Ошарашенно оглядываюсь назад на резко тормозящие машины, одной из которых не очень повезло и камень оставил паутинку на лобовом стекле.

— Вот это я понимаю везение! — присвистываю я, разворачиваясь обратно.

— Не везение, а скорее логика, — хмыкает Раф, — я понял, что этого не избежать, когда мы еще только подъезжали ближе и в капот прилетел маленький камушек.

— Вы большой молодец, Мистер Логика, — ухмыляюсь я, любуясь красивым профилем мужчины на фоне мелькающих за окном в свете яркого полуденного солнца деревьев, которые уже начали зеленеть. Руки так и чешутся запечатлеть этот момент. Я даже достаю телефон из кармана и смахиваю пальцем влево, чтобы включить камеру, но отчего-то стесняюсь и блокирую телефон, зажав его между коленей.

Отворачиваюсь обратно к окну, и мы всю оставшуюся дорогу проезжаем молча. Лишь музыка задает атмосферу внутри автомобиля, придавая ей приятные приглушенные тона плавно текучего джаза.

Мы заезжаем под шлагбаум на территорию закрытого поселка. После чего петляем по его маленьким улочкам с милыми разношерстными, но все как на подбор роскошными, домами, пока не останавливаемся у ворот, за которыми виднеется одноэтажный современный дом в стиле модерн: черно-белого цвета, немного угловатый и с панорамными оконными вставками по периметру.

Рафаэль берет маленький пульт из подлокотника и нажимает на кнопку. Створки разъезжаются в разные стороны параллельно забору, и машина заезжает на подъездную дорожку.

Не знаю, как мне вообще хватило смелости согласиться на его предложение устроить кино-день у него дома. Просто выпалила «да» сквозь затуманенный после поцелуя разум. Раф буквально воспользовался моим беспомощным и согласным на все в тот момент состоянием. За что я ему безмерно благодарна, потому что дай он мне время на размышления, то я опять бы закопалась в своих страхах с головой, и мы бы никогда не сдвинулись с мертвой точки.

Обхожу просторную гостиную, разглядывая фотографии, которые висят на стене в хаотичном, но одновременно аккуратном, порядке. На каждой из них есть один и тот же мальчик в разном возрасте, то в обнимку с женщиной, то с Рафаэлем, то со всеми вместе.

— Это Гоша, он же Георгий, он же Джордж, — показывает Раф на портрет мальчика, который очень похож на него, — ему здесь пять и у него такое недовольное лицо, потому что его мама заставила позировать на камеру. Но это он еще не знает, что после фотосессии поедет есть мороженое.

Рафаэль любовно рассказывает мне про каждый момент, который был запечатлен фотографом и перенесен на бумагу принтером. Ловлю себя на том, что не испытываю никаких эмоций по поводу его бывшей жены, фотографии которой висят в его доме. Полное равнодушие. Зато вот смотря на лицо его сына я испытываю что-то сродни нежности. Возможно, так влияют слова самого Рафаэля. Он не акцентирует много внимании на Алисе, как будто она не особо присутствует в его жизни, а больше с трепетом рассказывает про то, как Гоша заработал первый синяк, упав катаясь верхом на овчарке его деда, о первой золотой медали по плаванию, о первых успехах в фехтовании и игре в поло, о первых жалобах учителей на его поведение. Последним Раф особенно гордится, потому что сам не был прилежным учеником.

«Сразу стало видно в кого пошел» — сказал он смеясь.

А я как дурочка стою и любуюсь им в этот момент. Никогда не видела, чтобы отец с такой гордостью рассказывал о своем сыне. Только разве что в кино. Интересно, будет ли он вести себя так же по отношению к своим будущим детям?

Мелькнувшая в голове мысль заставляет промограться и я отвожу взгляд от Рафаэля, который с увлечением продолжает рассказывать истории из детства Гоши. Продолжаю нарезать овощи для салата, стараясь сконцентрироваться на рассказе мужчины, чтобы внимательно слушать его, а не странные голоса в своей голове, которые мне шепчут идиотские темы для самоанализа.

Заправляю салат соусом из оливкового масла и бальзамического уксуса, а затем посыпаю небольшим количеством приправ. Раф в свою очередь берет металлическую плошку с маринованным мясом, и мы выходим на задний двор дома. Мужчина ведет меня за собой в просторную беседку, построенную из камня, в которой расположились уютные плетеные кресла с мягкими подушками, стол в стиль кресел и гигантский гриль. Прямо-таки мечта любого американца.

— Я накрою на стол? — спрашиваю разрешения я у хозяина дома.

— Конечно, можешь даже не спрашивать — делай все что хочешь. Будь как дома, — Раф поворачивается ко мне и улыбается, — столовые приборы в верхнем ящике справа от холодильника, тарелки в ящике над раковиной. Салфетки и аксессуары тоже где-то в нижних ящиках. Поройся везде где хочешь.

Я хмыкаю. Ох зря ты мне даешь полную свободу, Рафаэль Бернштейн. Ты еще не знаешь на какую кухонную маньячку ты наткнулся. Будь моя воля, то я бы все свои любимые магазины с посудой скупила бы.

Возвращаюсь в дом и нахожу нужные мне вещи в указанных ящиках. Несколько минут вожусь с одной из дверок. Я, конечно, люблю фасады кухонной мебели без ручек, но периодически автоматические механизмы этой системы доводят меня до бешенства, когда отказываются работать. Зато в одном из таких ящиков нахожу большой поднос, чтобы все сложить на него и вынести за один приход, а не бегать туда-сюда по несколько раз. Украшаю стол столовыми салфетками, на которых красуется цветочная вышивка, протянув их в специальные кольца в виде веточек. Тарелки выбрала с растительным орнаментом зеленого цвета, а также принесла красивые хрустальные бокалы для вина и стаканы для воды.

Все-таки ухожу в дом во второй раз и выношу различные соусы к мясу, специи, минералку и деревянную доску, на которой я красиво разложила сырное ассорти. К тому моменту Раф уже заканчивает с мясом и сервирует его на специальную тарелку.

— Безумно красиво, — восхищается он моей работой и целует в макушку, проходя сзади меня с блюдом.

— Спасибо, — мягко улыбаюсь ему, разливая воду по стаканам.

— Пойдем, выберем вино? — спрашивает он, когда ставит мясо на середину стола.

Я охотно соглашаюсь, и он уводит меня обратно внутрь. Открывает дверь, которая притаилась в стене со стороны большого двухдверного холодильника и затягивает меня в небольшую винную комнату с кирпичными необработанными стенами и несколькими стеллажами с разнообразием бутылок всех видов пузатости. Я даже не удивлена увидеть такую картину в доме ресторатора.

— Выбирай, — говорит он, вставая мне за спину и кладя ладони на плечи. Чувствую, как его дыхание щекочет мне макушку, а ожидание — нервы.

Я внимательно оглядываю полки и замечаю на них небольшие таблички с надписями, которые указывают виды вина. Нахожу отдел красного. Прохожусь пальцами по горлышкам. Безумно боюсь ошибиться и ударить в грязь лицом перед Рафаэлем. У нас красное мясо, значит к нему хорошо подойдет сухое. Нахожу нужную мне полку и уже начинаю теряться, потому что выбор слишком большой. Слишком выдержанное вино брать не стоит, значит надо найти бутылку с годом ближе к настоящему времени. Натыкаюсь взглядом на знакомое мне название «Bourgogne», а чуть ниже на этикетке еще и «pinot noir» красуется, и год 2019. Бинго!