— Одно свидание. Подумай об этом. Мы уже выпили пива у меня на заднем дворе. Это не такая уж большая проблема.

— В этом городе так и будет. Одно свидание, и люди начнут спрашивать меня, планируем ли мы завести одного или двух детей и определились ли мы с цветовой гаммой для детской.

— Нейтральный желтый звучит как нельзя лучше.

Она со стоном отмахнулась от него, оставив его стоять у своего грузовика.

Однако прямо перед тем, как она отвернулась, Уэс заметил ее цветущую улыбку и цеплялся за это воспоминание следующие полчаса, пока Слэйд брал у него интервью на том, что в конечном итоге станет крыльцом. Он был вынужден притворяться, что сукин сын не пытался пригласить его женщину на свидание, отвечая на такие вопросы, как:

— Ты боишься проиграть? Насколько сильно волнуешься? Ты жалеешь, что не остался в своей первоначальной команде? Хотел бы ты знать, какая команда находится впереди?

Уэс на все отвечал отрицательно и не вдавался в подробности, как бы энергично режиссер ни крутил пальцем, умоляя Уэса продолжать. Краем глаза он наблюдал, как Бетани и продавец переходили из комнаты в комнату, мужчина средних лет делал заметки в блокноте, пока они не закончили. Наконец, продюсеры позволили Уэсу вернуться к работе и вызвали Бетани на тот же допрос.

Нелегко было весь день работать с камерами, направленными ему в лицо, но они чертовски продвинулись вперед, слушая, как Слэйд двадцать раз повторяет одни и те же каламбурные дубли. Бетани работала над шлифованием несущих стен в задних спальнях. Уэс, Олли и Карл начали разрабатывать новый план этажа, который должен был превратить столовую и гостиную в открытое концептуальное пространство, о котором мечтала Бетани.

Слава Богу, съемочная группа начала собирать вещи около трех часов. Если кто-нибудь еще раз подойдет к Уэсу с микрофоном и спросит, что он думает об их успехах, он перекинет его через колено. Благодарный за возможность спокойно поработать несколько часов перед тем, как отправиться домой, Уэс готовился прикрепить изоляцию к каркасу, который он только что установил, когда зазвонил его телефон.

Его голова запрокинулась, и он вознес молитву к потолку, чтобы это снова не была няня, которая все отменяет. Если он продолжит уходить раньше времени, они не закончат эту работу вовремя. Но когда он посмотрел на экран, по его коже побежали мурашки. Это была не Чужеземец Рингтон, это была его сестра.

— Алло?

— Уэс. Привет.

Услышав тревожные нотки в ее голосе, он медленно опустил свой степлер.

— Бекки. В чем дело? Где ты находишься?

— Я вернулась. Я в городе. — На заднем плане гудели машины. — Я на вокзале. Ты можешь приехать и забрать меня?

Бетани появилась в комнате слева от него, но остановилась, увидев выражение его лица. Шок? Страх? И то, и другое?

— Где твоя машина?

— Пришлось ее продать. Ты можешь приехать или нет?

Ее возбуждение было подобно червям, роющимся в его костях. Она снова употребляла наркотики? Он должен был увидеть ее, чтобы быть уверенным, но защитная реакция, которую она уже использовала, заставила его склониться к согласию. И это означало, что он не хотел, чтобы она была рядом с Лаурой. Чувство защиты захлестнуло его шею, как восходящий поток, удивив его своей интенсивностью. Когда он прибыл в Порт-Джефферсон, он был полон решимости сделать все, что в его силах, но он никогда не считал себя лучшим вариантом, чем кто-либо, даже его сестра. Он просто был единственным вариантом. Но сейчас? Он не мог не чувствовать себя привратником между своей племянницей и чем-то отдаленно негативным.

Бекки не была плохим человеком. Она просто выросла без особого руководства, и этого было недостаточно, чтобы преодолеть трудности, связанные с тем, что она осиротела и так часто переезжала, что не могла обрести стабильность. Неудивительно, что она не знала, как обеспечить это сейчас. Но его сочувствие к ней не отменяло его потребности сделать то, что было лучше для его племянницы.

— Да, оставайся на месте. Я приеду за тобой, и мы поговорим, хорошо? — Повисло молчание.

— Хорошо.

— Скоро увидимся, — сказал Уэс, вешая трубку. Он несколько раз ударил устройством по ладони, но удара не почувствовал. — Это была моя сестра. Мне очень жаль, но я должен поехать и забрать ее. Она на вокзале. — Его руки дрожали, когда он пытался дозвониться до няни. — Я должен сообщить няне, что задержусь. Я не знаю, какой будет Бекки…

Бетани, казалось, застыла, но пришла в себя, чтобы сказать:

— Отмени няню. Я могу поехать за Лаурой. Я не против остаться так долго, как тебе нужно.

— Неужели?

— Да. Я знаю, как заказать пиццу. — Она теребила свой конский хвост. — Иди.

Уэс не думал. Он просто сделал то, что считал правильным, наклонился и крепко поцеловал Бетани в губы.

— Спасибо тебе. — Он вытащил связку ключей из кармана и отсоединил ключ от дома, сунув его в передний карман ее джинсов. — Я позвоню в сад по дороге и сообщу им, что ты приедешь.

Он позволил себе лишь несколько секунд понаблюдать, как румянец разливается по ее щекам, прежде чем повернулся и ушел. По дороге на вокзал одна фраза снова и снова повторялась у него в голове.

Я не готов уйти.

Жизнь Бетани была пейзажем, который никогда не переставал меняться.

На прошлой неделе она думала, что флип все встряхнет. Что это вызовет у нее беспокойство и заставит противостоять женщине, которой она стала в тридцать лет. Очевидно, она была права только наполовину.

Теперь она была участником Сложного соглашения.

Эти слова вырвались из ее собственных уст, несмотря на здравый смысл, и они никогда не были правдивее, чем сейчас, когда пятилетняя девочка ест мороженое на заднем сиденье безупречного Мерседеса, подпевая Кэти Перри в перерывах между облизываниями. Что, черт возьми, происходит?

И почему она не возражала против этого?

Поездка Лауры домой была именно тем местом, где ей нужно было быть, но более того, она, вероятно, наслаждалась бы собой, если бы не предвестники скорого отъезда Уэса, нависшего над ней, как грозовая туча. Разве они не должны были сцепиться рогами по крайней мере еще на год? Неужели он собирается уйти теперь, когда его сестра вернулась на сцену? Почему от этой возможности у нее перехватило дыхание?

Что она должна была испытывать, так это облегчение от того, что мужчина, который, казалось, знал о каждом ее недостатке, и не стеснялся указывать на них, уходил. Больше никаких шуток по поводу ее раздвоенных копыт. Больше никаких неуместных комментариев о том, как ее задница выглядела в штанах для йоги.

И никаких больше задыхающихся поцелуев. Или тех неожиданных моментов, когда она не могла не излить душу Уэсу, и, как ни странно, он не осуждал ее. Больше никакой его веселой улыбки. Больше не будет того, что он выводил ее из себя именно в то время, когда ей нужно было разозлиться.

Бетани поняла, что они стоят на подъездной дорожке его дома уже добрую минуту, и заглушила двигатель. Ее взгляд скользнул по отражению Лауры, в зеркале заднего вида, затем опустился туда, где на ее шее было красное пятно. Его мазь сделала свое дело, не так ли? Но дело было не только в лекарстве. После того, как они поругались перед его грузовиком, у нее просто пропало желание атаковать это место ногтями. Ее стресс снизился до несуществующего, потому что Уэс умел говорить с ней через напряжение, а она даже не осознавала этого.

Ожидание совершенства может привести только к разочарованию. Кроме того, именно недостатки придают человеку характер. Вот где скрывается красота.

О Боже.

Я не думаю, что хочу, чтобы он уходил.

— Эльза, мы можем зайти внутрь?

— Да. — Бетани встряхнулась и вышла из машины, обогнув бампер, чтобы выпустить Лауру из ее кресла-бустера. Когда она приехала в сад и поняла, что ей нужно определенное детское кресло, чтобы легально перевозить Лауру, она запаниковала, но Джуди была достаточно любезна, чтобы одолжить ей дополнительное. Бетани даже не собиралась вычитать баллы за чипсы внутри подстаканника.