— Посмотри на меня, — поднял её подбородок одним пальцем.

Эмоция, которая плескалась в глазах Уилсон, на миг сбила меня с толку. Расширившиеся зрачки почти полностью вытеснили радужку, свидетельствуя о том, что ей нравится происходящее. Она смотрела на меня глазами, подернутыми поволокой желания, а я ведь даже толком и не начал наше взаимодействие. Само ожидание, предвкушение сводили её с ума, погружая в эйфоричное состояние.

— Ты уверена в том, что хочешь этого? — я был обязан спросить согласия.

Она коротко кивнула.

— Вслух, — меня не удовлетворил ответ. — Вырази своё согласие вслух.

— Да, — Кейт облизнула пересохшие губы. — Я уверена.

— Ты ведь понимаешь, что я могу сделать тебе больно?

— Понимаю, — она не выражала и толики испуга.

— Я принесу тебе воды, а ты хорошенько подумаешь.

Я ушёл на кухню, после возвращаясь со стаканом. Кейт приняла посуду из моих рук, сделала несколько глотков. Недопитая вода отправилась на столик.

— Мы вполне можем обойтись руками, как в прошлый раз, и минимумом грубости, — продолжил выяснять её рамки.

— Нет, — она рассмотрела стек в моей руке. — Я хочу попробовать.

— И учитывая твоё состояние, возможно, этого вообще не стоит делать.

— Что? — на лице Уилсон отразилась паника, от прежней эйфории не осталось и следа. — Нет. Ты не можешь отказаться. Тебе ведь тоже нравится.

Она вцепилась в мои руки и склонила голову, заглядывая в лицо.

— Нравится, — я не стал отрицать очевидное. — Но твоё здоровье меня волнует куда больше.

— Всё в порядке. Мне это нужно.

Кейт отпрянула, схватила одну ладонь другой, прижимая их к груди в умоляющем жесте.

— Нужно, чтобы я сделал тебе больно?

— И приятно одновременно.

Мне стало не по себе.

В восемнадцать сознательности у меня было куда меньше. Я мало рассуждал о своей ответственности. Мог ведь запросто перебрать с усилием и нанести Мэри увечья, а то и вовсе задушить ненароком.

— Послушай, — я положил стек на стол, снял с Кейт чокер и обхватил её лицо ладонями. — Ты осознаешь, о чём меня просишь? У тебя может случиться приступ. Разнообразие — это хорошо, но разумность мероприятия должна быть первостепеннее.

Уилсон издала недовольный полустон-полувздох и, освободившись, стала наворачивать круги по комнате, негодующе шлепая босыми ступнями по полу.

— У меня не случится приступ, — она начала нервно почесывать руки. — Потому что моё состояние прямо противоположное тому, которое бывает во время него, — остановилась на месте и начала, беспокойно притопывая, жестикулировать. — Во время атаки я словно на пике волны, меня словно уносит в открытое море, где я умру. Всё тело ужасно напряжено. А когда ты делаешь, — Кейт закрыла глаза и повращала кистью в воздухе. — Делаешь то, что умеешь делать только ты, — её речь стала частой и сбивчивой, — я словно другой человек. Я расслабляюсь, отстраняясь от реальности. Могу не думать ни о чём. В голове пустота, и я, наоборот, под толщей воды, — она опустила руку вниз, иллюстрируя ту самую воду. — Я не знаю, как это работает, но только тогда я могу быть другой, нормальной, раскрепощённой, не чувствовать себя больной.

Уилсон метнулась обратно ко мне, начала неистово гладить плечи и шею трясущимися руками, касаясь губами в порывистых, умоляющих поцелуях.

— Так я чувствую себя нужной хоть кому-то, — её лихорадочно блестящие глаза выдали нездоровое возбуждение. — И не чувствую одиночества.

Наверное то, что испытал я, чувствуют люди, попавшие под лавину или асфальтовый каток. Она размазала меня, раскрошила нахуй, тут же начиная собирать воедино из этих неровных кусочков. Делая это на свой лад, да так, что мне нравилось то, что получается. Взваливала на меня ещё больше ответственности за себя, добровольно отдавала в руки, ведь так хочет её тело и, похоже, какие-то потаённые глубины сознания. Хотя не так давно она фактически оттолкнула меня, потому что так ей велел рассудок. Я оказался на границе двух миров и состояний. Уже не тот, что прежде, потерявший и заново нашедший себя.

Я взял её за руки, останавливая и успокаивая.

— Прости, но ты выглядишь как наркоман во время ломки, — пришло на ум странное и весьма очевидное сравнение.

Кейт часто заморгала, напрягаясь всем телом.

— Люцифер, — она обвила руками мою шею. В ответ я обнял её за талию, прижимая ближе. — Мне нужен ты.

— Все эти шутки про порку могут остаться лишь шутками. Обычный секс ничем не хуже.

«Себе-то не ври. Ты ведь мечтаешь надавать ей по заднице за все её выходки».

Она будто не слышала.

— Мне. Нужен. Ты, — отделяя слова, четко и ясно произнесла Кейт.

Скользнула кончиком языка по верхней губе, ослабляя мою бдительность и настойчиво вовлекая в пылкий поцелуй.

— Мне нужны твои руки, — она повела ладони вниз в гладящих движениях, обводя напрягшиеся мышцы.

Широкими, наступательными шагами я оттеснил её к стене, упираясь руками по бокам. Уилсон стояла передо мной, облокачиваясь спиной в стену, обнаженная, податливая и… возбужденная.

— Твои губы, — не сдавала позиций она, коснувшись подушечкой пальца губ. — Твой голос, — начала вырисовывать ногтем узоры на моей груди, опускаясь ниже. — Твой член, — завершила, оттягивая пальцем пояс брюк.

Я поймал её запястья, убирая руки прочь. Она издевается. Пока я мечусь внутри себя, разрываемый на части противоречиями, всё, о чем она думает, это то, как и чем я буду её удовлетворять?

— Знаешь, Уилсон, — я замер, хватая ртом воздух от негодования. — У меня складывается впечатление, что я тебе нужен только как любовник. Меня это не устраивает.

— Почему нет? — Кейт не пыталась вырваться, стоя у стены.

— Почему нет? Серьезно? — я отшатнулся. По нервам болезненно полоснуло её непонимание. — Ты либо глупа, либо слепа, если решила, что мне от тебя нужен только секс.

— С Валери такой расклад вещей тебя устроил.

— Ты не Валери.

Я начинал злиться, от обиды и собственного бессилия.

— Ты, — заглянул ей в глаза и упёр палец в грудь, — решила, что можешь делать, что вздумается. Устраивать мне постоянные качели, используя мою порядочность. Довольно.

— О чём ты? — взгляд Кейт стал диким, как у зверька, зажатого в угол.

Фактически, она им и была.

Я пересёк комнату, взял рубашку и кинул ей.

— Оденься.

Уилсон закуталась в предложенную одежду, потерянно продолжая стоять поодаль.

Мы держали дистанцию. Над нами гнётом повисли невысказанные вопросы, а противоречие желаний и реальности сносило с ног, как поезд, несущийся на всех парах.

— Люцифер, — она поджала губы, теряясь в догадках.

— Ты уже знаешь, я достаточно хлебнул этого дерьма, — я не обращал внимания на её жалостливый вид, не позволяя собой манипулировать. — Сама однажды сказала, что нет на свете человека, ради которого стоит терпеть херовое отношение к себе. Так вот, это работает и в твою сторону тоже. Требуешь уважения, — я начал приближаться к Кейт, — но сама ведёшь себя отвратительно. Мне надоело доказывать свой интерес, когда он очевиден даже слепому.

В голосе появились угрожающие стальные нотки. Я замолчал, мысленно осадив себя.

— Чего ты хочешь? — Уилсон вздернула подбородок, стремясь показать свою гордость.

— О! Так теперь тебя интересует, чего я хочу? — я опять зажал её у стены, опасно нависая сверху. — Я хочу трахнуть тебя так, чтобы ты забыла собственное имя, — у Кейт перехватило дыхание. — Трахнуть так, чтобы ты молила забрать тебя с собой.

Мне удалось взять под контроль тон голоса, не повышая его, но вкладывая в него всё своё негодование.

Я не оставил между нами места, возвышаясь над беззащитно оцепеневшей Уилсон. Вопреки обманчивой внешней растерянности, пылающие щеки изобличали её внутреннее состояние лучше любых слов.

«Поиметь бы тебя возле этой стены вместо всех объяснений».

— Попробуй, — низким, томным голосом подразнила Кейт, надеясь спровоцировать.