Наун не знал, что и думать. В его голове роились тучи мыслей и идей.

– Что ты задумала? Это очередной хитроумный план твоего брата? – спросил он, наклонившись вперед.

Тами отшатнулась, прижавшись к спинке стула. Ее губы дрогнули, но она сдержалась и прошептала:

– Все еще сомневаетесь во мне…

Наун поморщился и, встав со стула, подошел к окну. Его раздражало, что она заставляла его чувствовать себя виноватым. После свадьбы их отношения не стали теплее, хотя Тами честно делала для этого все возможное. Но чем больше она старалась, тем сильнее это отдаляло от нее Науна. В итоге их отношения свелись к предписанным придворным астрономом ночным встречам в лучший период для зачатия наследника. Они практически перестали разговаривать, и это был их первый полноценный диалог за два месяца брака. Тами никогда не жаловалась и ничего не требовала, неукоснительно исполняя супружеский долг. Но сейчас у Науна возникло ощущение, что все это время она усыпляла его бдительность, а теперь решила выйти из тени.

– Скажи честно, чего ты добиваешься? Не зря же ты пришла ко мне именно тогда, когда Совет отказался отправить меня в Силлу.

– Ваше Высочество. – Голос Тами заледенел; она поднялась со стула и посмотрела на Науна колючими глазами, которые снова напомнили Ёна Чанмуна. – Если вы считаете, что я плету вокруг вас интриги, вспомните хотя бы, что мой брат расчищает вам дорогу к трону. И сейчас самое время объединиться, а не подозревать всех вокруг. Ваши слова больно ранили меня, со дня свадьбы я не услышала от вас ни единого теплого слова, но больше не буду умолять вас быть добрее ко мне и ни о чем не попрошу. – Она дерзко поклонилась и ушла, оставив Науна на растерзание собственной совести.

Он вернулся за стол и устало опустил голову на скрещенные руки.

Почему все так сложно? Он вел нелегкую борьбу на политическом фронте, и ему хотелось отдохнуть хотя бы в семейной жизни. С женщиной, которой чужды дворцовые интриги и борьба за власть. Но такой была только Кымлан. Она единственная любила его, несмотря ни на что, ее одну не волновал его статус и положение. Даже будь он сыном крестьянина, ее чувства бы не изменились. Неужели его сердцу суждено окаменеть в груди без тепла и искреннего участия? Постоянно оглядываться по сторонам и везде искать подвох и злой умысел? Так и не найти успокоения ни с кем…

На следующий день придворная дама королевы сообщила, что Ее Величество ожидает его и принцессу Тами в своих покоях с очередным визитом. Раз в месяц молодой супружеской паре нужно было посещать хозяйку дворца, чтобы выслушать нравоучения и советы по поводу семейной жизни и правил поведения при дворе.

Наун с тоской вспоминал то время, когда еще не был связан брачными узами, накладывающими на него определенные обязательства. Кроме того, их с матерью никогда не связывали близкие отношения, – он был всего лишь вторым, ненужным, принцем, – и эти встречи были мучительны для него, потому что еще больше подчеркивали то, что они не мать и сын, а королева и принц.

Придворные дамы открыли для Науна двери павильона, пропуская в длинный коридор, ведущий к покоям королевы. Он подошел к резной двери, затянутой шелком, и остановился при звуке знакомого голоса:

– Ваше Величество, этот красный женьшень мне прислала сестра из Силлы, – почтительно произнесла Тами. – Это лучший женьшень на полуострове, собранный в горах Тхэбек. Он укрепит ваше здоровье.

– Какой дорогой подарок… Ты хочешь меня о чем-то просить? – раздался из-за двери властный голос королевы.

Стоявшая у входа служанка собралась было оповестить о его приходе, но Наун жестом остановил ее и прислушался к разговору.

– Не буду лгать, я пришла к вам за помощью, – ответила Тами, и Наун почти видел, как ее голова склоняется в почтительном поклоне.

– Я знаю, что это за просьба, но ничем не могу помочь. – Голос королевы стал холоднее льда. – Владыка сейчас полностью полагается на Совет, и мои советы не сыграют никакой роли. А министры хотят, чтобы в Силлу поехал Насэм.

Наун перестал дышать и кивком головы велел придворной даме уйти. Неужели Тами пришла просить королеву помочь с дипломатической миссией в Силлу?

– Но Ваше Величество… – Из голоса Тами исчезла покорность, сменившись настойчивостью. – Владыка всегда прислушивался к вам, всем известно, как он ценит ваше мнение. Если бы…

Королева рассмеялась. Вот только в ее смехе не было ни капли радости.

– Я думала, ты умнее, Тами, – сквозь смех сказала она. – На протяжении двадцати лет брака Владыка делал все, чтобы отстранить меня от власти. Он умело воспользовался связями и моим высоким происхождением, но никогда не позволял мне вмешиваться в политику. Потому что он всегда чувствовал мои амбиции и знал о влиянии, которое мой род оказывал на знатные семьи Когурё. Как все остальные женщины королевского дома, я нужна только для того, чтобы произвести на свет наследника. Ты чем-то похожа на меня. Я вижу твое желание заполучить власть, пусть не для себя, а для Науна. Но поверь, ты напрасно стараешься. Ты не сможешь переломить сложившийся порядок. Мне жаль Науна, он ведь мой сын, но ему лучше прожить жизнь, как младший принц, и не бросать вызов судьбе. Это для его же блага. Он не выстоит в этой борьбе даже с твоей помощью.

Воцарилась тишина, и сердце Науна отсчитывало гулкие удары. На лбу от напряжения выступила испарина.

– А если выстоит? – тихо спросила Тами, и по телу Науна прокатилась волна жара. – Мне кажется, он слишком долго оставался в тени старшего брата, и его никто не воспринимал всерьез из-за детской влюбленности в Кымлан. Министры и Владыка слишком рано списали его со счетов, не разглядев в нем дальновидного и умного политика, который может преданно служить своей стране. Да, он ошибался. Но кто из нас не совершал ошибок? Даже Первый министр, руководивший походом на Пэкче, недооценил противника и затянул войну на несколько лет. Так почему же никто не хочет дать шанс моему супругу продемонстрировать свои умения? Почему раз за разом министры и наследный принц загоняют его в угол и обрезают крылья?

– Ты говоришь не как жена, а как политический союзник, – отрезала королева. – Если хочешь сохранить теплые чувства между вами, тогда не лезь в это. В этом была моя ошибка. Я увлеклась политическими играми и забыла о долге жены, а в итоге потеряла мужа. Не повторяй моих ошибок, Тами.

– Я сделала свой выбор, Ваше Величество, – горько проронила она. – Мне никогда не получить любовь принца, поэтому я должна сделать все, чтобы помочь ему достичь желаемого. Я знаю, как тяжело он перенес утрату любимой женщины, но он нашел в себе силы жить только потому, что в политике увидел будущее. Прошу вас, помогите ему. Не отнимайте у него единственное, ради чего он живет.

Сердце Науна разлетелось на сотни осколков. Его дыхание сбилось, пока он пытался осмыслить все, что только что услышал. Развернувшись, он медленно побрел назад, стараясь собрать осколки в единое целое.

Слова Тами были пропитаны такой горечью, обреченностью и любовью, что он больше не мог в ней сомневаться. Ему было ужасно стыдно за то, что он так отвратительно относился к ней после свадьбы. Убедил себя в ее неискренности и в том, что нужно держать ее на расстоянии, как ядовитую змею, которая в любой момент может укусить. Он разочаровался в людях, перестал им доверять и поэтому не допускал даже мысли, что Тами может быть кем-то, кроме искусной лгуньи. Но в разговоре с королевой она не лгала, и это чувствовалось в каждом слове. Изменятся ли их отношения теперь, после всех сказанных слов, бездны недоверия и лжи?

Через пять дней, на очередном заседании Совета, большинством голосов было решено отправить в Силлу принца Науна. Видимо, королева все-таки воспользовалась своими старыми связями и убедила несогласных чиновников, но Наун понимал, что эта заслуга целиком и полностью принадлежит Тами.

Первый советник вместе с Насэмом кипели от ярости и, по словам Ёна Чанмуна, стали чаще встречаться вечерами в покоях наследного принца. Очевидно, они разрабатывали какой-то план против возрастающего влияния младшего принца, и министр Ён очень торопил приготовления к отъезду, опасаясь, что из-за их козней и интриг все может рухнуть в последний момент.