Харон положил мне руку на плечо, голос прозвучал наставнически:

— Сделай правильный выбор, Леха. И помни: всё не то, чем кажется. Золото обернется прахом; прекрасные женщины — змеями; власть — рабством.

— Все не то, чем кажется, — повторил я и уверенно шагнул к воротам. И прежде, чем те открылись, я обернулся: — Харон, а почему ты называешь меня укурком? Я ведь даже не курю.

Некромант развел руками:

— Просто «грешник» — звучит немного старомодно.

Грешник…

Ворота с грохотом закрылись за спиной.

Грешник.

Но что я такого сделал? Жил себе обычной жизнью. В универе с тестами пару раз мухлевал, чтоб не отчислили, по малолетству один раз стащил шоколадку в «Ашане», иногда бухаю с друзьями, иногда залипаю в игры и порнуху. Ну, порнуху особенно люблю, чего уж там. Но разве за это в Ад? В Ад совсем не хотелось. Я закрыл глаза и крепко стиснул зубы. Спокойно, Леха, надо успокоиться, все обдумать и сделать правильный выбор. Надеюсь, таким как я, позволено выбирать.

В комнате зажегся свет, и я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, то понял, что стою в комнатушке, больше похожей на душевую кабину. Вот так дела! За такими огромными воротами какой-то санузел. Не успел я постебаться над архитектурой Чистилища, как вдруг «кабинка» ожила. Загорелись сенсорные кнопки, вспыхнул голографический дисплей.

— Приготовьтесь к сканированию, — разлился из динамиков приятный женский голос. Правда, звучал голосок больно ненатурально, отдавал металлом.

— Запуск системы… Определение… Синхронизация…

Перед глазами появилась строка, какую я уже видел прежде. Та самая с зелеными буквами.

Имя: Леха Марвел-бля.

Социальный статус: не определен.

Класс заблокирован.

Навыки заблокированы.

Ожидайте…

Поиск свободного судьи… ожидайте…

В кабинке заиграла классическая музыка.

Ожидайте…

Поиск свободного судьи… ожидайте…

По моим прикидкам прошло уже полчаса, которые я простоял в одних трусах, скрестив руки на груди. Они что тут совсем с ума посходили? И сколько ждать? Вечность?

Ожидайте… Идет поиск свободного судьи…

Господи! Да виндовский Эксплорер и то быстрее ищет! Все это время мое тело облизывала светящаяся сетка сканера. Я зевнул. Сморкнулся. Опять зевнул. Хотел почесать причинное место, но передумал.

Поиск завершен. Добро пожаловать в зал Великого Суда!

Я ждал, что в кабинке откроется дверь, или появится какой-нибудь люк, но так и не дождался. Ну? И что дальше? Я потрогал рукой матовую стеклянную стену — от пальцев пошли круги, будто я коснулся воды. Ясно. Надо просто шагнуть вперед.

— Ну, шазам, что ли.

С этими словами я сделал шаг. «Стена» кабинки облепила меня, кольнула электричеством и впустила в Зал. Теперь я стоял посреди комнаты в которой не было стен, потолка и пола − их заменял туман. Он клубами стелился под ногами и скрывал все, что дальше пяти метров. Через минуту из мглы выплыла стройная Одриэт. Демонесса что-то отметила в планшете, затем окинула меня изучающим взглядом, и не найдя ничего интересного, громко проговорила в пустоту:

— Судья! Прибыл Леха Марвел-бля, он готов к рассмотрению дела. Секретарь Одриэт готова вести протокол.

— Спасибо, секретарь, — послышался бархатистый мужской голос. Таким по телику в рекламе часто предлагают какую-то фигню по типу бритвы или мази от геморроя. Кажется, мне сейчас с этим «выбором» тоже геморрой предложат.

Туман немного рассеялся и теперь я увидел огромный письменный стол из красной лакированной древесины, за которым восседал в кресле молодой смуглый мужчина в черном фраке. Лицо судьи украшали пышные бакенбарды, как у Пушкина. В целом, Пушкина с портретов в классе литературы он и напоминал — ну просто копия! Блин, меня что, будет судить Пушкин?

− У Лукоморья дуб зеленый… − неуверенно проблеял я, надеясь, что зачтется.

Мужик на меня предостерегающе глянул, нахмурился.

Виляя аппетитными демонскими бедрами, Одриэт подошла к столу и плюхнула перед судьей толстенную книгу в кожаном переплете. Судья сдул с книги пыль, открыл и принялся читать:

− Алексей Николаевич Белов. Двадцать один год. Родился в городе Ростов-на-Дону в семье… Понятно. Ага. Да. Все ясно.

Это он что, мою биографию зачитывает? Получается, это книга моей жизни и в ней исписано всего три страницы? Да мне еще жить и жить!

− Скажи, грешник, ты жалеешь о содеянном? — спросил судья-Пушкин.

Я пожал плечами:

− О чем именно? Я не понимаю в чем меня обвиняют. Не за просмотр порнухи же в Ад ссылают! Ну, косяк еще курил. Но то один раз было, честно. Поверьте, это какая-то ошибка. Мне в Рай надо, а лучше вернуться домой и прожить жизнь, чтобы в книге все страницы заполнить. Обещаю, я даже порно больше смотреть не буду.

Кажется, мои пылкие увещевания не подействовали. Судья вздохнул и покачал головой.

− Ты даже не понимаешь, что натворил, грешник. Признал бы вину, было бы проще.

− Но я ничего не сделал!

− Помнишь Людмилу Лебедеву из параллельной группы?

— Люську?

Люську я действительно помнил. Заучка и редкая зануда. Все время ходит в мешковатых джинсах и в трахнутом молью зеленом свитере. Длинные волосы сосульками падают на лицо, она будто бы прячется за ними, как за ширмой. А еще Люська ходит в библиотеку. Кто в наше время ходит в библиотеку? Правильно. Заучки, маньяки и социопаты. Бррр. Единственное что в Люське прекрасно — это глаза. Таких огромных ярко-синих глаз я никогда не видел, но она все время прячет взгляд за криво постриженной челкой и толстенными бабкиными очками.

− Люську помню, − подтвердил я.

− А что с ней сделал, помнишь? — продолжал допрашивать Пушкин.

Вспомнив предостережение Харона, я решил не юлить и рассказал все как на духу:

− Да ничего такого. Это была просто шутка, розыгрыш. Мы с пацанами поспорили, что я влюблю в себя Люську, приглашу на свидание, а потом при всех брошу, рассказав, какая она стремная. Я так и сделал, это было проще простого. Вы бы видели ее лицо, когда на свидание пришел почти весь курс. Оборжаться!

Пушкин покачал головой.

− Это не смешно. После твоей шутки Люська покончила с собой.

− Блин… − выдохнул я.

Слова судьи подействовали на меня как мощный удар Майка Тайсона на челюсть соперника. Стало больно в груди, я пошатнулся и едва удержался на ногах. Люська умерла? Из-за меня? Это получается, что я… Вот же ж блин! Черт! Черт! Черт! Ну как так? Это же была шутка. Обычная шутка. У Люськи что, чувства юмора нет? Вернее — не было…

− Я не хотел, − сказал я осипшим голосом. — Честно, я не знал, что все так обернется.

− Суд примет твою искренность к сведению. Но до покаяния еще далеко, ты не готов.

− Буду готов очень скоро, поверьте. Я уже готов. Как искупить этот грех? Очень не хочу в Ад. Домой хочу. Можно искупить прямо сейчас?

Судья задумчиво провел пальцем по корешку книги моей жизни, вырисовывая замысловатый узор.

− Увы, это не в моей компетенции, грешник.

− А в чьей?

Пушкин ткнул пальцем в спрятанный за слоем тумана потолок. Если, конечно, потолок здесь вообще имеется.

− В ЕГО компетенции, − протянул со значением.

Я невольно вскинул голову, вздохнул.

− Что ж, Алексей Николаевич Белов, ты приговорен гореть Аду целую вечность. Но Суд дает тебе право сделать Выбор.

− Что за Выбор?

Перед судьей-Пушкиным прямо из воздуха появилось два золотых свитка. Они парили над столом, переливаясь на свету, и я чуял: в них написано нечто очень важное. Знать бы что именно.

− Грешник Алексей Белов, второе имя, данное в Чистилище — Леха Марвел-бля. Ты готов сделать Выбор?

− Готов.

Свитки завертелись с бешеной скоростью, взорвались искрами и опали в ладони судьи двумя таблетками — синей и красной.

− Возьмешь красную таблетку — твоя душа навек останется в Аду. Возьмешь синюю — получишь шанс искупить грех. Но учти, искупить куда сложнее, чем стать полноценным гражданином Ада. Тебя ждут нестерпимые муки. Система хитра, система жестока.