и показываю большой палец вверх.

Беру приготовленный кофе и направляюсь вслед за Олегом в студию на третьем этаже на двери которой висит табличка с именами записывающихся здесь артистов. Ни звуковики, ни подопечные лейбла не любили скакать между звуковыми, а предпочитали обосновываться в одной и делали из нее свой второй дом. Так было лучше для всех и с технической, и с психологической точек зрения. Даже я активно поддерживала это, так как была прикреплена, как музыкальный продюсер, за Никитой, который все-таки оставил псевдоним Джонни, и парочкой артистов, которых записывал Олег, поэтому эта студия, которую мы между собой нежно называли «логово», и для меня стала домом. Я даже хранила в ней личные вещи на случай, если приходилось оставаться на базе с ночевкой.