Резкий порыв ветра сорвал с дерева желтый лист и уронил Мунно на колени. Он поднял его, внимательно разглядывая сухие прожилки. С их последнего разговора прошло не так много времени, но природа брала свое и уже пророчила скорую зиму.

– Мунно, Мунно! – Голос друга выдернул его из воспоминаний. Мунно перевел рассеянный взгляд на Даона, который подозрительно смотрел на хозяина. – Обед готов.

– Иду, – отстраненно отозвался он и сел в круг перед костром.

– О ней думаешь? – тихо, чтобы не услышали остальные, спросил друг и откусил пшеничную лепешку.

– С чего ты взял? – соврал Мунно, хлебнув через край горячего супа.

Даон ничего не ответил, но Мунно знал, что друг видит его насквозь.

Два месяца он был занят, занимаясь подготовкой к войне. Нужно было столько всего предусмотреть: усилить тренировки солдат, набрать добровольцев, договориться с купцами о поставке оружия, осмотреть доспехи и вооружение и собрать зерно. В круговороте нескончаемых дел он только и успевал передохнуть, и поэтому мысли о когурёской девчонке, из-за которой он едва не лишился своего титула, приходили только ночью, перед тем как он проваливался в беспокойный сон. Но чем ближе находилась деревня, тем большее волнение охватывало Мунно. Как она там? Сумела ли приспособиться к новой жизни? И жива ли вообще? А может быть, уже нашла способ сбежать, и им не суждено встретиться вновь? Нет, будь это так, ему бы уже сообщили.

– Скоро увидишь ее, осталось немного, – недовольно фыркнул Даон, с осуждением покачав головой.

Мунно ничего не ответил и залпом выпил бульон.

После обеда отряд двинулся в путь. Солнце неумолимо клонилось к закату, но Мунно рассчитывал прибыть засветло, чтобы устроить своих людей на ночлег. Судя по донесениям от командира Рудже, для отряда подготовили временный лагерь недалеко от поселения рабов, потому что в деревне было невозможно разместить триста человек.

Вскоре из-за поворота показались кривые бараки и маленькие домики. Мунно спешился, взяв под уздцы Исуга.

– А вот и ты, надежда племени Сумо! – раздался зычный голос, и навстречу вышел Рудже, раскрыв объятия для старого знакомого, которого не видел много лет.

Несколько лет назад командир обучал Мунно искусству боя, пока не провинился перед ханом и не был отправлен на границу стеречь рабов. Что тогда произошло между вождем и его ближайшим соратником, Мунно не знал, а когда спрашивал об этом отца, тот лишь сердито одергивал, говоря, что это не его ума дело. Но почему-то ему казалось, что не обошлось без женщины.

Рудже коротко обнял бывшего воспитанника и похлопал по спине.

Мунно улыбнулся, испытывая радость от встречи с наставником.

– Рад тебя видеть, сынок, – тепло сказал командир, рассматривая повзрослевшего ученика. – Ну и вырос же ты! Настоящий мужчина!

– А вот ты постарел, – беззлобно усмехнулся Мунно. – Жаль только, что встретились мы по такому неприятному поводу.

– Слышал новости? – Рудже сразу посерьезнел и пригласил его к большому срубовому дому, стоявшему на деревянных сваях. – Кидани совсем озверели, на днях ограбили соседнюю деревню. Судя по всему, мы следующие.

– Поэтому я здесь. Рад, что успел вовремя. Мы не можем допустить, чтобы эти негодяи отняли только что собранный урожай, – жестко ответил Мунно, оглядываясь по сторонам. Деревня была безлюдной, видимо, в этот час все рабы уже вернулись с работ, и на улицах находились только солдаты.

Мунно не смог побороть своего любопытства и невольно начал искать Кымлан. Спросить про нее напрямую он не решался, чтобы не вызвать ненужные подозрения.

– Да, урожай в этом году на удивление отменный! Этой весной мы построили еще один барак, так что рабы больше не дерутся за лежанки да спят дольше. Наверное, поэтому работать стали лучше. – Рудже рассказывал последние новости. – А я вот из-за кочевников которую ночь не сплю!

– Надо построить заграждения и ловушки. И напасть на них первыми, – произнес Мунно, ступив на первую ступень деревянной лестницы.

– Я говорила об этом уже много раз! – за спиной раздался знакомый женский голос, и Мунно от неожиданности чуть не споткнулся. Он резко обернулся, пытаясь обуздать встрепенувшуюся в сердце радость. Жива!

Она была все такой же: черные волосы по-мужски закручены в узел на макушке, дерзкий взгляд, да и одежда осталась та же – только подпалины на рукавах и коленях были грубо заштопаны неумелой рукой. Кымлан держала на плече огромную корзину с мокрым бельем и смотрела на Мунно. Он не отводил глаз от знакомого лица. Оказывается, два прошедших месяца ничуть не стерли его из памяти.

– Негодная девка, опять ты! – взорвался командир и замахнулся на Кымлан. Она ловко увернулась от плетки, но подходить ближе не стала, по-прежнему глядя только на Мунно. – Извини, друг мой, от нее одни проблемы! Что она мне тут устроила!..

– Командир, да будет вам! – Кымлан, которая теперь вполне сносно говорила на мохэском, сделала шаг назад. – У нас же с вами уговор.

– Что?.. Ах ты… пошла вон, мерзавка! – шикнул на нее Рудже и испуганно стрельнул глазами в Мунно.

– Какой уговор? – поинтересовался тот, с интересом переводя взгляд с Кымлан на бывшего учителя. Очевидно, наставник заключил с ней какую-то сделку и не хотел об этом распространяться, опасаясь наказания.

– Никакой. Не ведаю, что она несет… Чегон, уведи ее! Почему раб свободно бродит по деревне? – гневно выкрикнул командир одному из солдат.

– Здесь столько безоружных людей, а я знаю, насколько свирепы и бесстрашны кидани, – быстро заговорила Кымлан, не обращая внимания на солдата, тащившего ее к бараку. – Нужно хорошо подготовиться, иначе всех перебьют!

– Много она понимает… Удивительно наглая девка, я покой потерял с тех пор, как ты отправил ее сюда, – проворчал Рудже, сердито глядя ей вслед.

– Очень хорошо понимаю, о чем ты, – усмехнулся Мунно, похлопав того по плечу. – Так что за сделку ты с ней заключил?

– Ну… – замялся командир, видимо, опасаясь, что получит по шапке, если признается.

– Не бойся, я не стану рассказывать отцу, – успокоил его Мунно.

– Ну, она дала кое-какие советы по поводу вооружения… Оказывается, девчонка неплохо соображает. Взамен я позволил ей по вечерам тренироваться на заднем дворе. Знаю, это неправильно, но она как-то хитро все обставила, что мне некуда было деваться. Взяла с меня слово при подчиненных. – Командир смущенно почесал затылок.

– Кымлан не так проста, уж я-то это лучше других знаю.

– Потом она совсем обнаглела и стала лезть ко мне с предложениями об обороне деревни! Что она может понимать!

– Как знать… – Мунно задумчиво смотрел в сторону, куда увели Кымлан. – Она хоть и рабыня, но когурёска, а у них нюх по части войны. Сам знаешь… В любом случае нам нужно все обсудить и придумать, как дать отпор киданям. Прежде чем отправиться в поход на Когурё, надо убедиться, что наши границы в безопасности.

Рудже кивнул и вместе с Мунно скрылся в доме, который одновременно служил ему и домом, и местом для совещаний.

Если бы несколько недель назад кто-то сказал, что Кымлан будет гнуть спину, работая на мохэ, она бы ни за что не поверила. Она бы предпочла героическую смерть за родину в надежде, что ее жертву будут помнить годами. Но после казни Чаболя и всего, что последовало после, Кымлан поняла одну важную истину: мертвые ничего не могут, мир меняют живые. И рабство теперь казалось ей не таким уж плохим вариантом, ведь это давало хоть какой-то шанс на возвращение в Когурё.

Кымлан даже не предполагала, что встретит Мунно в деревне рабов. Она была уверена, что больше никогда не увидит сына вождя, к которому испытывала очень противоречивые чувства. Он был словно далеким воспоминанием из другой жизни – той, в которой она еще была воином, Избранной, когурёским солдатом. Прошло всего два месяца, а она уже стала рабыней, которая таскает неподъемные ведра с водой на кухню, стирает белье и собирает в полях пшеницу. Она стыдилась того, что Мунно увидел ее такой, однако она все равно была ему рада. Ведь этот человек спас ей жизнь.