— Ты попал, да, — продолжала играть наглую девицу я.

Учитывая, что я лежала на спине, а он нависал, опираясь на локти и ими же фиксируя меня, словно бесправную и беззащитную куколку, заявление было голословным.

— А ведь я запер тебя в спальне, — проговорил мужчина, сузив глаза. — Ты не могла взломать код.

— Я всегда добиваюсь своего, — без тени лукавства ответила ему. — Добавь это качество в список аргументов, почему мы будем вместе несмотря ни на что.

— Ты самонадеянна.

— Нет, просто я верю в твой гениальный мозг; он непременно найдёт решение, если ему правильно поставить задачу. Условия простые: я хочу в совет и замуж.

— Надеюсь, за меня?

Горячее дыхание обжигает шею. Нос скользит по атласной коже, воспламеняя нервные окончания деликатной лаской. Ещё мгновение — и случится катастрофа.

Кашляю, прочищая горло.

— Только за тебя. Без вариантов. А теперь давай спать, потому что если и я переключусь, тебя даже Маруська не спасёт, — пригрозила мужчине сексом с несовершеннолетней и его последствиями. — У меня там полшкафа неприличного кружева, так что поверь, это не пустые слова. Я вооружена и опасна.

— Какой кошмар! Связался на свою голову! Бедный я, несчастный.

— Не прибедняйся, у тебя целых семнадцать дней без домогательств, есть время смириться с неизбежным.

Дамир осторожно, тщательно контролируя своё огромное и массивное тело, лёг рядом, притянул меня к себе под бочок и тяжело вздохнул. Погладил по спине, накрутил светлый локон на палец, ещё раз тяжело вздохнул.

Находиться под одним одеялом и быть паиньками, когда оба жаждут всего и сразу, ой, как нелегко, но я не испытывала чувства вины. У нас слишком мало времени, чтобы я могла потратить даже малую его часть на скромность и сомнения. Мы впервые вне стен лаборатории, здесь нет надзирателей, имеем право позволить себе маленькие вольности. Особенно, если учесть, что подобное может повториться очень нескоро.

Обняла мужчину за талию, сжала на мгновение. Мой. Весь мой.

Едва не мурлыкая скользнула рукой под мягкую ткань футболки, в которой он спал, рассчитывая на мой визит. Великий провокатор. Знал ведь, что я отреагирую на финт с запиранием комнаты и терпеть подобного не стану.

— Нащупываешь кубики? — хмыкнул Дамир. Мышцы под моими пальцами на мгновение сократились, и я оценила их стальную гладкость.

— Нет, приручаю твоё тело к своим рукам, — съехидничала, вновь сладко зевнув. Тепло его тело убаюкивало, когда не соблазняло.

— Дерзкая девчонка.

— Сам выбирал.

— За твой ангельский характер, не иначе, — съязвил Дамир.

— За него, конечно.

Мою руку безжалостно переместили с твердокаменного живота на бурно вздымающуюся широкую и мощную грудь.

— Я пока не готов к более близким отношениям, мы ещё слишком мало знаем друг друга, не стоит торопиться, ты слишком сильно на меня давишь, — скороговоркой выдал любимый, изо всех сил стараясь не расхохотаться.

Было до ужаса смешно, но я лишь сильнее зажмурилась и нагло вернула руку на место.

Только вот подслушивающей Маруське никто не объяснил, что это игра. Игра для двоих, полная полунамёков и смыслов, скрытых посланий и мечтаний. Пылая жаждой справедливости и мигая всеми лампочками она влетела в спальню.

— Что ты такое говоришь? — накинулась она на Дамира. — Сам затащил её в своё логово, колени ей гладил, смущал, спровоцировал прийти в твою спальню, нарочно заперев и задарив подарками. Конечно, она пришла бы! А теперь бедную девочку даже не целуешь? Не стыдно тебе? Совсем обнаглел! Не ожидала от тебя такого, Дамир! И вообще! Будешь сопротивляться — лишу кофе! — выдав залп из всех орудий, Маруся гордо задрала голову и покинула спальню. Мисс Деликатность и Своевременность.

— Э, — протянул любимый, провожая её взглядом. — Динамики отключила, усыпила бдительность, паршивка, а про камеры и систему слежения — ни слова. И мы упустили.

Меня волновало совсем другое.

— А ты ведь действительно меня ни разу не поцеловал.

— Боюсь, слишком рискованно.

— Я присматриваю! — на всю квартиру заорала Маруся.

— Отключись к чертям собачьим! — рявкнул в ответ Дамир.

— Ни за что! — пропела кофемашина и через несколько мгновений появилась в дверях. — Я обещала Идарике, что не позволю вам перейти черту, так что можешь мне даже официально приказать перезагрузить систему, но я только пожму плечами и ехидно отвечу: — Бесполезно! Ты сам писал протоколы защиты, её безопасность стоит выше по списку, чем все твои хотелки вместе взятые! — с триумфом закончила кофемашина.

— Приятно, — протянула я и, словно кошечка, потёрлась щекой о плечо любимого.

— С поцелуями было бы ещё приятнее, — важно просветила неопытную меня Маруся.

— Сгинь, — велел Дамир. Дождавшись, когда дверь за вредной кофемашиной закроется, произнёс: — Явление этой паршивки сбило с настроя и сейчас я более–менее держу себя в руках, но с поцелуями придётся подождать.

— Долго?

— До твоего дня рождения. Лучше не рисковать, мы оба давно на грани, а, как оказалось, неформальная обстановка совершенно лишает тормозов даже столь разумных особ, как мы с тобой.

Я приподнялась и заглянула в красивое, будто высеченное из камня лицо. Челюсть напряжена, скулы — что острый нож, глаза дикие, жадные.

— И ни минутой больше? — спросила, замаскировав возбуждение улыбкой.

— Ты пообещала Марусе десять секунд запаса, по доброте душевной накину ещё десять… наносекунд, — пошутил мужчина.

И этот подслушивал и подглядывал, а сам Марусе пеняет. Яблочко от яблоньки недалеко падает.

— Вам пора спать, — через динамики на терминале сообщила мадемуазель Наблюдательница, затенила окна до максимума и отключила все источники света, погрузив комнату во тьму.

Но как заснуть, когда его сердце набатом бьёт в ухо, а своё упорно ему вторит? Когда в венах бурлит кипяток, а мысль о поцелуе не отпускает ни на миг? Когда руки едва не дрожат от желания погладить его тело хотя бы сквозь мягкую ткань футболки?

Если бы мы не стали так близки сегодня, а продолжали держать дистанцию и общались только на территории академии, было бы легче. Во много раз! Раньше меня тревожили только непристойные сны, теперь к ним добавятся воспоминания, я буду как наяву чувствовать аромат его кожи, мягкость волос, нервное подрагивание пальцев на своей коже.

— И какой идиот ввёл этот идиотский закон? — выдохнула в сердцах, отстраняясь от любимого мужчины и пытаясь выползти из–под одеяла. — Семнадцать несчастных дней! Дней, не месяцев! — возмущалась, обращаясь к своему ненаглядному учёному. — А на Оркхе, между прочим, возраст согласия с шестнадцати. Ты с Оркхи!

Дамир сглотнул.

— Ида, лучше молчи. Ты не с Оркхи, так что…

Динамики вновь ожили: «Мы можем прописать её в родительском доме на Оркхе, разбудить Крис, чтобы подтвердила регистрацию. С натяжкой, конечно, но это может сработать. Я сама не разобралась в законодательстве планет, нужно больше времени для анализа, потому направила запрос Еве, она юрист, быстрее подскажет…»

Маруся болтала что–то ещё, но мы с Дамиром синхронно застонали.

— Ты меня ещё даже не поцеловал, но уже наградил ребёнком. Проблемным подростком, — добавила громко, чтобы кофемашина точно не упустила шпильку в свой адрес, а затем и вовсе строгим «родительским» голосом припечатала: — которому рано читать любовные романы!

Ответом послужил жуткий грохот, лязг и звон, мы испуганно переглянулись, вмиг выскочили из постели и побежали на кухню, где в картиной позе раскинулась леди актриса. Бежевый пол был залит водой, молоком, засыпан кофе, порционным шоколадом и осколками чашек.

Если бы не длительные и разнообразные тренировки, ни за что бы не заметила маленький нюанс — аккуратно спрятанную за графин с апельсиновым соком любимую чашку шефа. Качнула в её сторону головой, сдавая электронную интриганку.

— Маруся, — строго проговорил Дамир, — прекращай имитировать обморок, забирай «случайно оказавшуюся на столе» чашку шефа и иди в угол, ты наказана.