Сердито свожу брови возле переносицы, едва надув губы.

Не все умеют быть на людях такими какие они есть! Но, кажется, Кир получил не только отменный слух при рождении и вокальные данные, но ещё и талант вести себя, как придурок (кем он и является), которому всё частенько сходит с рук!

— Иди к чёрту! — оскалившись в улыбке, показываю ему свои манеры, а затем и язык.

Он смеётся. Чёлка спадает ему на глаза. Но этот поганец спешно зачёсывает её обратно. Затем перемещается на диван, откуда мне открывается невероятный вид на ночной Нью-Йорк.

— Звоню напомнить тебе, что сегодня прилетают родители.

— Серьёзно? Ты позвонил только ради этого?

— Мало ли? Ты устроила там пьяный дебош…

— Где я и пьяный дебош? — насмешливо выдаю, но тут же говорю: — И давно ли тебя волнует моя репутация?..

— В последнее время ты и так её значительно подпортила, систер.

— Это называется быть собой и хоть изредка иметь собственное мнение! — саркастично произношу я, едва щурясь от злости.

Его намёки на то, что я всё больше стала перечить родителям и отстаивать свои права и желания, бесили. Словно я всегда должна оставаться милой и покорной Алисой, какой они хотят меня видеть. Какой им удобно, чтобы я оставалась.

Нет уж!

С меня хватит!

— Ладно-ладно. Не горячись. Я прекрасно знаю, какая ты непоседа. Не говоря уж о твоей заднице, что вечно влипает в неприятности. Просто переживаю. Ты ведь там совсем одна и…

— И ты явно что-то не договариваешь мне. Потому что я тоже тебя прекрасно знаю, братец. Колись.

Склоняю голову набок, наблюдая за тем, как всё веселье сходит с его лица. Потому что подобные нежности и переживания он проявляет лишь в нескольких случаях. Если ему что-то от меня нужно. Если он хочет спросить что-то важное. Или, если у него что-то случилось. Точнее, когда он что-то натворит, а потом это что-то выливается в последствия и «случилось»!

— На самом деле я хотел попросить тебя о маленьком одолжении.

— Так и знала…

— Ты даже не дослушала! — сердито сопит он, а затем лохматит волосы, которые теперь торчат в разные стороны.

Хм. Явный признак того, что он нервничает.

— Говори уже. Задолжал продюсеру? Проблемы с копами? Кто-то ушёл из группы? А может быть…

— Алиса, черт возьми! — рычит он, но тут же усмехается.

Я суплюсь, но жестом показывают «рот на замке» и вздыхаю в ожидании его дальнейших слов.

— Я приеду в начале июня…

— Что?! Серьезно? Ты не шутишь?

Он закатывает глаза, рухнув на спинку дивана. После чего снова переводит хмурый, тучный взгляд на меня.

— Ты же знаешь — я не умею долго молчать! Особенно, когда такие новости. Хотя постой, — Я приближаю лицо к камере телефона и подозрительно щурюсь, глядя на него. Неожиданная догадка тут же стреляет в упор, поражая мозг. — Тебя выперли из группы?!

— Да, господи, нет же!!! — точно также приблизившись, орет он в динамик. Я мельком вижу его волосы, ухо, а затем и вовсе нос. Но уже спустя пару секунд мордашка моего брата снова появляется на экране в нормальном размере.

— На этот период мы с парнями решили взять небольшой тайм аут. Как раз выйдет новый альбом. Неделя на раскрутку — конференции, шоу у Клэя и парочка интервью. И в нашем распоряжении ровно три месяца. Если, кончено, не случится апокалипсис или что-то вроде того.

Он улыбается. А я глупо хлопаю глазами, не в силах в это поверить.

Помнится, когда их только заметили, он был в не себя от радости и, кажется, был готов рвануть в любую точку света — лишь бы исполнить свою мечту — заниматься музыкой и работать над ней, не покладая рук.

Сколько себя помню Кир всегда уделял ей особое место в своём сердце. Хотя какое там? Временами нам всем казалось, что его сердце состоит сплошь из нот и мелодий.

— Эй, лиса, это ты так рада или у меня глючит инет?

Я наконец отмираю. Губы сами собой растягиваются в улыбке. Все-таки этот засранец как никак мой брат. Брат, по которому я порядком соскучилась.

— Конечно рада. Просто до сих пор не могу поверить, что ты так легко приедешь.

— Не сказал бы, что подобная вольность далась мне так уж легко, но… Я ведь обещал.

Голубые глаза с проницательностью и вместе с этим нежностью смотрят на меня, и я киваю. Правда тут же вспоминаю его недавние слова.

— Так о чем ты тогда хотел попросить? — непонимающе свожу брови возле переносицы.

— На самом деле ничего такого. Просто… — Его взгляд неожиданно становится потерянным, но таким колючим, что я невольно прикусываю язык. — Не говори ей, ладно?

— То есть, как? Почему?

— Я не хочу, чтобы она знала.

— Н-но, Кирилл…

— Я так много прошу? — Он незаметно повышает голос, поджимая губы. Теперь его взгляд едва ли не полыхает молниями. И я снова суплюсь.

— Ты можешь толком все объяснить?! Ты же…ты же её любишь…

— Любил. И на этом точка. Так сделаешь или, как?

— Ты же понимаешь, что она все равно узнает? Ты ведь не собираешься все это время сидеть в доме?

Он задумчиво потирает подбородок, а затем пожимает плечами.

— Не знаю. Может быть и собираюсь. Отпуск на то и отпуск!

— Ну ты и…дурак!

— В общем, сделай, как я просил и не болтай лишний раз. Родителям сам сообщу. Позже. Прибери дом и… — Его губы снова растягиваются в привычной ухмылке сорванца, — покажи этому Вольскому наконец какой ты можешь на самом деле быть. Может быть тогда он наконец от тебя отстанет.

Усмехаюсь. Затем тяжело вздыхаю и киваю.

Удивительно. Но, чтобы между нами не происходило и, как бы сильно временами мы не ссорились, брат всегда в курсе того, что происходит в моей жизни. Абсолютно. Ну…почти.

— Я подумаю. Береги себя, — на этот раз без каких-либо гримас и сарказма, искренне произношу я и отправляю ему воздушный поцелуй, как делала это ещё, когда была совсем малышкой, считая братика своим защитником.

Он ловит мой поцелуй и корчит смешную рожицу. Затем кивает и произносит:

— Ты тоже, лисёнок.

На этих словах я отключаюсь. А затем валюсь на кровать, чувствуя, как грудную клетку сдавливает тяжесть под названием «тайна».

И на кой черт ему понадобилась эта секретность?..

Идея одна за другой закрутились в стремительном вихре. Однако стоило взгляду упасть на часы — я подскакиваю с места.

В одном мой звёздный братец прав — дома и впрямь не мешало бы убраться до приезда родителей. И, если память мне не изменяет, то до этого момента у меня есть не больше двух часов.

Что ж.

Пора браться за дело! И…Вольского!

— Ты ещё пожалеешь, что каким-то чудесным образом напросился на семенные посиделки! — не без угрозы в голосе, произношу я себе под нос, в красках представляя, как буду играть на его нервишках, словно на струнах арфы.

Открываю шкаф и достаю оттуда своё самое милое платье с кружевным воротом и небольшим декольте.

Хм.

Кажется, вечер все-таки обещает быть интересным…

Не успела я толком вычистить дом до блеска, чувствуя себя уборщицей со стажем, с первого этажа начинают раздаваться голоса. Отложив тряпки в сторону и убрав чистящие средства под раковину, я смотрю на себя в зеркало. Поправляю выбившиеся пряди волос. Делаю вдох- выдох и, пригладив складки на платье, направляюсь вниз.

— Алиса, доченька!

Мама откладывает свою сумку на кожаный пуфик и раскрывает для меня объятья.

Я улыбаюсь и, подбегая к ней, крепко обнимаю.

Прошла всего лишь неделя. Но то ли я настолько привыкла к тому, что в нашем доме всегда что-то происходит, всегда кто-то бормочет и ходит туда-сюда. То ли я настолько ненавижу одиночество или банально не умею уживаться с ним один на один. Но мне кажется будто бы прошла целя вечность!

Мама легкими касаниями гладит меня по голове. После чего я наконец отстраняюсь.

— Ну, как ты? Все хорошо?

— Надеюсь, что за это время наш дом не подвергался сомнительным вечеринкам.