Дальше стоит проверить ее вещи.

В шкафу спальни обнаруживаю целую коллекцию обуви. И ни одних красных туфель. Какая досада. Уверен, она обрадуется моему подарку. Только лучшее для моей девочки. Она будет идеальной, самой лучшей, такой, какой я хочу запомнить ее навсегда. Единственной и неповторимой. Проверяю размер нескольких туфель, вновь достаю телефон и записываю его себе в заметки. Влажная от пота рука дрожит, палец оставляет мокрые следы на экране. Блокирую смартфон и он предательски выскальзывает из руки, грохаясь на пол.

— Сука, — шиплю в негодовании, поднимаю телефон и спешно прячу его в карман.

Излишние нервы все портят. Я грезил, представлял в подробностях эти мгновения. Все должно было пройти совсем не так. Чётче, увереннее, слаженнее.

Теперь осталось белье.

Нужный ящик нашелся в комоде, почти под завязку забитый разноцветным бельем. Чёрное кружево в единственном экземпляре темнеет пятном на фоне пастельных и разноцветных комплектов. Я прячу его в карман и недовольно замечаю, что красного нет среди белья. Это сбивает с толку, снова. Опять мой план летит к чертям. Со злостью захлопываю ящик, сжимая вспотевшие ладони.

«Какого хрена?»

Трачу несколько минут на совладание со злостью и волнением. Стоит собраться и пораскинуть мозгами. Я не отступлю от своей цели.

«Должна быть корзина с грязным бельем. Может там?»

В ванной комнате нахожу небольшую деревянную корзину. Откидываю крышку и зарываюсь в скомканные, несвежие вещи. Под руку попадаются ее трусики, среди них нет красных. Не могу сдержаться, позволяя себе вдохнуть дивный аромат. Ее аромат.

Она первая и самая прекрасная для меня. Хочу запомнить ее навсегда, оставить с собой как можно больше напоминаний о нас. Позволяю себе слабость немного отклониться от задумки и взять ещё одно маленькое напоминание.

Пора уходить и заняться подготовкой к нашему свиданию.

***

— Ты сегодня рано! — кричу, только пересекая порог.

В комнате слышится шорох и тихо играющая музыка.

— На работе отключили свет, — отвечает она из спальни.

Кладу ключи от машины и документы на столик и иду в сторону комнаты, попутно развязывая галстук.

Она вертится возле зеркала, на кровати и перед распахнутым шкафом раскиданы пакеты с покупками.

— Ты была в магазине? — спрашиваю, оглядывая под завязку забитый шкаф. — Скоро места совсем не останется.

Неуёмный шоппинг захламляет квартиру обилием одежды и барахла различного рода. Говорить о разумности и необходимости очередной покупки не приходится.

— Да, — она крутится вокруг своей оси в новом платье, которое, уверен, наденет от силы один раз. — Решила порадовать себя.

Рассматриваю разбросанные по полу разноцветные пакеты с брендовыми надписями, некоторые даже не распакованы.

— У нас уже скоро места не останется, — шуточно замечаю я.

— Придется тебе потесниться, — фыркает она. Я улавливаю нотки недовольства в голосе.

Берет небольшой пакет среди прочих, неловкое движение и по полу рассыпается косметика. Она протяжно выдыхает, всплескивает руками и присаживается, начиная собирать рассыпавшиеся покупки. Я опускаюсь вниз, помогаю вернуть в пакет разноцветные тюбики. Среди них на глаза попадается маленькая обёртка с зелёными и желтыми полосами — леденец. Надрываю упаковку и закидываю сладость в рот.

— Если переедем в дом побольше, у тебя будет своя гардеробная, — опять поднимаю тему, ставшую камнем преткновения.

Леденец растворяется на языке, обволакивая рецепторы странным сочетанием вкусов: кислая свежесть, сродни мятной и ананасовая вяжущая приторность.

— Люцифер, мы уже об этом говорили, — она убирает косметику на столик и возвращается к примерке вещей.

— Вдруг ты передумала, — я слишком настойчив, чтобы быстро сдаться.

— Нет.

От чего-то дерганная и недовольная. В воздухе ощутимо взвилось напряжение. Я морщусь и выплёвываю конфету себе на ладонь. Кручу фантик, изучая, что за несуразный вкус. Надписи на японском, только рисунок подсказывает, что во вкусовой добавке зелёный чай и ананас.

— Кажется, в этом магазине косметики больше не хотят тебя видеть, раз положили такой невкусный леденец.

— Боже! — она откровенно злится, повышая голос. — Тебе даже конфета не угодила!

— Я всего лишь заметил, что у нее странный вкус.

Примирительно поднимаю руки, понимая: назревает конфликт. Она мастерски умеет раздуть скандал из ничего. Я решительно не понимаю, что сделал не так.

— Я не чувствую себя дома, находясь здесь, — пытаюсь достучаться в очередной раз. — Я уже вырос из этого жилья.

Ее мало пронимает моя речь.

— Да ты просто хочешь увезти меня подальше от моих подруг и магазинов, — передёргивает она, и я теряюсь. — Ты всегда хочешь, чтобы все было по-твоему! И вечно всем недоволен.

Она уносится прочь в ванную, демонстративно хлопает дверью, оставляя меня одного, с напрочь испорченным настроением.

Утренний сон, уже не такой крепкий, почти рассеявшийся, из последних сил цеплял мое сознание, не давая ни проснуться, ни нырнуть глубоко.

Тонкие пальцы порхают по спине и плечам, бережные прикосновения россыпью по коже прогнали дремоту. Худая рука скользнула по ребрам вперёд, обняла ласково и нежно. Горячие, мягкие губы поцеловали между лопаток, и сердце, спокойное ото сна, зашлось в бешеном ритме, ухнув вниз. Я лениво перевернулся на спину и приоткрыл один глаз. Кейт погладила пальцами мое лицо, обрисовала скулы, тронула ямку на подбородке, очертила линию губ. Я улыбнулся, играя, прикусил подушечки ее пальцев и сгреб в свои объятия, нависая сверху.

— Хочу просыпаться так до конца своих дней.

Кейт зарылась в мои волосы, перебрала пряди, пропуская их между пальцев, погладила по голове и притянула к себе для поцелуя.

— Постараюсь исполнить твое желание, — она потерлась носом о щеку, спрятала лицо, уткнувшись мне в шею. Дыхание пощекотало кожу, маленькие ладони обхватили плечи. — Люцифер, я… — шепнула Кейт почти неслышно.

— М-м-м? — мечтательно протянул ей на ухо ещё хрипловатым после сна голосом и поцеловал шею.

Она томно вздохнула, прижимаясь ко мне обнаженной грудью. Множество поцелуев, которыми я устремился ниже, сбили ровный ритм ее дыхания.

— Ты путаешь мои мысли, — Кейт хихикнула, когда я добрался до впадинки между грудей.

— Какие мысли?

Пришлось с большим трудом прервать приятное занятие и сосредоточить внимание на ее словах.

— У меня такое необычное ощущение, — Уилсон стала взъерошивать волосы на моем затылке, убаюкивая монотонными действиями. — Знаешь это чувство, когда голодный бродишь по супермаркету, при этом сам не знаешь, чего хочешь, — я кивнул. — И вот ты бродишь не условные полчаса, а много лет. Ищешь, ищешь, — Кейт умолкла, вглядываясь в мои глаза. — Потом, внезапно, натыкаешься на полку со сладостями, видишь там солёную карамель и понимаешь, что именно ее ты все эти годы искал.

— Хм, — я не смог сдержать улыбку. — Значит, я соленая карамель?

— Да, — Кейт чмокнула меня в нос. — Ты — моя соленая карамель, а мир — большой супермаркет.

— Мне ещё никогда не признавались в чувствах такими необычными ассоциациями, — она зарделась от смущения. — Ты прелесть, Уилсон.

— Надеюсь мерчандайзер этого мира не поставит нас на разные полки, — пошутковала Кейт, тщательно маскируя свои переживания.

— Птичка.

Я зацеловал ее сонное лицо в порыве эмоций, она сморщила нос и засмеялась от колющей кожу щетины.

— С нами все будет хорошо.

— Обещаешь? — Кейт с надеждой заглянула мне в глаза.

— Приложу все усилия, — уверил я.

Уилсон недовольно запыхтела, но согласилась с таким ответом.

— У нас все получится? — с надеждой спросила она, оглаживая напряжённые линии мышц спины.

— Да. Можешь не сомневаться, — позволил себе слабость, маленькую, приятную. Положил голову ей на грудь, с упоением вдыхая запах разогретой моей близостью кожи.