— Значит, ты снова можешь её убить? — спросил Райдер. — Ты любил её.

— Я всё ещё люблю её, — холодно рассмеялся я. — Катарина был любовью всей моей жизни. Она проклинала меня, и каждый раз, когда я снова нахожу её, она пытается найти новые способы уничтожить меня. С каждым перевоплощением она становится быстрее, умнее. После того, как я убил её первую реинкарнацию, ковен бежал из страны. И когда я снова почувствовал притяжение, которое подсказало, что она возродилась, мне было чертовски трудно найти их. Но нашёл их за пределами Порт-Ройяла, Новая Шотландия. Примерно в это время я осознал связь с её зрелостью и вступлением в полную силу в качестве триггера для печати. Я не мог рисковать, что она обретёт полную силу, пока не выясню, кто она и где находится, если они снова появятся, так что идея Вознесения была, скажем так, «подсказана» верховной жрице. Она думала, что защищает ковен от безответственных молодых ведьм, которые могут быть неразумными и привлекать монстров; она понятия не имела, что это даёт мне время остановить гораздо большее чудовище.

— Ты любишь её каждый раз? — спросил Ристан, его прищурившись, когда понял, насколько хреновой была вся эта ситуация.

— Нет. Какие-то мне нравились, другие стали небезразличны, но я не могу сказать, что любил кого-то из них, — рассеянно пробормотал я. — Они не были моей Катариной. Я потерял её в тот момент, когда она отвернулась от меня. Я никогда не позволял себе привязываться к ним, зная, что убью их, и некоторые из смертей были прямо-таки садистскими, в зависимости от того, насколько сильно они предали меня в конце. Я не переношу предательства.

— Но всё равно продолжаешь их убивать.

— Если бы тебе пришлось выбирать между Оливией и всем существованием Фейри и другим миром, связанным с твоим, что бы ты выбрал, Ристан? — спросил я без осуждения.

— Я бы не стал выбирать, — сказал он, но я знал, что он уже сделал это.

— Ты выбираешь многих, даже если придётся пожертвовать тем, что любишь, — ответил я. — Мне было трудно выбрать, но выбрал. Печать моя обязанность, и её выпустили в мою смену. Пока я не найду способ уничтожить печать, случайно не «повернув ключ» и не выпустив ужасы, придётся продолжать искать и убивать её реинкарнации. Другое дело, что произойдёт, если другое существо выяснит, что происходит с печатью, и доберётся до реинкарнации первым. Я помню, что произошло, когда суккуб скрутила печать; вы понятия не имеете, какой хаос может создать печать, тем более печать, пойманная в ловушку в виде тленного человека с силой ведьмы.

— А демоны вокруг Лены? — спросил он.

— Их привлекает сила, которая возникает во время Вознесения. Несколько девушек из ковена пропали до Вознесения, и как только происходит большое событие, ковен скрывается в аббатстве, и демоны не могут добраться до молодых ведьм. После того, как закончится процесс и секс-марафон, старейшины обучат новых ведьм тому, как использовать силы, чтобы защитить себя. Поскольку Лену выгнали из аббатства, они считают её лёгкой добычей.

— А ты уверен, что они не считают её печатью? Что случиться, если станет известно, что печать сломана? — Зарук задумчиво потёр подбородок.

— Это сомнительно. До сегодняшнего дня лишь немногие из моих соплеменников знают, что произошло, и этим немногим я безоговорочно доверяю. Я не верю, что она Катарина; она провалила все тесты, через которые я нахожу её перевоплощения, и я бы уже почувствовал её сущность, особенно с силами. Мне придётся подождать, пока ведьм выпустят из аббатства, чтобы точно знать, кто из них реинкарнация. Лена — приятное развлечение от осознания того, что скоро я убью Катарину и исчезну из жизни этого ковена, пока снова не почувствую притяжение. Я пытаюсь придумать, как следить за ковеном, просто на случай, если они снова исчезнут. В последний раз, когда они покинули дом, потребовалось много времени и ресурсов, чтобы найти их снова, а у меня есть другие обязанности. Я не могу ждать, пока она снова возродится, и я действительно не смог выделить людей, чтобы оставить шпиона, хотя, возможно, придётся подумать об этом.

— Ты сказал, что уже изменял воспоминания ковена и делал предложения верховной жрице. Неужели ты не можешь просто сделать это снова и не дать им убежать? — Райдер пытался быть таким благоразумным по поводу того, о чем действительно не имел ни малейшего понятия, и я сухо усмехнулся.

— Это часть проблемы; я могу делать предложения и могу настроить их восприятие событий, однако самые сильные, со временем, нарушают обусловленность, и когда их воспоминания возвращаются, у них возникают проблемы с определением реальности, и неизменно, именно тогда они бегут.

— Я больше не удивляюсь, почему ты такой холодный, — сказал Ристан; скользнув взглядом по Оливии, и я уверен, что он обдумывал, что бы сделал, если бы оказался на моём месте. — Я думал, что демонами Земли управляет Люцифер, и он думает о том, что они пришли сюда, не говоря уже о том, что случилось с печатью?

— Люцифер не знает о печати, и я уверен, что именно он посылает сюда многих демонов, — честно ответил я. — Он цепляется за то, чего не должен, и после того, что сделал прошлой ночью, думаю, ему нужно напоминание о том, кто я.

— Я думал, ты его правая рука, — осторожно спросил Райдер, следя за мной проницательным взглядом золотистых глаз в поисках знака, но ничего не нашёл.

— Я не один из его демонов, как и мой народ. Слухи легко распускать, но ведь ты уже знал это, Тёмный принц.

— Тогда кто ты, чёрт возьми? — спросил Ристан, переводя взгляд на Оссу, который выходила из тени моей смежной спальни.

— Молись, чтобы этому миру никогда не пришлось задавать этот вопрос, демон, — пробормотал я, когда в коттедже зажегся свет.

— Адские псы патрулируют, Лукьян; Лена под защитой, — сказал Спайдер, посмотрев на Зарука, который медленно приблизился к Райдеру.

— Подожди, ты управляешь адскими псами? — спросил Ристан, и его глаза расширились.

— Конечно, — ответил я, поворачиваясь к Райдеру, и добавил: — Не стойте у меня на пути.

— Ты должен убивать женщину, которую любишь, в бесконечной петле, чтобы защитить миры, — размышлял он, его золотые глаза выражали недоверие, скрывая острый интеллект. — Это должно сказаться на тебе. Можно ли что-то ещё сделать и уничтожить печать?

— Если бы был какой-то другой способ, разве я не воспользовался бы им? — Я беззвучно рассмеялся. — Теперь ты знаешь, почему я такой, какой есть, но, учитывая выбор, у тебя хватит сил сделать то же самое. Если бы Катарина знала, что сделала, покончила бы с собой; к сожалению, после того, как печать прикрепилась к ней, она боролась между приступами безумия и ясности сознания, пытаясь сопротивляться. Катарина была могущественной ведьмой, и я должен был принять решение за неё, прежде чем печать станет сильнее, а поскольку она была человеком, я не знал, убьёт ли печать её или сведёт с ума. Убить Катарину в тот момент было милосердно.

— Я понимаю, почему ты это делаешь, Лукьян, но знаю, что Боги любят уловки, они всегда ставят защиту; тебе просто нужно понять, как пройти через неё и разблокировать кусочки головоломки.

Я мрачно рассмеялся, а Осса фыркнула от того, как просто он это произнёс, и Лейтон вышел на балкон с распущенными волосами, которые ниспадали по его спине во множестве разных цветов.

— У нас проблема; кажется, кто-то устроил беспорядки в аббатстве. Ковен разделён; половина хочет прийти за Леной, другая половина желает выгнать первую половину из ковена. Ведьмы ссорятся между собой.

— Это не моя проблема, — ответил я.

— Твоя, учитывая, что Хелен только что видели с Люцифером, замышляющим убить Лену, — ответил он, уже потянувшись назад, чтобы собрать волосы в этот грёбаный пучок. — Я говорил тебе, что эта сука — яд… а её дочь? Она согласилась стать невестой Люцифера.

— Полагаю, он пропустил часть вечного ада в качестве медового месяца? — Я ухмыльнулся, представив себе маленькую принцессу в аду; Кэссиди этого не переживёт, да и немногие переживут.