— Наши друзья.

Монне скрылась за домом, и они последовали за ней, густая, сочная трава путалась вокруг лодыжек, казалось вот-вот и она опутает весь дом, в попытках вернуть вернуть его в лоно природы. Почва под сорняками была сырой и рыхлой, а воздух вокруг влажным. Так близко к заводи, почти на краю. Тут запросто можно утонуть на суше, если задержатся слишком долго.

Монне постучала, задняя дверь со скрипом отворилась, и они прошмыгнули внутрь, словно звери в свое логово. Внутри, в укрытии от болотного марева, было прохладнее, и Юджин глубоко вдохнул. Его по-прежнему била мелкая дрожь. Возможно, это тепловое истощение; однажды, когда ему было чуть за двадцать, ему довелось испытать такое, и сейчас он ощущал себя похоже. Он может умереть независимо от намерений его похитителей. Чтобы убить его, много не потребуется.

— Кто это? — послышался голос.

У двери стояла пара, по годам они могли быть ровесниками родителей Юджина, если бы те были живы. Мужчина — высокий и широкоплечий, но слегка сутулившийся, от тяжести прожитых лет; женщина — хрупкая, все еще красивая, но какая-то увядшая, будто ей осталось жить совсем ничего. Их одежда была старой и потертой, зашитой и перешитой больше раз, чем могла выдержать ткань, но даже когда плющ все сильнее затягивал вокруг их дома свои петли, а вода подкрадывалась все ближе и ближе, эти люди стояли с гордо поднятыми головами и давали кров преступникам.

— Это Юджин Ревор. Юджин, это Тодд и Нэнси Браун. Они были настолько любезны, что предложили нам свой дом на несколько дней.

Юджин кивнул в знак приветствия. Неужели они и его считали преступником? Хотя едва ли это имело значение.

— Приятно познакомиться, мистер Ревор, — сказал Тодд, хотя и не протянул руку. Тодд был из тех людей, которые привыкли работать на земле и оставаться стоиками несмотря ни на что. Нэнси оглядела Юджина с ног до головы, скрестив руки на узкой груди.

— У нас есть место, — промолвила она. — В этом доме всегда было больше комнат, чем душ. — Она кивнула в глубь помещения, где в потемках виднелась лестница. Все окна в доме были заколочены досками, и солнце могло пробиться лишь сквозь щели. С дороги дом выглядел бы заброшенным. — Идите наверх и приведите себя в порядок. КУогда будете готовы, спускайтесь на кухню, я сделаю бутерброды.

— Мы ценим это, Нэнси, — поблагодарил Уокер.

Она улыбнулась, хотя и слегка настороженно.

— Тогда прошу.

Юджин последовал за Уокером и Монне. Лестница скрипела под каждым шагом, настолько старая, что изношенные годами половицы проваливались посередине.

— Выбирай комнату, — предложил Уокер. — Их полно, как и сказала Нэнси.

— Зачем ты привел меня сюда?

Уокер остановился и посмотрел на него.

— Ты использовал меня как прикрытие, чтобы сбежать из банка, но тебе не нужно было тащить меня и дальше. Ты мог пристрелить меня на улице.

— Мы никогда не планировали стрелять в тебя.

Статьи в газетах сходились во мнении: Джонни Уокер и Анжелика Монне стреляли только в тех, кто стрелял в них. Федералы, копы. Гражданских в основном кровопролитие обходило стороной, хотя не было ничего неслыханного в том, что какой-нибудь бедняга попадал под перекрестный огонь, стоило в дело вмешаться Бюро. Это было трагедией, но считалось небольшой платой за поимку двух таких беглецов. Во всяком случае, так всегда вещала пресса. Семьи погибших конечно не соглашались с этим, особенно учитывая тот факт, что ни Уокер и ни Монне никогда не причиняли им никакого вреда. В отличие от властей.

— Ты весь в пыли после машины, — тихо сказал Уокер. — Приведи себя в порядок, а потом спускайся на обед. Поговорим. С тобой будет все в порядке.

— Нет, это не так. — Но Юджин сделал, как велел Уокер. Он не видел никакой реальной альтернативы, не видел смысла противиться судьбе, не рядом с Уокером, все еще держащим автомат.

Обед прошел в тишине. Они впятером собрались за кухонным столом, тарелка с бутербродами стояла посередине, как будто это был обычный светский визит. Стол был таким же старым, как и все вокруг, с глубокими трещинами, гладкими по краям на деревянной столешнице. Юджину показалось, что он попал в какой-то другой мир, где-то между жизнью и смертью. В доме с заколоченными окнами время текло странно, из-за невозможности наблюдать, как солнце прокладывает свой дневной путь по небу. В гостиной стояли старинные часы, но их маятник давно замер.

— Ты останешься с нами, пока копы не прекратят рыскать, — сказал Уокер. — После, сможешь вернуться домой.

Юджин откусил от своего бутерброда с огурцом. Хлеб был черствым, но он едал и похуже. Он не ответил.

— Ты очень тих для журналиста, — заявила Монне, кладя локти на край стола. Ее ожерелье колыхнулось вперед, стукнувшись о дерево. — Ты не насобираешь много сенсаций, если все время будешь молчать как рыба.

Юджин перевел взгляд с одного бандита на другого.

— Не думал, что ты хочешь, чтобы я говорил.

— Ты не был таким молчаливым, при нашей последней встрече, — сказал Уокер.

— Тогда ты не наставлял на меня пистолет.

В комнате снова воцарилась тишина.

Первой опомнилась Нэнси, оперевшись ладонями на стол, она встала со своего места.

— Тебе всегда здесь рады, Джонни, ты же знаешь. Будь что будет. Но в этом доме никакого насилия, понимаешь? — Она взглянула на Юджина. — Если пойдешь на задний двор, постарайся не забредать слишком далеко. Вода быстро прибывает. Думаю, через пару дней она уже будет у порога.

Тодд торжественно кивнул.

—Лучше держаться подальше. Слишком много тварей кишит в воде, особенно после наступления темноты

— Мы позаботимся обо всем. Мы очень благодарны за то, что вы позволили нам остаться. — Уокер встал и поцеловал Нэнси в щеку, на миг ее лицо смягчилось, и она снова показалась молодой.

— Вы здесь не останетесь, — сказал Юджин. Все повернулись, чтобы посмотреть на него. — Я имею в виду, наводнение. Вы эвакуируетесь, пока вода не уйдет?

— Мы говорили об этом, — размеренно сказал Тодд. — По правде говоря, нет никакой веской причины, по которой мы оставались тут так долго. У нас здесь не осталось ничего ценного.

— Земля так и не оправилась от великого потопа, — подхватила Нэнси. — Совершенно бесполезна для сельского хозяйства. Мы кое-как зарабатываем на жизнь, но не более. — Она помотала головой. — Надо было уехать, вместе с сестрой. Они с мужем приняли правильное решение, даже если к этому их вынудили обстоятельства. — Уокер коснулся ее руки, и она выпрямилась. — Это чертовски обидно. Но нам пора уходить.

— Мы отправимся вскоре после вас, — сказал Тодд. — Думаю через несколько дней, как раз перед тем, как вода зальет дом.

После того как все разошлись, Юджин еще долго сидел за кухонным столом, проводя кончиком пальца по бороздкам в дереве. Заметят ли его коллеги, что он так и не вернулся с обеденного перерыва? Узнал ли его кто-нибудь в банке до того, как Уокер утащил его? Или люди подумают, что он просто исчез без объяснения причин, как Мердок, Бенуа или Мол, чтобы никогда не вернуться?

Последние лучики света померкли в щелях заколоченных окон, став сначала золотистыми, потом красными, прежде чем сменились фиолетово-серыми сумерками. Он прислушивался к тому, как люди ходят по дому: шаги наверху, скрип разбухших половиц, тихий щелчок закрывающихся дверей. По мере того, как вечер переходил в ночь, становилось прохладнее, и лягушки затянули свои унылые песни. Наконец, когда по-настоящему стемнело, и кухня погрузилась во тьму, с нечеткими очертаниями мебели, Уокер вернулся к столу. Проходя мимо, он включил лампу, света хватало только чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза.

— Это неплохой дом, — сказал он, садясь напротив Юджина. — Если тебе приходится где-нибудь скрываться, я имею в виду.

— Меня держат в заложниках.

— Ты не связан. Ты мог выйти через парадную дверь в любое время. Мы даже не смотрели за тобой.

Юджин посмотрел на дверь. В полумраке она была черной и бесформенной, с такой же вероятностью это мог быть портал в какой-нибудь потусторонний мир, так же, как и выходом в заросший сорняками двор. Ему даже в голову не приходило бежать.