Неподалеку, Джонни и Анжелика переговаривались в полголоса. Анжелика расхаживала, как загнанное животное, Джонни же невозмутимо стоял рядом.

— …твоих рук дело, — прошипела Анжелика. — Я не останусь, не хочу видеть этот жуткий конец.

— Не подозревал, что тебя так заботят их судьбы.

— Я не оспариваю ее право на это. Черт побери, на ее месте я и сама бы так поступила. Но весь город? А как же дети, которых еще на свете не было, когда это случилось?! Разве это справедливо?

— Это не мое решение, — ответил Джонни.

— Нет, но я вижу, ты не пытаешься остановить ее. — Анжелика собралась с духом и выдала: — Я ухожу, Джонни.

— Мы заключили сделку, — предупредил он. — Ты моя. Я спас твою жизнь, а ты отдала мне ее до тех пор, пока она мне нужна.

— Какая тебе от меня здесь польза? — в отчаянии спросила она. — Хочешь, чтобы я стояла рядом и смотрела, как исчезает целый город?

— Ты обещала остаться со мной, — настаивал Уокер, поймав ее за руку.

— Несмотря ни на что. Это все, чего я хочу. Дружеское общение. Ты обязана.

Монне вцепилась в пальцы Уокера с такой силой, что они хрустнули.

— Ты не можешь держать меня здесь.

— О чем ты говоришь? — хрипло перебил ее Юджин.

Анжелика повернулась к нему, ее локоны взметнулись волной и рассыпались по плечам.

— Ты должен убираться отсюда, пока еще можешь.

Она вытащила свой «Миротворец» из сапога, Джонни продолжал держать ее за другую руку. Юджин отступил назад, при виде оружия его замутило.

— Послушай меня, Юджин, — сказала она, направив дуло револьвера в небо. — Никогда не заключай сделку с дьяволом. Никогда не позволяй ему делать для тебя хоть что-то, что бы ни было. Даже перед страхом смерти. Понимаешь?

Рядом с ней, Джонни застыл с каменным лицом. Лишь глаза выдавали эмоций, они горели темным, яростным огнем.

— Пожалуйста, опусти пистолет, — прошептал Юджин.

Она сверкнула улыбкой, но не послушалась.

— Тебе лучше бежать, милый. Бежать без оглядки.

Легким движением Монне сняла пистолет с предохранителя, и Юджин даже опомниться не успел, как ствол оказался зажатым у нее между зубами. Курок щелкнул, выстрел рассек воздух, сердце Юджина на миг остановилось, в то время как сердце Анжелики остановилось навсегда. Отшатнувшись, Юджин в шоке уставился, как ее тело, с наполовину снесенным черепом, медленно оседает на дорогу. Джонни отпустил ее руку, и она упала, разбрызгивая кровь и серое вещество по пыльному тротуару.

Сердце Юджина, с трудом заколотилось в груди, вернувшись к жизни. Он упал на колени рядом с Анжеликой, бесполезно блуждая руками над ее телом, боясь прикоснуться. Тяжело дыша, он склонился над ней, кровь впитывалась в его брюки, та же кровь, что была в ее волосах. Она покинула этот мир с широко открытыми глазами, янтарь в них начал тускнеть, а темный макияж на веках чуть размазался. Ее рот так и остался приоткрытым.

— Почему ты не отобрал пистолет? — спросил Юджин, глядя дикими глазами на Джонни снизу вверх. — Ты был рядом!

Джонни скептически скривил губы.

— Жаль, — наконец сказал он. — Давай, вставай.

Юджин опустил руки на плечи Анжелики, они уже начали остывать.

— Что происходит? Ты знаешь это. Все время знал.

Джонни засунул руки в карманы и посмотрел в небо с «ненастоящим» солнцем.

— Попрощайся со своим городом, Юджин. Скажи все, что тебе нужно на прощание. Вода поднимается, теперь уже недолго осталось.

Юджин пристально посмотрел в выцветшие глаза Анжелики. Черная кровь выступила на губах, как помада. Трясущейся рукой, он коснулся ее лба, словно хотел благословить, но не мог вспомнить как это делается. Пальцы стали липкими от крови, и он отпрянул от нее. Поднимаясь на ноги, он покачнулся, ослабевший и рассеянный от шока.

— Пошли, — повторил Джонни, протягивая руку.

Юджин уставился на него. Уокер выглядел совершенно нетронутым смертью, стоял над телом своей подельницы точно так же, как стоял над тем умирающим полицейским несколько недель назад в Батон-Руж. Развернувшись, Юджин заставил свои ноги слушаться. Последние слова Анжелики гремели в его ушах, как гильзы от пуль автомата. Сделав глубокий вдох, он повернулся к церкви и побежал.

Казалось, вся его жизнь была сном, и он вот-вот проснется двенадцатилетним, Мэри Бет все еще будет жива, и они вновь вернуться к своим воскресным забавам, словно ничего не случилось. Он бежал от Джонни, от тела Анжелики, бежал так, будто асфальт горел под его ботинками. Трава на лужайках стала высокой, буйной и дикой, и некому было ее подстричь. В конце концов, о Шанларивье не останется ни одного воспоминания, город исчезнет, пропадет с карт, словно его никогда и не было. Любой, кто осмелится прийти посмотреть, обнаружит город-призрак, руины, заросшие сорняками и затопленные болотной водой. А может, все уже забыли.

Церковь стояла высокой и темной, как и прежде пронзая небо шпилем, словно поблекшее воспоминание о каком-то готическом гиганте из прошлых веков. Юджин ударился о двери всем телом, и они распахнулись, скрипя ржавыми петлями. В затененном помещении было прохладнее, солнечный свет косо пробивался сквозь высокие витражные окна, нарисованные лики святых и ангелов медленно таяли, размытые временем. Солнечный свет падал на пролеты со скамьями и делал их похожими на клавиши пианино, но только музыкой были шаги Юджина, эхом отдающиеся в недрах церкви, и стук его сердца, трепыхающегося в груди, как мотылек. Сводчатый потолок весь покрылся черной плесенью и прогнил, повреждения были настолько велики, что начинали спускаться трещинами по стенам и между окнами. Казалось, тут опасно даже дышать.

С той поры, когда Юджин видел, как удар молнии расколол дерево кафедры надвое ее починили. Заменили, будто ничего и не случилось. Исповедальня была пуста, как свежая могила, и Юджин ускорил шаг проходя мимо, стараясь не подходить слишком близко к стенам, где разрослось черное пятно.

Двор зарос до неузнаваемости. Розы вонзили свои колючие когти во все, роняя на землю лепестки, словно капли крови. Виноградные лозы взбирались по железному забору, окаймлявшему двор, душили его, пока он не превратился в стену кишащей зелени. Юджин пробирался сквозь заросли, шипы цеплялись за его брюки, и расцарапывали руки до крови. Слева от двора, за воротами, намертво запертыми дикой лозой, находилось кладбище. За буйством океана зелени, надгробия были едва видны. Грубые лианы разодрали ладони Юджина, пока он карабкался на ворота, но он спрыгнул на другую сторону живым и невредимым. Его родители были похоронены бок о бок в пятом ряду, и он пошел именно к ним, мимо неподвижных и безмолвных надгробий и памятников.

Гудение на кладбище стало громче, будто невидимая стена между реальностями начала истончатся. Вода подбиралась к церкви, угрожая затопить без следа.

— Я рад, что ты не видишь это место сейчас, — слова приглушенно слетели с губ, когда он провел пальцем по буквам на могиле матери. — Знаю, тебе здесь никогда не нравилось, но я рад, что тебе не придется видеть, как это исчезает вот так.

Могильник молчал. Гудение непрерывно сверлило его виски, как назойливое насекомое. Юджин почти слышал в гудении голос, пробивающийся сквозь пелену нестройных звуков, зовущий его по имени с возрастающей настойчивостью. Земля под ногами была влажной. Кладбище будет первым, что исчезнет в болоте. Паводок пробудит мертвецов ото сна, кости поднимутся на поверхность и течение унесет их далеко от их священных домов. Такое случилось в 1927 году, когда разлилась Миссисипи. Единственная разница заключалась в том, что тогда люди озаботились и попытались остановить это и на время покинули Шанларивье.

Могильная плита Мэри Бет находилась несколькими рядами дальше. Юджин, кончиками пальцев огладил верхушки плит, встречающихся на пути, словно ища поддержки от грубого царапающего кожу камня, ощущая легкое онемение под кожей. Сорняки хватали его за лодыжки, пытаясь удержать на месте, вода просачивалась сквозь швы ботинок, но игнорируя агрессию природы, он шел дальше.