Муравей похлопал своими огромными сетчатыми чёрными глазками и сжал свои тонкие лапки в кулаки. С виду насекомое выглядело смелым, стойким и готовым пойти против любого врага, вставшего на пути. На самом же деле — внешность и вправду порой обманчива…

Остальные муравьи, окружившие собравшегося на изготовку главаря, отчаянно пытались забыть необычное ощущение, прокравшееся в их сердца. Сила, идущая прямо на вооружённый отряд, словно говорящий сам за себя диктор, ясно твердила и твердила…

«Отступать? Скорее да и притом как можно быстрее. Нас всех убьют. С такой мощью убить — раз плюнуть. Я не дам своему отряду страдать и тем более умирать. Однако… не стоит встречать его оружием. Это неверный ход. Стоит начать с переговоров. Хотя кого я обманываю, сам же прекрасно понимаю, что здесь делает человек с магией божественной сущности и каковы будут его дальнейшие действия. Вернее, я понимаю, по чью душу он идёт вдоль рабских чёрных городских домиков»

Тяжёлая поступь эхом отскакивала от тянувшихся на много километров высоченных заводских стен. Волчий взгляд неотрывно глядел вперёд, а веки почти не смыкались. Воздух зашипел, испуская клубистый дым, что воронкой вился вокруг Саркиса. Огненные кнуты рассекли пространство, по-боевому заверещали и сплелись вместе, образуя острый неподатливый для простых смертных шипящий яркий меч.

— Чёртовы терпилы! — ругнулся Саркис. — Жалкие насекомые. Из чего же они сделаны, раз встать на защиту народа не могут? Они всё видят, всё знают, но бездействуют, складывая тонкие никчёмные лапки вдоль дрожащего тела… Вот твари! Низкие самолюбивые твари!

Ярость переполняла поджарое тело мага. Любое его слово было сказано небрежно, не аккуратно. Тело сжалось, будто кузнечик перед прыжком, а дым по-прежнему ходил кругами, касаясь переливчатого певучего меча своими дымными руками.

Тот незаметно вспорхнул, будто расправив широкие огненные крылья, и пикировал к серой земле, отпуская на волю бурно полетевшую полукругом смертельную огненную волну, что чертила за собой тёмную дымящуюся дорожку.

Вспышка ярко озарила серое погибающее небо, а муравьи бросились по сторонам, спасаясь от бешено заревевшего огня. Львиный рык пронёсся над небосводом и медленно опал, вместе с догорающем пламенем. Всё стихло в один миг, как ничего небывало.

Властной походкой маг переступил черту и вторгся в это серое безжизненное поле, наблюдая за воспрянувшими духом, а сейчас и обступающими со всех сторон гордыми муравьиными войсками.

— Я думал вы трусливее… Всё же ошибся, но не беда.

Впереди приготовленных к сражению насекомых статно стоял их предводитель, потрагивающий свои витые усы и хитро прищуривающий сетчатые крупные глазки. Непоколебимая уверенность Саркиса волнами сносила всех поблизости, а в лапках муравьиного лидера не чувствовалось и грамма страха.

— Твоя магия чужеродна и опасна. Но не думай, что нас так легко сломить. По наилучшему сценарию мы бы не хотели вступать в ожесточённый магический бой. Однако это лишь слова. Мы не можем точно знать твоих намерений и решений. — муравей говорил чётко, как по листу, сложив руки по швам и готовясь к любому исходу событий.

Саркис же опустил посох, стукнув им по каменно-пепельной земле, прищурил свой волчий взгляд и обнажил белёсые зубы, мигом превратившие улыбку в злобный голодный оскал.

— Замок, что стоит рядом с нами, это то самое место, которое вы обещались оборонять от внезапно вторгнувшейся чужой силы в виде меня? Каков ваш приказ и кто вы такие? И последнее, но немаловажное, — юркие язычки заплясали на кончиках его пальцев, весело треща и выплясывая невообразимо сложные танцы. — Кто конкретно находится внутри?

Красная пушистая подушка вольно распласталось на земле, уже слегонца покрытая серой удушливой пылью. Маг помнил и её, и этот гордый отряд, помнил и то, как они водрузили Демьяна на эти роскошные подушки — маг помнил всё. И вот уже друг в замке, а муравьи успели взяться за острые копья и амулеты, хранящие невообразимо сжатую в одну точку ману. И всё это, чтобы не дать Саркису пройти вперёд.

«Чёрт. Зачем трус Демьян понадобился Эрику?»

Саркис всё знал, но продолжал играть. Играть тонко и искусно, как если бы опытный актёр большого театра. Но даже в этом во всём была некая неловкость… Внутри Саркиса был лишь стержень, сила и сталь в груди… Тот самый недостающий огонь потух давным-давно ещё в тот страшный день. День, когда Эдем в один миг стал далёким и чужим, а братья начали бороться за свои угасающие жизни… Ни единого ощущения. Лишь только сталь и непоколебимость.

Зубы мага громко скрипнули, высекая ярко играющие в воздухе искры. Пламенный меч взлетел как птица и рухнул вниз, разделив тело неожиданно попавшегося муравья на две ровные половинки. Первая кровь брызнула на землю, заставив даже предводителя нервно задёргать глазом.

— С тобой точно что-то не так, маг. Словно ты не человек. Я чувствую в тебе лишь гнев… Но это гнев не на нас, и не на этот город…

— Захлопни пасть! Только и знаешь, что болтать. Лучше бы показал мне, на что способен лучший отряд муравьиных стражников этого прогнившего городка!

Насекомые были готовы на всё, в том числе и на побег. Жалеть Саркис не умел и муравьи прекрасно чувствовали и понимали этот страшный факт. Чёрный богатырь и вправду был похож на опору, на стальную трость, на холоднокровного бойца в котором явно было убито всё человеческое. Но даже эта общая мысль не могла позволить насекомым опустить своё оружие. Острые пики были напрямую направлены в гордую выпяченную грудь, а сетчатые глаза следили за гневливо танцующим огнём.

Слова уже были бесполезны и муравьиный лидер прекрасно это осознал. Никакое слово или коленопреклонённая мольба не смогли бы остановить этого мага. Муравей грустно улыбнулся своим мыслям.

«Я ждал его. Ждал того, в ком сила будет столь велика… Пробил ли час?» — муравей улыбался. В его тонкой руке возник топор, лезвие которого отражало серое унылое небо, границами которого был созданный Мартеном магический барьер.

Пламенный меч зашипел, пролетел долгую дугу и разрубил подвернувшееся хитиновое тельце. Ещё одна кровь забрезжила из открывшейся раны и хлестнула прямо на щёку следующего насекомого.

Кровавая мясорубка подле средневекового замка начала свой ход, разбавив угнетающие хмарные серые краски обречённого Чёрного города, что казался мрачным пятном на теле и так искажённого больного мирка.

***

Кудри скатились по щекам и они неистово зачесались. Комната была по-прежнему тиха. Только сухой некромант покинул покои Демьяна, как спокойствие снова ворвалось в эти позолоченные стены.

Демьян никогда в своей жизни не чувствовал такой уверенности и, непонятно откуда взявшейся, невероятной силы, что была готова разорвать тело, как нож масло. Но ни куда деть силу, ни как её использовать маг не знал. Он банально не мог совладать с ударившими в голову новыми ощущениями. По этой же причине он привалился на мягкую зелёную спинку и сильнее вжался в скрипящие деревянные подлокотники, отражающие в себе яркие атмосферные свечки и их нежный ласкающий свет.

Очередная песчинка на теле мира, мелкая и незначительная. Настоящий ураган в окружении четырёх стен и плавающими внутри них спокойствии и тишине.

«Сейчас нельзя поступать безрассудно. Наверняка Саркис скоро придёт и я опять смогу прятаться за его могучей спиной…» — сжатая рука дрогнула и опустилась вниз, заставив подлокотник по-деревянному истошно завопить.

— Кому я вру? Что-то внутри меня не так. Я готов рвать и рвать. И Эрика, и его некромантов, и этих насекомых… На это меня побуждают эмоции? Это они помогают мне забыть себя самого и стать таким сосудом для веры, непоколебимости и силы? — руки Демьяна сжимались и разжимались, двигаясь быстрее атомов. Гнев и неожиданная инородная смелость тщились поскорее вырваться из тела и показать свою истинную разрушительную мощь.

— Я не такой… Я всё о себе знаю. Трус, балбес и слюнтяй, мало чего добившийся в жизни… Неужели на меня так влияет нечто незримое, которое даже увидеть нельзя, ни то что потрогать? Мною управляет какое-то нечто. Что-то, чем я не являюсь…