— А верность здесь причём?

— В случае, если на жену нападут с попыткой изнасилования её кожа выделит яд, мгновенно убивающий обидчика.

— То есть к женщине, вышедшей замуж в партисе, нельзя прикасаться никому, кроме мужа? — поинтересовалась я. — Это работает только с метранами или люди тоже могут использовать партис для… изобретения уникального в своём роде токсина?

— На людей действует, да. Когда мы только начали налаживать контакты с Метрангом, сюда переехало достаточно большое количество наших — дипломаты, торговцы, учёные и так далее, были прецеденты.

— Ух ты!

— А вот по поводу касаний — прикасаться можно, но не с сексуальными намерениями. Признаться, не силен в химии и биологии, разберешься сама, раз интересно. Может, реакция начинается, если женщина в стрессе и страхе, а мужчина возбуждён.

Я слушала рассуждения Жан–Жака и изо всех сил пыталась не рассмеяться. Кто бы мог подумать, что я уже замужем! В день презентации партиса ко мне в лазарет попал раненный Кирилл и, сам того не зная, нагло меня окольцевал, потому платье и вспыхнуло звёздами. Завершили мы ритуал, правда, совсем недавно, но, по идее, все химические реакции должны произойти, и я теперь — живое химическое оружие. Скорее бы попасть в лабораторию и исследовать изменения в крови!

А папа, похоже, понял, что случилось. Он и о партисе прежде слышал и сияние моего платья его насторожило. Наверняка ведь разобрался, что к чему, только мне ни слова не сказал.

Вот будет забавно, если о нашем с Киром браке знают абсолютно все, кроме нас!

Истерика подобралась незаметно и грозилась вылиться в истерический хохот или даже плач. Довольная морда Жан–Жака лишь подливала масла в огонь и я, не придумав ничего лучшего, схватила бокал и сделала глоток.

Вино оказалось изумительным!

«Великие Звезды, оно стоит того, чтобы стать свадебным!» — подумала я и снова едва не рассмеялась, осознав, что этим глотком символично обмыла свой новый социальный статус.

Жан–Жак заливался соловьём и мне стоило бы внимательно его слушать, но все силы уходили на сохранение относительно адекватного выражения лица. Осознание того, что я в безопасности куда больше, чем думает мой пленитель, пьянило сильнее любого вина.

— Слушай, а как тебя лучше называть? Жан–Жак — это та–а–ак длинно. Тебе что больше нравится — Жан или Жак? — не своим голосом уточнила я, глупо хлопая ресницами.

— Полагаю, тебе не стоит больше пить, — Мийо неспешно поднялся и забрал у меня бокал.

— Я абсолютно серьёзно спрашиваю! — продолжала я настаивать.

Жан–Жак посчитал, что я достигла нужной кондиции, и решил взять быка за рога.

— Дорогая, можешь называть меня так, как тебе больше нравится. Если хочешь, я могу быть котёнком.

Паршивец обаятельно улыбнулся и сделал шаг в мою сторону, однако вспомнил про бокал и вернулся, чтобы оставить его на столике. Я судорожно схватила ртом воздух — в присутствии мужчины боялась даже дышать, подозревая его в использовании запрещённых препаратов, лишающих девушек здравого смысла.

— Тогда уж лучше Змеем! — заявила прямолинейно и звонко.

— Змеем? — недоуменно уточнил Мийо. — Ладно, пусть будет Змей. Они ядовитые, опасные и живучие, мне подходит, — довольно закончил мужчина. — А чего ты удивляешься? Мне нравятся змеи.

— А мне нет, — заявила я и внезапно громко икнула. — Ой, извини, пожалуйста! Ик! Я не специально! Ик!

Мийо сделал вид, что о чём–то серьёзно задумался, однако я не сомневалась, что услышу тщательно продуманную речь. Может, бизнесмен он отличный, но актёр — не идёт ни в какое сравнение с моей мамулей. Я с детства обучена всем этим ухищрениям и распознаю их на раз.

— Таня, а хочешь я закажу оборудование немедленно? У нас есть партис, ты можешь взять часть ткани для экспертизы сейчас, а затем после свадьбы. То же самое проделаем с кровью. Я готов на любые жертвы, лишь бы ты была довольна и счастлива. Пока я буду решать рабочие вопросы на Метранге, ты сможешь посвятить свободное время исследованиям. Может, напишешь докторскую, — закинул удочку Жан–Жак.

— Звучит неплохо, — протянула я, делая заинтригованный вид.

— Вот и отлично! — Мийо направился к выходу. — Отдыхай. Робот в твоём полном распоряжении, а я пока займусь организацией.

Я не теряла времени даром: обследовала комнату на предмет прослушек и камер, ничего не нашла, но и не поверила ни на мгновение, что меня оставили без присмотра. Жаль, конечно, что не знаю, есть ли в моих временных владения слепые зоны. Пришлось принять лучевой душ, не рискнув раздеться во владениях врага и полежать в ванне.

Наступившая на Метранге ночь не принесла прохлады — сухой раскалённый воздух обжигал лёгкие и я, бросив последний взгляд на тёмную пустыню, скомандовала закрыть окна и включить кондиционер.

— Надеюсь, хотя бы в эту ночь меня не побеспокоят, — проговорила, укладываясь в постель. Однако стоило закрыть глаза, как мозг, уставший, но не прекращающий анализировать полученные сведения, напомнил содержание рассказа о партисе.

«Итак, планета К-7412место, где живут волшебные паучки, плетущие партис. Стоит непременно спросить у папы или у Кира, они наверняка всё о ней знают. Ох, Кирилл, забери же меня скорее!»

Кирилл

Дамир как–то сказал, что работать с Советом — всё равно, что продать душу дьяволу. Ты себе не принадлежишь, у тебя нет ни времени, ни сил заниматься чем–то, кроме работы, при этом тебя не просто используют — выжимают. И на его собственном примере я понял, в чём это выражается. После повышения друг выглядел не лучшим образом, притом выбора ему, как я понял, никто не давал. Хочешь, не хочешь, решение сверху принято, ты становишься ещё более важным винтиком и на тебя возлагается ещё большая нагрузка, а сколько ты при этом выдержишь — другая история.

И в какой–то мере я понимал действия членов совета в отношении таких, как мы. Слишком сильных. Слишком умных. Слишком знающих. Мы одновременно полезны и опасны, потому для каждого искали свой поводок. И находили. Или создавали специальный.

В качестве командира отряда я прекрасно знал, как это работает, более того, сам применял различные методы управления. Как по–другому? Сплотить настолько разных ребят — задача непростая, требующая филигранной работы и стальных нервов. Я знал сильные и слабые стороны каждого члена группы. И свои тоже. А также отлично понимал, что наблюдатели видят ещё больше.

Когда я подал прошение на участие в спасательной операции не сомневался, что сверху всё заранее просчитали, потому и дали отказ — спровоцировали на определённые мысли и действия.

Я отчётливо слышал звук захлопнувшейся мышеловки, когда говорил с адмиралом Монро. Но так же понимал — мне дадут большую власть, если я переживу мясорубку в академии, нигде не оступлюсь, не предам Родину и свою женщину.

Мысль о важности женщины в жизни каждого мужчины царапнула, но меня отвлекли, вызвав на мостик.

— Тебе пришёл пакет данных, — без предисловий сообщил капитан скоростной яхты, на которой мы пытались нагнать Таню. — Мы не смогли взломать, — с толикой удивления в голосе закончил он.

Спецгруппа, ручные псы Монро, уставились на меня, словно на врага народа, но я и глазом на повёл.

— От Крауфа или из академии? — уточнил, понимая, что в моём мире есть лишь два повёрнутых гения, способных пробить связь на следующий на сверхскорости транспорт.

Вместо ответа Алекс переслал файл, укутанный в такую броню из паролей и обманок, что здесь и я потерял лицо, на мгновение выпучив глаза.

Пальцы запорхали над клавиатурой. Работать, зная, что тебя пытаются прощупать менталы и пси, было непросто, но я не зря тренировался с Дамиром и Идарикой — захлопнулся наглухо, дистанцировался и вскрыл файлы от Дамира, адмирала Монро и Крауфа. Объединились все, надо же. Это хорошо.