– Мы перевязали ее рану. Жить будет. – В глазах Мунно появилось какое-то новое выражение, и Кымлан насторожилась.

– Отведи меня к ней, – попросила она. Ей хотелось поскорее увидеть Сольдан и убедиться, что с ней все хорошо.

– Подожди, мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. – Мунно остановил ее за руку.

Кымлан догадалась, о чем пойдет речь. Знала, чего он попросит, учитывая такие большие потери в армии. Поэтому решила выставить свои условия.

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе избавиться от киданей? – спросила она, уставившись в его диковатые глаза. Сейчас в них таилась настороженность вперемешку с горячим желанием взять реванш.

Мунно вздернул брови и немного помолчал, очевидно, недовольный ее прямотой. Наверняка он собирался преподнести предложение в более выгодном для себя свете.

– Да, – ответил он. – Взамен я отпущу тебя в Когурё.

Кымлан фыркнула:

– Я могу уйти в Когурё прямо сейчас, и ты не сможешь меня остановить, – насмешливо сказала она. Мунно хотел поторговаться, но она не собиралась идти ни на какие уступки. Или все, или ничего.

– Я отпущу с тобой Сольдан, – предложил он, в его глазах заплясали злые искры. Сын вождя не привык подчиняться и быть в положении слабого.

– Ты позволишь нам с Сольдан вернуться в Когурё и отпустишь на волю всех рабов, которые выберут свободную жизнь, – твердо сказала она, внимательно наблюдая, как меняется его лицо.

Мунно сжал челюсти, но не проронил ни слова – лишь испепелял ее сердитым взглядом. Что бы он ни сказал дальше, Кымлан в любом случае выиграла.

– Ты ведь понимаешь, что это невозможно. Если я отпущу их на свободу, племя не примет этого, – процедил он сквозь зубы.

– Тогда никакой сделки. – Кымлан равнодушно пожала плечами. Она старалась не показывать, как сильно ей нужно это соглашение. – Ты вернешься домой с поражением, и твой народ не примет наследника, который не в состоянии справиться с горсткой варваров.

Ей казалось, что она слышит скрежет зубов Мунно. Он был в ярости.

– Хорошо, я согласен, – наконец ответил он и отвернулся, будто смотреть на Кымлан было выше его сил. Гордость будущего хана была глубоко задета.

– Дай мне слово вождя, что выполнишь обещание и не обманешь, когда я уеду. – Кымлан решила идти до конца: скрепить их договор словом наследника, от которого он не откажется, если у него есть хоть капля чести. А в том, что честь у Мунно была, Кымлан не сомневалась.

– Даю слово.

Кымлан облегченно выдохнула, едва скрыв торжествующую улыбку.

– Тогда перейдем к главному. Какой у тебя план?

Девчонка испепеляла его непримиримым взглядом, и Мунно понимал, что в сложившихся обстоятельствах вынужден согласиться. Вернуться домой с поражением, потеряв практически всех своих солдат, да еще и раззадорив киданей, – немыслимо. А ее способность управлять огнем была поразительным преимуществом, которое давало надежду раз и навсегда отогнать от своих границ обнаглевших варваров.

В просвете между деревьями что-то мелькнуло, и Мунно положил ладонь на рукоять меча, но при виде того, кто идет навстречу, не смог сдержать искреннего крика радости:

– Исуг! Ты жив!

Черный конь подошел к хозяину и доверчиво ткнулся носом в щеку. Мунно прижался к теплой шее, ласково поглаживая бархатистый бок. Удрученный неожиданным поражением, потерей солдат и необходимостью пойти на условия Кымлан, Мунно только сейчас вспомнил об Исуге. А ведь то, что он спасся из сожженной деревни, казалось настоящим чудом.

– Не знала, что это твой конь. – Кымлан удивленно наблюдала за воссоединением старых друзей, будто не ожидала от Мунно проявления таких теплых человеческих чувств. – Он спас мне жизнь.

С благодарностью посмотрев на нее, он ответил:

– Этот конь мне очень дорог. Спасибо, что выбрались вместе. – Мунно не смог скрыть теплоты в голосе оттого, что два важных для него создания остались живы. Ведь когда перепуганный насмерть Чегон примчался в пещеру, Мунно уже простился с Кымлан и даже не надеялся когда-нибудь увидеть ее.

Взяв Исуга под уздцы, Мунно повел Кымлан к пещере, где временно устроились беглые рабы и оставшаяся часть его воинства. Он торопился, опасаясь, что в лесах затаились остатки киданей, но, к счастью, им на пути никто не встретился, – только ветер тревожно поднимал в воздух пожухлые листья, заставляя их поминутно оборачиваться от каждого шороха.

Мунно оставил Исуга возле зияющего черной глубиной входа и протяжно свистнул, подав караульным условный сигнал, а затем махнул рукой и указал Кымлан следовать внутрь.

Огромную пещеру, своды которой терялись в черной высоте, слабо освещали несколько факелов, воткнутых в расщелины на стенах. В душной полутьме раздавались стоны раненых. В пропитанном запахом крови и отчаянием воздухе витали горе и безысходность, нависая тяжелой тучей и придавливая к земле.

К ним подошел Рудже с перевязанной грязной тряпкой рукой и удивленно посмотрел на Кымлан.

– Вот уже не думал, что ты жива! Значит, правду говорят, что ты особенная! – Со сдержанной радостью он хлопнул Кымлан по плечу и криво ухмыльнулся. – Что с деревней? Как тебе удалось спастись? Рабы болтают всякое, но мне не верится.

– Поговорим потом, – отрезал Мунно.

Он ждал с минуты на минуту разведчиков, которых послал проследить за убегавшими киданями. Когда они узнают, где находится их лагерь, то нужно будет созвать совет. Мунно покосился на Кымлан. Она нервно теребила край обугленной рубахи и щурилась, очевидно ища кого-то в полутемной пещере.

– Сольдан у дальней стены. – Рудже махнул здоровой рукой, указав направление. Он без слов понял, о ком так беспокоилась Кымлан.

– Спасибо, командир, – хрипло бросила она и устремилась к подруге.

Мунно проводил ее задумчивым взглядом.

Когда рабы увидели Кымлан живой и невредимой, радостно заголосили, приветствуя свою защитницу.

– Кымлан! Хвала небесам! Как тебе это удалось? Это ты вызвала огонь?! – Со всех сторон сыпались вопросы, но Кымлан отвечала сдержанно и уклончиво, пробиваясь к лежащей на полу Сольдан.

Мунно с любопытством наблюдал, как Даон суетится рядом, поднося к губам девчонки воду из собственной фляги. Удивительно. Он никогда раньше не видел, чтобы друг проявлял такую заботу и участие хоть к кому-то. Неужели мохэска тоже пришлась ему по сердцу?

При виде Кымлан Даон помрачнел и, отдав ей воду, молча отошел, наблюдая за раненой девушкой.

– Ты жива! Боже мой, Кымлан, я думала, ты погибла! – Сольдан выглядела такой хрупкой, что даже пустяковая рана для ее маленького тела была серьезным испытанием. Однако она с усилием поднялась на локтях и протянула здоровую руку.

Кымлан опустилась на колени и прижала Сольдан к груди. Она не плакала и ничего не говорила, просто молча обнимала подругу, видимо, чувствуя облегчение оттого, что не потеряла еще одного близкого человека.

– Как ты? Тебе нужно сварить отвар и приложить к ране исцеляющие травы. Я попытаюсь найти обезболивающее и обеззараживающее. – Кымлан отстранилась и с тревогой осмотрела кое-как перевязанное плечо.

– Все в порядке, господин Даон все сделал! – На болезненном лице Сольдан расцвела слабая улыбка, а ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на стоявшего рядом мужчину. Он неловко кашлянул и отвернулся.

Мунно едва сдержал смешок. Он приблизился к нему и кивнул в глубь пещеры, приглашая Даона следовать за ним. Они прошли мимо раненых и, пригнув головы, нырнули в неглубокий проход, который вел в следующую пещеру меньшего размера. Сейчас, в сложившихся условиях, она служила маленьким штабом. Рудже уже ждал их на большом плоском камне. Он прикрыл глаза, прислонившись спиной к влажной каменной стене, и Мунно забеспокоился, что его рана была гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.