– Что ж… надо это обдумать, но мысль здравая, – кивнула та, поддерживая их идею, раз они так хотели.

Несколько дней Кымлан обдумывала тренировки. Мужчины, особенно в доспехах, были гораздо более неповоротливыми и тяжеловесными, и в прямом столкновении девушки могли выиграть за счет своей легкости, маневренности и ловкости. Поэтому основной упор нужно было сделать не на силу, а на быстроту реакции.

Кымлан начала с основной физической подготовки: она гоняла подруг на вершину горы и обратно, чтобы развить выносливость, научить правильно дышать и выработать терпение к постоянной боли в мышцах, которая неизбежно будет преследовать их. Она заставляла их на прямых руках поднимать ведра с водой, чтобы укрепить мышцы рук и спины. Учила приемам боя на мечах и стрельбе из лука. Девушкам было тяжело, но они, закаленные тяжелой работой в деревне, переносили все легче, чем ожидала Кымлан.

Через некоторое время у каждой из них Кымлан выявила сильные стороны, на которые и решила делать упор. Юнлэ метко стреляла из лука, Сольдан лучше других дралась на коротких мечах, а Акин была склонна к силовому бою, тем самым напоминая Кымлан.

Видя успехи своих подопечных, Кымлан чувствовала, что медленно, но верно возвращается к жизни. И хотя каждый день она засыпала с мыслями о Науне, потерянная на время цель теперь вновь отчетливо замаячила перед глазами и задвинула переживания в дальний уголок души.

– А у тебя здорово получается их обучать, – однажды сказал Чильсук, вместе с дочерью наблюдая за тренировками девушек. – Из тебя вышел бы отличный командир отряда.

– Отряда? – Кымлан рассмеялась и с интересом посмотрела на строгий профиль отца. – Мужчины не будут мне подчиняться, а о женском отряде можно даже не мечтать. Мне одной не нашлось места в Когурё. Мир никогда не примет женщин-воинов. Я хочу, чтобы они могли защитить себя, вот и все.

– Может, твое время еще не пришло? – Чильсук улыбнулся, похлопав дочь по плечу. – Ты очень способная, и я уверен, что тебе обязательно представится возможность проявить себя.

Кымлан задумалась. А ведь как было бы здорово организовать свой отряд и показать всему миру, что женщины тоже умеют сражаться и способны на подвиги, что мужество, смелость и честь – не только мужские качества. Эта перспектива вдруг показалась ей очень заманчивой, но… невыполнимой. Да и оставалось загадкой, где применить их навыки. Кымлан была близка к королевским детям и поэтому могла бы войти в войско принца Науна. Но теперь ей вряд ли кто-то позволит вернуться во дворец, не говоря уже о том, чтобы привести с собой обученных воинскому делу чужеземок. Все это было недостижимой мечтой, и Кымлан разочарованно вздохнула, отпуская свои фантазии.

– Его Высочество принц Наун сегодня уезжает из Когурё, – осторожно сказал отец. Впервые с ее возвращения они заговорили о принце.

Дыхание сбилось, в груди что-то дернулось, вновь воскрешая тщательно запрятанную там боль.

– Куда? – спросил она, рассеянно наблюдая за тем, как Сольдан гоняется за Акин, шутливо угрожая деревянным мечом.

– В Силлу. Там возникла опасность переворота, и принцу поручили уладить это дело, пообещав королю военную поддержку Когурё. С ним едет принцесса Тами.

– Уверена, Его Высочеству удастся решить все лучшим образом. – Кымлан поднялась на ноги и крикнула подругам: – На сегодня все!

Девушки шумной гурьбой отправились на кухню, где их ждал приготовленный заботливой няней обед. Кымлан же хотелось уединения, поэтому она отказалась присоединиться к ним и пошла проведать Исуга.

При виде хозяйки вороной жеребец забеспокоился, словно давно ждал ее прихода.

Потрепав его по холке, она сказала:

– Скучно тебе? Пора бы мне показать тебе Когурё.

Рядом с ним Кымлан стало неожиданно легче, и странное тепло разлилось в сердце. Он был живым напоминанием о ее первой настоящей битве, о ворчливом, но справедливом Рудже, о мрачном Даоне с трагической судьбой и… о Мунно. Благородном, справедливом и честном мужчине, который не побоялся рискнуть всем, чтобы спасти ей жизнь. Бережно вложил ей в руки прочную нить, которая навсегда связала их судьбы. Даже если они больше не встретятся, она никогда не забудет сына вождя племени Сумо.

Несмотря на все ужасы плена и рабства, Кымлан все чаще вспоминала те времена. Возможно, потому, что она тогда еще не знала, что ее жизнь окончательно изменилась, и продолжала лелеять мечты, которым, как выяснилось, не суждено сбыться. А может, потому, что она узнала: иногда враги могут быть ближе друзей.

Кымлан вывела Исуга за пределы Куннэ, оседлала его и, пришпорив, пустила галопом по промерзлой земле. Зимний ветер сердито кусал щеки, легкие снежинки били в лицо, но в этом бегстве от самой себя Кымлан вдруг почувствовала, как прошлое медленно разжимает на ее сердце обледеневшие пальцы, впуская огонь, и разрешает горячим языкам пламени зализать свежую рану.

Она выехала далеко за пределы столицы, несясь по равнинам, рассматривая укутанные в зимний пейзаж горы. В какой-то момент она спешилась, чтобы дать Исугу отдохнуть, и прижалась к его теплому боку.

– Я припасла для тебя угощение. – Кымлан достала из кармана вяленое яблоко и протянула коню. Казалось, он обрадовался лакомству и довольно жевал, глядя на хозяйку почти человеческими глазами. – Скучаешь по Мунно? – тихо спросила она и погладила бархатистый нос. – Я тоже часто о нем вспоминаю.

Кымлан взяла Исуга под уздцы и неспеша повела вперед к широкому тракту. Солнце уже скрылось за вершинами гор, и нужно было возвращаться домой. Но, всмотревшись вдаль, она замерла и поспешила скрыться в тени деревьев.

По дороге двигалась большая процессия. С такого расстояния разглядеть лица наездников было невозможно, но по когурёским знаменам Кымлан догадалась, что это королевская чета направлялась в Силлу. Впереди шли воины, они же и замыкали шествие. А в центре гордо восседали принц Наун и его супруга. Назвать ее по имени Кымлан не могла даже про себя. Вопреки правилам, принцесса ехала не в паланкине, а верхом на коне, и держалась в седле очень уверенно. Даже издалека они идеально смотрелись вместе – настоящая гордость королевской семьи. Безупречный союз.

Кымлан провожала их взглядом, пока они не скрылись из виду. С каждым шагом удаляющихся всадников она чувствовала, как закрывается дверь в прошлое и открывается новая глава жизни, которую она ждала со смесью горечи и надежды.

Наун метался в покоях, не зная, куда вылить свою ярость.

Подлые негодяи! Он столько сил потратил на то, чтобы завоевать доверие чиновников, но они снова указали на его место и даже не дали шанса проявить себя. От воспоминаний о недавнем заседании Совета его бросало то в жар, то в холод.

– Это немыслимо, Ваше Величество! – Первый советник обратился исключительно к Владыке, не удостоив принца даже взглядом. – Урегулировать такого рода вопросы может только наследник трона, но никак не младший сын.

– Но у Его Высочества Насэма сейчас много дел, – возразил Ён Чанмун. – Он запланировал объехать территорию Когурё, посмотреть, как идет восстановление экономики страны после завоевательного похода на Пэкче. Это важно, и если начнется новая война, то…

– Война? – криво усмехнулся Первый советник, едва взглянув на Чанмуна. – Что за глупости! Мы наконец-то достигли мира, и сейчас только и нужно, что контролировать захваченные территории.

– Да, но на границах… – попытался вмешаться Наун, но старший брат резко перебил его:

– Я тоже считаю, что с главой государства должен разговаривать наследный принц. Если приедет Наун, марипкан[8] Силлы может расценить это как оскорбление или пренебрежение его статусом. Он уже недоволен вассальным положением по отношению к Когурё и мечтает стать гегемоном полуострова, так что не стоит лишний раз злить его. А осмотреть территории я могу и после своего визита.