– Кымлан? – тихо позвала Сольдан, тронув ее за плечо.

Она очнулась и, отогнав призраков прошлого, решительно направилась к покоям Ансоль. Придворные дамы впустили их внутрь, где принцесса уже накрыла стол с угощениями.

– Кымлан! Как я рада, что ты здесь! Словно и не было этих ужасных месяцев! – Ансоль была взволнована и нервно теребила подвеску на поясе. – Проходите, присаживайтесь, – обратилась она к смущенным Юнлэ и Акин.

Сольдан недоверчиво смотрела на принцессу, все еще злясь из-за ее эгоистичного желания оставить Кымлан у себя под боком.

Кымлан кивнула подругам, давая понять, что можно расслабиться, и только после этого они расселись вокруг стола.

Ансоль обвела их заинтересованным взглядом.

– Непривычно, что кто-то подчиняется не мне, а тебе, – ухмыльнулась она.

– Извини, для них в новинку оказаться во дворце, да еще и в комнате принцессы. Они пока не привыкли к нашим нравам.

Кымлан должна была привыкнуть к тому, что находится в знакомом и некогда любимом месте, хотя внутри нее все поменялась до неузнаваемости. Ансоль же осталась прежней, но замечала, как изменилось ее окружение.

Некоторое время они молча пили поданный чай. В воздухе витала неловкость.

– Тех негодяев нашли и арестовали, – Ансоль ухватилась за тему, которая была знакома всем присутствующим. – Страшно представить, что со мной было бы, если бы не вы.

Она ободряюще улыбнулась оробевшим девушкам.

– Тогда мы заслужили награду, как считаешь? – пошутила Кымлан, но Ансоль восприняла ее слова всерьез.

– Конечно! Поэтому отец разрешил вам тренироваться во дворце в любое время!

– А я все гадала, как ты его уговорила, – рассмеялась Кымлан. – Мы искренне благодарны Владыке.

Она склонила голову, и подруги поспешно повторили ее жест.

– Знаете… – задумчиво проронила Ансоль, – я все думала о том происшествии. Когда разбойников допросили, выяснилось, что они уже давно промышляют разбоем и грабежами аристократов. Но украденное имущество они раздавали беднякам и спасали чьи-то жизни. Я никогда не задумывалась, как живут простые люди, а благодаря случившемуся узнала, насколько тяжело нашему народу. В то время как я живу в роскоши, ем что хочу, и ничего не ведаю о людских страданиях.

Сольдан подняла голову и удивленно посмотрела на принцессу, будто даже не подозревала, что она способна на сострадание.

– Я хочу раздать часть зерна из королевских хранилищ беднякам. – Ансоль вскинула голову, гордясь своим благородным решением.

– Это очень милосердно с твоей стороны, – закивала Кымлан, обрадовавшись тому, что не ошиблась в подруге. Ансоль всегда была доброй и отзывчивой.

– Я поговорила с матушкой, и она поддержала мое решение. К тому же это успокоит народ и улучшит репутацию королевской семьи, которая пострадала из-за голода. – Ансоль была чрезвычайно довольна собой. – Через два дня я отправлюсь на рыночную площадь и хочу, чтобы вы сопровождали меня в этой поездке, как моя личная стража. Что скажете?

Подруги пораженно переглянулись между собой.

– Ансоль, но ведь… – Кымлан неловко откашлялась. – Разве Владыка согласится на это? Кто мы такие? Простолюдинки, к тому же женщины. Наверняка он будет настаивать, чтобы тебя охраняли королевские стражники.

– Да, видела я этих стражников, – фыркнула принцесса, сложив руки на груди. – Много от них было толку? Они полегли на горе Чанхо, а меня спасли именно вы!

– Ваше Высочество, – несмело подала голос Юнлэ, – я не очень хорошо знакома с когурёскими обычаями, но мне кажется, что это против правил. Вряд ли министры и знать согласятся, чтобы бывшие мохэские рабыни охраняли принцессу в поездке.

Юнлэ четко озвучила все, о чем думала сама Кымлан. Это было немыслимо! То, что Владыка впустил во дворец чужеземок, уже могло вызвать негодование и бурные протесты среди аристократов.

– Послушайте, раздать зерно нуждающимся было моей идеей, и только мне решать, кого брать с собой. Если чиновники захотят последовать моему примеру, я буду только рада. Но не им, не королевской страже, которая оказалась ни на что не годной, решать, кому я доверяю свою жизнь. А я ее доверяю только вам. И хочу, чтобы вы теперь были подле меня.

Ансоль широко улыбнулась и поднялась из-за стола. Подойдя к туалетному столику, она открыла шкатулку и достала четыре одинаковые шпильки, украшенные на одном конце искусно вырезанной птицей.

Она протянула каждой по украшению.

– Держите, это мой вам подарок.

Девушки, которые никогда в жизни не держали в руках такой красоты, восхищенно разглядывали шпильку, толкая друг друга в бок и тихо переговариваясь.

Кымлан поднесла к глазам заколку. Узор напоминал ей птицу на флаге Когурё: выдающийся клюв, длинный хвост и когтистые лапы.

– Это трехногий ворон? – спросила она у принцессы.

– Это феникс, Кымлан. Это ты.

Прошло два месяца с тех пор, как Мунно с Даоном прибыли в крепость Хогён. За это время они хорошо вжились в роль мохэских торговцев и аккуратно подбирались к самому главному, ради чего сюда прибыли.

Сразу по приезде Мунно встретился с главой мохэского поселения и разузнал обстановку в крепости. Он не исключал, что за проведенное в составе Когурё время мохэсцы действительно стали жить лучше, и сторонников больше не осталось. Но его опасения не подтвердились: за прошедшие годы мохэсцы не стали равноправными жителями Когурё. Их выселили на окраину города и обложили неподъемными налогами, на которые комендант крепости Ходжон каждый день пировал в Цветочном доме Хвагван.

Деревенский староста рассказал, что самых красивых женщин забирали, чтобы развлекать военное руководство крепости и когурёских аристократов. Однако хозяйка Хвагвана, Инлоу, тоже была мохэской и всеми силами пыталась облегчить жизнь девушек, обреченных стать ночным развлечением для высокопоставленных лиц. Инлоу была хорошо осведомлена о том, что творится в высших кругах Когурё, а Мунно нуждался в этой информации: он должен быть в курсе последних новостей, чтобы претворить в жизнь свои планы. Именно поэтому глава мохэской деревни познакомил его с Инлоу.

Впервые они встретились днем в одной из комнат Хвагвана. Мунно важно было убедиться, что староста не ошибся, и хозяйка публичного дома действительно готова помочь им захватить крепость.

При виде Мунно она почтительно поклонилась на когурёский манер и предложила чай. Она уступила ему место во главе стола и села по правую руку от гостя. Мунно рассматривал сидящую рядом женщину, во внешности которой едва угадывались родные мохэские черты. Она почти полностью перевоплотилась в когурёску – только острые скулы и диковатый взгляд напоминал его соплеменников. Инлоу была старше на несколько лет, но ее красота еще не поблекла, и она выглядела свежей и цветущей, несмотря на образ жизни.

– Рада с вами встретиться, господин. – Ее голос звучал тихо и почтительно, и она обращалась к Мунно, как к своему законному правителю.

– Спасибо, что согласилась. Признаться, я сомневался. – Он отхлебнул цветочный чай и поморщился: вкусы когурёсцев ему категорически не нравились.

– Это мой долг, господин. – Она послушно склонила голову.

– Почему ты решила мне помочь? – спросил он. – Немногие мохэсцы могут похвастаться безбедной жизнью, и мне казалось, что тебя устраивает твое нынешнее положение. Оно вполне может измениться, когда мы захватим крепость.

Инлоу отодвинула от себя горячую пиалу, не торопясь с ответом. Она подняла раскосые глаза, в глубине которых сверкнула и тут же погасла яркая искра. Мунно внимательно смотрел на нее, выискивая любой намек на неискренность. Несмотря на заверения старосты, что Инлоу предана мохэ, а не Когурё, Мунно должен был убедиться в ее мотивах и решить, стоит доверять ей или нет.

– Только узнав о вашем великом плане, я поняла, как сильно ждала возможности вырваться из-под гнета когурёских захватчиков, – прошептала Инлоу, глядя на него сверкающими глазами.