Наун заинтересованно подался вперед. Он никогда раньше не видел откровенно одетых танцовщиц, чьи округлые фигуры отличались от худощавых когурёских женщин.

Тами рядом недовольно кашлянула.

Заиграли флейты и конху[9], по залу разлилась чарующая мелодия. Непривычная, тягучая и будто бы порочная – такая же, как и движения красавиц. Это был танец чужого народа, чужой культуры, но он был прекрасен. Мягкие взмахи рук, покачивающиеся из стороны в сторону бедра, прогибы назад – все это сплеталось под звуки музыки в прекрасное, сказочное полотно. У Науна возникло ощущение, что он находится очень далеко, в заморских странах, где люди выглядят иначе и говорят на незнакомом языке.

Когда танец закончился, и раздались восторженные аплодисменты, Тами наклонилась к Науну.

– Об этом нужно будет рассказать Владыке, – встревоженно прошептала она. – Король не зря продемонстрировал подарок императора. Он сделал ставку на отношения с империей Цзинь.

– Если они заключат союз, Когурё окажется в опасном положении. – Наун согласно кивнул, поразившись тому, сколько нюансов видит Тами и как правильно истолковывает все происходящее действо. В отличие от очарованного танцем Науна, она сохраняла холодный рассудок и внимательно следила за тайными сигналами, которые посылал для них кан Сильсон.

– Нульджи, брат мой, ты ведь тоже отлично танцуешь, – внезапно громыхнул король, злобно уставившись на принца. Похоже, кан уже перешел грань выпитого, за которой еще можно сохранить лицо.

Нульджи поклонился.

– Ну, так продемонстрируй нашим гостям умения. Развлеки нас. Его танец с мечом – настоящее произведение искусства, вот увидите! – обратился он к Науну.

Нульджи побледнел и не сдвинулся с места. Это предложение было верхом унижения. Член королевской семьи не мог развлекать гостей, как танцовщик из низшего сословия, но и отказать королю не имел права.

Наун переглянулся с Тами. Он ждал, как поведет себя принц.

– Ну же, чего стесняться! Или ты больше не подчиняешься своему королю? – В голосе Сильсона прозвучала угроза.

Зал затих.

– Как пожелаете, Ваше Величество. – Нульджи поднялся со стула, взял из рук слуги протянутый меч и остановился напротив трона. В его глазах сверкала ненависть, но сквозь маску злобы на лице проступила торжествующая улыбка, как предзнаменование скорого возмездия.

Сильсон тоже ясно прочитал зловещее обещание брата, потому что перестал вдруг ухмыляться и вцепился ладонями в золоченые подлокотники.

Вновь заиграла музыка – только не чарующая и нежная, а воинственная и резкая. Все присутствующие замерли, наблюдая за танцем принца. Его движения были обманчиво мягкими и скрывали под собой мощь и ярость. Стройное тело было гибким и податливым, как ствол тонкой ивы.

В этом танце Наун увидел всю трагедию и боль принца Нульджи, которая удивительным образом перекликалась и с его судьбой. Живя в тени старшего брата, он вынужден прогибаться, как тонкий прут, терпеть насмешки и унижения. Но решимость в его глазах говорила, что он не сломается. И однажды настанет день, когда гибкий ствол выпрямится во весь рост и сокрушит всех, кто пытался его уничтожить.

После танца Нульджи раздались сдержанные хлопки.

– Хорошо быть младшим принцем, – хохотнул король, чрезвычайно довольный тем, что унизил брата. – Живи да радуйся. Пей, веселись, развлекайся с женщинами. А главное, знай свое место.

Нульджи вернулся на место, тяжело дыша. Он налил себе вина и залпом осушил пиалу. Его руки дрожали.

Наун встретился с ним взглядом, в котором прочитал свое будущее. Оставаться до конца жизни шутом, которого никто не воспринимает всерьез, игрушкой в руках старшего брата и постоянной угрозой для него. Унижаться, смиряться и молчать. Такого Наун не допустит. Он должен взять власть в свои руки и заткнуть рты всем, кто пытается выставить его никчемным идиотом. Он должен стать наследником трона. Другого пути нет.

– Мне нужно тайно встретиться с принцем Нульджи, – произнес он, наклонившись к Тами. – Можешь это устроить?

Она слегка ухмыльнулась и кивнула, будто с самого начала знала, что Наун это скажет.

Он сделает все, чтобы помочь Нульджи стать королем. А когда придет время, попросит вернуть долг.

Шло время, и посреди зимнего холода все чаще звучал мелодичный голосок весны. По улицам Куннэ потекли ручьи, а на главном тракте в весенней распутице стали застревать повозки. Солнце радовало жителей столицы, и люди оживились в предвкушении тепла, цветущих садов и долгожданной посевной.

Война против Пэкче в прошлом году опустошила склады и амбары, и когурёсцы тяжело пережили зиму. Кымлан нередко слышала о воровстве, кровавых драках за зерно и голодных смертях. Отец рассказывал, что в городе сейчас неспокойно, и лучше бы девушкам не выходить из дома без надобности.

Почувствовав приближающееся тепло, подруги тоже воспряли духом и с усиленным рвением продолжили тренировки. Кымлан наблюдала за их успехами, испытывая гордость и за них, и за себя саму. Кто бы мог подумать, что из тощих измученных рабынь могут получиться весьма неплохие бойцы?

Сольдан была предметом особой гордости. Не только потому, что была ближе всех к Кымлан, но и потому что она видела большой потенциал в этой девчонке. Она двигалась быстро и совершенно бесшумно, ловко отражала атаки и выдумывала нестандартные виды нападений.

Особенно успешно Сольдан действовала во время тренировочных боев против Акин, у которой получалось не так хорошо, как у остальных. Проиграв очередную схватку, та расстраивалась и надолго замыкалась в себе. Кымлан старалась сама вставать против нее, потому что потерпеть поражение от учителя не так стыдно, как от других учеников. Подбадривала ее за малейший успех, опасаясь, что та совсем опустит руки.

Кымлан до сих пор не знала ее историю, потому что Акин никогда ничего не рассказывала о себе. Но, судя по ее потухшим глазам и замкнутости даже с близкими людьми, она пережила какую-то трагедию, боль от которой не стерло даже время.

В один из погожих дней отец вернулся домой задумчивый и весь ужин бросал на Кымлан странные взгляды. В конце концов ей надоели загадки, и она напрямую спросила, в чем дело.

– Принцесса Ансоль сегодня отправилась в храм на скале Чанхо, – наконец сказал он, пристально разглядывая свои большие ладони.

Кымлан отложила ложку, аппетит пропал. Она почувствовала, что прошлое, которое, казалось, навсегда осталось за спиной, снова с мольбой протягивает к ней руки.

– И что? – немного грубо спросила она.

Отец поднял на нее виноватый взгляд. Он понимал, что не стоит бередить старые раны, но все равно сказал:

– Ты можешь встретиться с ней, если захочешь. Это хорошая возможность, как раз утаишь свое возвращение от других.

– Почему ты опять настаиваешь на нашей встрече? – Кымлан чувствовала растущее возмущение. Она только-только свыклась с тем, что нужно оборвать все связи, нашла новый смысл своего существования, и мысль о возврате к прошлому поднимала со дна души глухую тоску.

– Я не настаиваю, дитя мое, – мягко отозвался отец, погладив ее по щеке. Его глаза лучились теплом и сочувствием. – Просто я думаю, что ты не сможешь вечно скрываться и убегать от себя. Нужно наконец-то проститься с прошлым и жить дальше. Да, ваши отношения с принцем закончились, но принцесса Ансоль в этом не виновата. Она – твоя подруга и всегда искренне тебя любила. Нечестно скрывать от нее твое возвращение, она этого не заслужила. Понимаю, ты решила забыть свою любовь, но глупо прятаться от всего, что ее напоминает. А если через какое-то время ты увидишься с Науном? Что будешь делать? Прежде всего надо поставить точку внутри себя. Прячась от прошлого, ты продолжаешь тащить его за собой.