В Жигулях, в самом труднодоступном их месте, есть озеро-икона. Если молиться, глядя в его бездонную глубину, не губной, а сердечной молитвой, можно увидеть лучезарное лицо самого Бога.
Следует сразу сообщить, что каждый видит в том озере своего, желанного сердцу Бога. Так, одна женщина, разыскавшая озеро-икону, рассказала, что видела Бога, похожего на её рано умершего отца, носившего русую бородку…
А ещё это озеро Глазом Отшельника зовут. Потому что глаза, такие же бездонные, у жигулёвских отшельников встречали. Каждый, кто в них глядел, видел своего, желанного сердцу Бога!
А ночью в глазах отшельников отражаются звёзды, хранящие тайны вечных, божественных рун. И никто толком не знает, какого Бога видят в глубине неба, как в неком чудесном озере, отшельники.
Мысленный обход
Один отшельник каждое утро, желая пользу родному краю принести, обходил границы Жигулей. Обходил он границы в своём воображении, ясно представляя себе дорогу, каждый камень на ней.
На плече у отшельника поблёскивала алебарда, похожая на ущербную луну. Для порядка вещей, как говорится. Ибо отшельнику надлежит торить свой путь молитвой, тешить глаза небесной синевой.
Если встречались трудности на его пути, отшельник читал молитву, если дорогу преграждала река, шёл по воде, как по суше.
Что же в итоге происходило? На первый взгляд, ничего!
Пещерная жизнь текла своим ходом, считая на небе облака, впрягаясь в сезонные круговерти. На волжских озёрах селились утки, выводили криворотых птенцов и к осени улетали. Купцы торговали, крестьяне пахали землю, калики перехожие совершали путешествие в Иерусалим. Но пока был жив этот отшельник, край жигулёвский выглядел как цветущий сад. Ни татары, ни монголы, ни литовцы, ни другие народы, промышлявшие разбоем на Руси, его разорить не могли.
Лапти и размышление
Один отшельник любил размышлять на ходу, гуляя в берёзовом лесу – языческом храме с белыми колоннами.
Солнечные пятна украшали траву, меняя под ветром свои очертания. Являя то облако, то козу – рисунок, созданный случаем и воображением отшельника.
Пахло медоносными травами и смолой. Солнце согревало спину, а тени узорили её. Наносили татуировку синими чернилами. Мысли отшельника роились и цвели, обогащаясь оттенками за счёт внутреннего зрения.
Шагать по мере углубления в тему становилось всё легче. Так птицы, оставляя следы на песке, поднимаются в воздух, обо всём забывая.
Как-то раз, закончив размышлять, отшельник посмотрел на свои лапти, сильно износившиеся за лето. И спросил себя с удивлением:
– В этой запутанной жизни мы всё идём, идём… Может, мы действительно идём?
Рождение отшельника
«Иногда перед тем, как стать отшельником, человек пускается в странствия. Его душа открепляется от привычного места и привычных дел, выбирая себе роль наблюдателя.
То, что виделось человеку гладким и прямым, начинает казаться волнистым, а что имело границы – безграничным. Странствуя по лицу земли, человек не перестаёт удивляться переменам, происходящим в его душе.
И лишь сполна наглядевшись на дела, совершаемые в этом мире, человек начинает ощущать тягу к странствиям в иных, более совершенных мирах. Вот тогда-то и рождается в человеке отшельник», – писал своему гимназическому другу, самарцу NN, один отшельник.
Весенняя посевная
Когда приходит весна, и мысли у человека становятся весенними.
Прибывает в оврагах крапива, в кустах сирени таланится соловей, и человек, какого бы возраста он ни был, живёт надеждой на будущее.
Наблюдая из своих пещер, с какою радостью крестьяне готовятся к посевной, и отшельники проникаются духом плодородия. Их слова начинают круглиться, а мысли – голубеть. Заводи в эту пору любую беседу с ними – в душу проникнет и прорастёт! Так, один отшельник говорил в эту пору на каком-то своём, весеннем наречии:
– Моё сознание – заросшее сорняком поле… Готовлю к посеву его!
Будущий город
Прежде в местах особой силы отшельники селились, и в наше время селятся.
Если на будущее таких мест посмотреть, можно увидеть большие сёла и города, желтеющие своими строительными лесами. Вот и на месте города Самара прежде отшельник жил.
В 1357 году митрополит московский Алексий, следуя водным путём в ставку Золотой Орды, решил того отшельника навестить. Уж больно митрополит был о нём наслышан!
Беседа лиц, принадлежавших к духовному сословию, была задушевной. Презрев земные дела, она поднималась в обитель Ангелов и выше. И вдруг отшельник о будущем городе стал говорить. Да так живо и проникновенно, словно он в этом городе жил…
Всё, видать, наперёд отшельник знал!
По-доброму смеялись
Случалось, сказывают, и нередко, что отшельники луговую мяту и сосновую смолу пудами жгли. В часы утренней и вечерней молитвы дым благовонный до самых облаков поднимался, случалось, и жителей небесного города Ладограда доставал. Свешивались они тогда с зубчатой городской стены и кричали отшельникам:
– Эй, как вы там?
А отшельники тоже им кричали:
– Эй, как вы там?
И после этого все – и на небе, и на земле – по-доброму смеялись!
Случалось это, сказывают, и тогда, когда Волга от обильной рыбы серебрилась, и в наше время случается.
Строчка
«В жизни я во всём доверяюсь Богу, а в письме – строчке, – писал своему гимназическому другу, самарцу NN, один отшельник. – Даже обыкновенная на вид строчка, если её выпустить из рук ума, становится птицей. А та доподлинно знает, куда ей лететь!
От ударов её крыльев воздух рябит и лихорадит. Ткань мира рвётся, и в прорехи заглядывает иной мир…
Сила Бога, пребывающая во всём, должна быть и в строчке, даже в самой обыкновенной».
Помощь Красоты
Одна подгорская баба пошла по грибы и заблудилась. Ни воды у бабы, ни еды. А покидать наш подсолнечный мир ой как ей не хотелось!
Совсем обессилела баба. И вот на рассвете того дня, который она считала последним, соткалась перед ней Тень отшельника…
– Чего ты всё плачешь, трясёшься от страха? – спросила Тень. – А ну-ка, погляди вокруг. Тебя окружает Красота, души твоей водительница. Собери букет цветов и сама увидишь, что будет!
После этого Тень отшельника растаяла, как пороховой дымок, в воздухе.
Баба, пожав плечами, стала собирать цветы.
Всесветная какая-то радость вдруг ей на сердце легла. Зверобой, душица, ромашка, колокольчики и другие лесные цветы стали ей, как близкие друзья. «С ума схожу или умираю, – подумала баба, – но до чего же хорошо!»
