Она едва заметно склоняет голову набок, словно пытается меня рассмотреть получше. А может быть подметить какие-либо черты, чтобы убедиться в правдивости данного факта, или же…не знаю. Что творится в голове у детей в подобном возрасте?.. Без малейшего понятия. Но то, как смотрит эта малявка — совершенно не вяжется с её возрастом.

Ей точно — семь?!

— Меня зовут Уля, — вдруг произносит она и протягивает мне свою маленькую ладошку.

Озадаченно моргаю. Невольно перевожу взгляд на отца. Выражение его лица сейчас где-то между «волнительно» и «умиротворенно». Местами он кажется растерянным, но в то же время сосредоточенным. Как если бы наблюдал за игрой в футбол. Затем на Олесю. Она, как всегда улыбается, словно совершенно не знает проблем, и кивает. Прямо как моя мать, которая делает так, если желает меня мысленно к чему-либо подтолкнуть и сказать: «Ты справишься. У тебя все получится».

Если бы не вся странность сложившегося момента — я бы рассмеялся. Но стоит почувствовать небольшой толчок в ногу и все внимание снова сосредотачивается на девчонке.

— Тебя, что не учили отвечать на приветствие?

Густые, рыжие брови хмурятся, но затем черты её лица разглаживаются. Она неожиданно касается моей руки и скрепляется её со своей, со словами:

— Вот так.

Со стороны слышится женский смешок, когда эта малышка трясёт мою руку, в этот момент так рьяно напоминая крейзи. У той тоже хватка что надо. По крайне мере на тот момент мне действительно казалось, что у меня есть все шансы остаться без руки.

Невольно усмехаюсь, разглядывая её из полуопущенных ресниц. После чего наконец обретаю голос и говорю:

— Дмитрий.

— Будем знакомы, — кинув головой, по-деловому заключает она, после чего переводит взгляд на свою мать.

— Мне надо переодеться. Я скоро вернусь.

— Конечно, милая. Мы тебя ждём.

Она кивает и, весело подпрыгивая, направляется в сторону лестницы.

Ещё несколько секунд я смотрю в след уходящей девочке. После чего оборачиваюсь, вперившись недоумевающим взглядом в её родителей.

Мой отец улыбается. Впрочем, как и Олеся, которая тут же произносит:

— Ульяна довольно смышлёная для своего возраста, не правда ли?

— Я бы сказал — слишком, — хмыкнув, произношу в ответ и допиваю остатки сока.

Дальнейшая трапеза проходит не столь напряжённо. Когда Ульяна возвращается, то вокруг неожиданно воцаряется атмосфера уюта. Не говоря уже о свете и тепле, что появляются, стоит этой девочке появиться в поле зрения.

Она так похожа на свою мать. Они, словно обе, светятся изнутри, как маленькие, но такие яркие лучики солнца.

Просто немыслимо.

В какой-то момент, когда Ульяна рассказывает о том, как прошёл её урок рисования, я вдруг ловлю себя на мысли: «Каким же ты был идиотом!»

Отец не раз предлагал мне приехать и погостить у них. Увидеться и наконец познакомится с сестрой. Ведь тот факт, что у нас разные матери совершенно не отменял того, что отец у нас остаётся один. Но моя злоба и обида, поселившиеся внутри перевешивали внутреннюю тягу и любопытство. И лишь сейчас я впервые чувствую, как эти чувства упорно меняются местами.

До сих пор не верится, что у меня есть сестра. Хотя…неудивительно.

Неужели правду говорят: «Люди со временем не только меняются, но ещё и умнеют?»

Хм. В этом однозначно что-то есть…

— И, как тебе в России после стольких лет? Остаться не планируешь? — Олеся заправляет выбившуюся прядь волос назад, когда я усмехаюсь.

Как мне Россия? Чудная и сумасшедшая… Правда в ответ я лишь говорю:

— Вполне неплохая страна. Особенно, если учесть, что родился и пробыл все своё детство я здесь. Однако — нет. Я не собираюсь задерживаться здесь дольше положенного.

— На счёт этого, — вдруг начинает отец, поддавшись вперёд, и я невольно напрягаюсь. — Я хотел предложить тебе место в моей компании — для начала.

Удивление все же вырывается сквозь спокойствие и уравновешенность. Но лишь на мгновение. Ведь уже в следующее — я беру себя в руки и говорю:

— Спасибо. Но я пас.

— Но почему? Ты смог остаться здесь. С нами. К тому же это такие возможности. И ты прекрасно разбираешься в данной сфере. Вспомни, как ты в детстве увлекался технологиями и даже собрал собственный компьютер.

Хмыкаю, вспомнив тот день, когда у меня действительно получилось по частям, можно сказать по деталькам, собрать компьютер, с некоторыми наворотами, но…

— Вот именно — то было детство. И сейчас у меня совершенно другие увлечения, — нарочито холодно говорю я. После чего отвожу взгляд, дав понять, что разговор окончен. Зато фокусируюсь на Ульяне, что так молчаливо, однако воодушевлённо ест положенное матерью мороженое.

Надо признать, у этой мелкой определенно есть характер. За то время, что я здесь пробыл — парочку раз она ответила мне так колко, что я только диву давался. И это я молчу о вопросах, которыми она меня закидала. В особенности, когда эта мелочь сказала: «У тебя есть девушка? Потому что если есть, то ты обязательно должен показать её мне».

Тогда я, усмехнувшись, спросил логичное: «И зачем же?», на что в ответ получил: «Потому что я твоя сестра и должна заботиться о тебе». И, честно говоря, после этих слов у меня пропал дар речи. Зато мое сердце…

Мое сердце, черт возьми, полностью растеряло свою оборону. Эта девчонка метко ударила прямо в центр.

После моего ответа, отец становится хмурым, то и дело недовольно, местами огорчённо поджимая губы. Олеся едва заметно хмурится. И в этот момент я решаю, что на сегодня семейных посиделок предостаточно. Поэтому в следующее мгновение я поднимаюсь с места и говорю:

— Спасибо за ужин. Все было вкусно. Но мне пора.

— Уже поздно. Может быть останешься у нас?..

В недоумении хлопаю ресницами. Правда не успеваю что-либо сказать, слышу:

— Оставайся. Я покажу тебе свою комнату и кукол. А ещё рисунки!

Ульяна во все глаза смотрит на меня, и я теряюсь под этим умоляющим, детским взглядом.

Черт.

Секунду мнусь, глядя на эту малышку. А затем резко разворачиваюсь, кинув напоследок:

— В другой раз.

— Дима… — Голос отца врезается в мысли, но я не оборачиваюсь, сказав лишь:

— Где выход я помню. Не провожай.

Через несколько минут я снова завожу двигатель и крепко обхватываю пальцами руль, чувствуя, как скрипит кожа на перчатках. Ветер ударяет в спину, но я совершенно не чувствую холода. Просто жму газ практически до предела, обгоняя потоки машин, совершенно не заботясь о безопасности или же возможных штрафах.

Сейчас мне просто хочется выбросить все мысли из своей головы. Дорога — бесконечная свобода, что порождает грани безумия. И мое безумие на грани…

К моему удивлению, в квартиру я возвращаюсь в рекордные сроки. Однако в первые секунды, стоит лишь оказаться в ней, я чувствую давящую пустоту и внутреннюю борьбу. Словно все это неправильно. Словно так быть не должно.

«Может быть зря я отверг их приглашение?» — неожиданно проносился мысль на задворках сознания, но я тут же гоню её прочь, разуваясь, а затем следуя в сторону кухни.

Не щелкаю выключателем, поскольку и без того прекрасно знаю местную планировку. Света же от уличных фонарей и прочих городских огней вполне хватает, чтобы видеть четкие очертания, пусть и местами размытые, скрытые тенями, отброшенными от предметов.

Щелкаю чайник и занимаю своё излюбленное место в этой квартире, оказавшись на широком подоконнике, глядя на лабиринты дорожек, переплетающихся между собой. Поток машин кажется нескончаемым. Будь то пять утра или же полночь. Неважно. Жизнь не стоит на месте, в ожидании того, что ты вот-вот сделаешь чертов шаг. Она упрямо ускоряете, заставляя действовать, пока ещё есть время.

Сегодня я снова облажался. Повёл себя, как последний дурак. Но, если уж быть до конца откровенным, то, как последний трус. Потому что испугался. Да. Поначалу я злился. И даже после. Но лишь из-за того, что мое сердце так легко растаяло под натиском этой счастливой семьи.