А барышня-невеста, видать, шибко младшего брата любила. Заплаксивела она, как осенняя туча, и бросилась следом за ним. Не успела коснуться земли, как в медную пуговицу превратилась!
Вот так, трагически, спектакль вещей и закончился.
Поклонился фокусник подгорцам, за внимание, к его искусству проявленное, поблагодарил. И направился по дороге в село Рождествено.
Говорят, рождественцы, послушав совета седых своих старцев, проявили завидную находчивость. Положили они на лоток тому фокуснику кусок от мельничного жернова да пшеничный колосок.
Явленная всем на удивление мельница молола три дня и три ночи. Мука получилась высшего сорта. Спасла она в тот неурожайный год не только село Рождествено, но и все окрестные сёла, в том числе и Подгоры.
Трёхглавый дракон
Жил лет сто тому назад в селе Подгоры юродивый Сашка, неудавшийся сказитель. Неудавшийся, потому что знал и рассказывал всего лишь одну сказку – о трёхглавом драконе. Зато какую! Прилетал будто бы трёхглавый дракон каждую ночь в заброшенный сарай на краю села, где Сашка жил, съесть юродивого пытался.
Обитал тот дракон где-то в подземелье. Зубы у него были, как колья, из каждой пасти огонь трескучий валил. Сашка с тем драконом деревянным мечом сражался, до рассвета все три головы отрубить ему успевал. Да только вырастали у дракона, как в сказке и водится, новые головы, и опять и опять прилетал он в заброшенный сарай.
Сказка сказкой, а жутко, дуром кричал Сашка каждую ночь. Будто бы его и впрямь невидимый кто-то терзал. Корчился на соломе, как на сковородке червяк... Одно слово – юродивый!
Продолжалась эта история не один десяток лет. Но вот сменился в подгорской церкви священник – приехал на место старого молодой. Ох и невзлюбил новый священник юродивого Сашку! Стал против него активную пропаганду вести. Сашка этот, дескать, бесами одержим, большую беду на село навлечь может. Необходимо срочно прогнать его из села.
Убедил, в конце концов, новый священник местных мужиков. Посадили они Сашку в лодку, отвезли на другой берег Волги и там оставили. Иди, дескать, куда глаза твои глядят!
Отвезли мужики Сашку на рассвете. А на другой день, ближе к обеду, в Жигулях землетрясение началось. И умудрённые опытом старожилы такого землетрясения не помнили. Словно бы чудовище какое под землёю проснулось. Зашевелилось, заскребло во тьме когтями, пытаясь сбросить со своего хребта толстые пласты земли!
Больше суток жигулёвскую землю трясло. Поплыли тогда – куда деваться? – суеверные мужики за Сашкой. С новым священником и советоваться по этому поводу не стали. «Это нам за Сашку наказание послано, – рассудили. – Испокон веков на Руси юродивых не трогали, последним куском хлеба с ними делились!»
Отыскали, слава Богу, за Волгой Сашку, привезли его обратно в село. И вскоре – хотите, верьте, хотите, нет! – землетрясение прекратилось. Уснуло под землёй опасное чудовище, перекипело, по непонятной причине, в своих безумных желаниях.
Дожил юродивый Сашка до девяноста с лишним годков. Даже у тех мужиков, которые ему в сыновья по возрасту годились, давно уже кожа заголубела. Сидя на завалинках своих домов, и жарким летом кутались они в овчинные тулупы. А Сашка, как в детстве далёком, всё босиком по снегу ходил!
Но вот настала такая ночь – Сашка первый раз в жизни дуром не кричал. Крепко, как все, проспал короткую летнюю ночь. Вышел, чуть развиднелось, из сарая и смеётся:
– Баста. Нет больше трёхглавого дракона.
– Ты, что ли, Сашенька, его одолел? – прыснули в кулак шедшие мимо бабы.
– Нет, не я: от старости умер!
В тот же самый день сходил Сашка в церковь, поставил Богу свечу и под вечер, повалившись в мягкую дорожную пыль, умер.
Народ его смерти ой как испугался. Ожидал, верно, что снова землетрясение начнётся. Ан, нет: миловал Бог!
Скорое наводнение
Игнат Горшков, фартовый парень, влюблённый в свою соседку Акулину Медякину, с утра был не в духе. Ещё бы! Жалко ему было родного брата Ивана, которому изменила жена. Чёрная, как уголь, правда! Сырой, как подызбица, ветер! Плач жалеечный над осенним жнивьём!
Парашка, жена его брата, была бабой телесатой, всеми своими достоинствами весьма на Акулину похожая. Ох уж, эта Акулина, барыня-сударыня деревенская! Общительная такая, со всеми приветливая. Вечно возле неё какой-нибудь хахаль приезжий крутится… Не женщина – чудовищный василиск!
И он, Игнат, тоже хорош. Разгуслярничался, как Садко, несуществующую взаимность где-то увидел. Даже жениться, глупый, решил. Прочь Акулина – вторая Парашка. Покажет Игнат Горшков всему свету, как надо пасху души ледяным фактом лечить!
С такими вот мыслями вышел Игнат ранним утром во двор, а вернее будет сказать, выбежал. Куры, искавшие в траве, бросились врассыпную. Достав из колодца воду, Игнат вылил её без остатка на себя…
Неподалёку от колодца росла ива, похожая на зелёный фонтан. Игнат решил её срубить. Повернулся, чтобы идти в сени за топором, и так и застыл на месте. На крыше его дома – о, все святые земли русской! – лежало судно…
Размеры судна были морские, оно лежало на боку. Его днище, пропитанное смолою, глубоко врезалось в конёк. Паруса на всех трёх мачтах были приспущены, как это бывает в траурные дни...
Игнату стало не по себе. Он ясно услышал, как плещутся вокруг его дома волны. Запах разлагающихся водорослей ударил Игнату в нос. И замелькали блики, как рыбёшки...
*
«Беда, капитан, – услышал Игнат голос на судне, чувствуя себя, как на морском дне. – Наш «Аргус» сел на мель!»
«А каков за бортом ветер?» – спросил другой голос.
«Пять или шесть баллов, капитан».
«Тогда смело поднимайте паруса. Обшивка судна достаточно прочна для любого тарана!»
«Нельзя, капитан. Скала, на которую мы сели, в смежном с нами мире – дом. Мы можем снести его до основания».
Послышалась лёгкая брань, молотковая дробь бегущих по палубе башмаков. Три раза ударили в колокол – громко и тревожно. Затем сердитый голос спросил:
«Однако, что же нам делать?»
«Обитателя этого дома сильно любят, капитан».
«Почему вы так решили?»
«Посмотрите, как ярко цветут вокруг его дома лилии, и как их много в этом пустынном на многие мили месте!»
«Стало быть...»
«Да, да, капитан: мы можем ожидать в самом скором времени наводнения!»
*
Игнат, как только речь зашла о любви высокой, прямо-таки буколической, тут же загрезился. Воскрес духом, засердцезвонил, ощутил прохладу быстрого воздушного течения в сторону избы Акулины. Судно при этом подскочило вверх, как от сильного наводнения, и, распуская на ходу паруса, понеслось над жигулёвскими просторами…
Но Игнат ничего этого не видел. Он распял себя на заборе, пытаясь пробиться взглядом сквозь заросли малины. Ещё бы! Из соседнего двора неслась тихая нежная песня. Это Акулина, зная, что за ней наверняка подглядывает Игнат, таланилась перед ним, срезая к завтраку зелёный, как древняя медь, лук.
Два солнца
Жили в Жигулях Корней да Прокопий, двое неразлучных друзей. Солнца восход вместе встречать любили. За то, что до самой земли ему кланялись, солнцепоклонниками в краю своём прозывались.
Раз пошли друзья на Каменное озеро рыбачить. На берегу девицу с ведёрцем в руке повстречали. Взглянешь и мельком на её лицо – покрыть горячими поцелуями захочешь!
