— Где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Джульеттой Мазиной?

— Джульетта Мазина — женщина моей судьбы. Мало-помалу я пришел к мысли, что связь между нами существовала гораздо раньше того дня, когда мы впервые встретились.

— И все же когда, где и каким образом вы познакомились?

— Джульетта рассказывала об этом много раз. Мы познакомились в 1942 году в студии итальянского радио. После этой первой встречи мы поужинали вместе в центре Рима, на площади Поли, где неподалеку жил когда-то Гоголь. Ресторан назывался «Кастальди». Так мы начали встречаться и через год поженились.

— Это произошло 30 октября 1943 года. Под рисунком, который ты сделал на свадебных приглашениях, вы указали свои адреса. Джульетта жила в районе Париоли, на виа Лютеция, 13, ты — в районе Прати, виа Никотера, 26. Почему после свадьбы ты переехал к ней, а не она к тебе?

— Потому что в моей квартирке помещались, и то впритык, лишь я сам и мои чемоданы. В те времена моему жилищу было далеко до дворца Торлония или до дворца Русполи.

— Но Джульетта рассказывала, что когда ты ее пригласил поужинать в первый раз, ты достал из кармана столько денег, что она даже оторопела, и к тому же оставил роскошные чаевые официанту.

— К 1942 году, кроме работы в «Марке Аврелии» и других периодических изданиях, я уже достаточно долгое время работал для кино. Вместе с Пьеро Теллини я написал сценарий для фильма «Документ Z-З», снятого Альфредо Гуарини с Изой Мирандой в главной роли. И, как водится, совместно с Теллини и Чезаре Дзаваттини написал сценарий к фильму «Впереди есть место!», в котором сыграл Альдо Фабрици.

— Нино За, тоже живший на виа Никотера, рассказывал, что как-то вечером ты попросил приютить тебя, потому что вас с Геленгом выкинули на улицу из гостиницы, где вы жили. Причем с собой у тебя не было абсолютно никаких вещей, поскольку хозяин гостиницы оставил под залог даже то немногое, что у тебя имелось.

— Не думаю, что владелец той гостиницы причинил нам действительно большие неприятности. Но даже если события такого рода и происходили в действительности, это было до 1942 года, где-то в 1939-м и последующих годах.

— Нино За еще вспоминает, что как-то ночью ты оказался без гроша на площади Венгрии, в Париоли, но это не помешало тебе нанять извозчика и уверенно скомандовать ему: «Виа Никотера, пожалуйста». Зато когда вы добрались до места, извозчик поднялся с тобой в квартиру и забрал все, что представляло хоть какую-то ценность. Во всяком случае, на следующий день ты пришел к Нино с просьбой одолжить тебе рубашку.

— Ну, не такую уж большую неприятность доставил этот извозчик. Но дело в том, что когда я поселился на виа Никотера, я опять-таки уже работал для кино, и у меня всегда водились, пусть небольшие, деньги. Хотя, конечно, время от времени случалось, что я оставался совсем без средств.

— Создается впечатление, что как только у тебя появлялось немного денег, ты тут же отправлялся в лучшие рестораны Рима с друзьями или подругами, совершенно не заботясь о завтрашнем дне.

— Что плохого в том, что я с друзьями тратил деньги, которые сам же и зарабатывал?

— По поводу еще одного воспоминания Нино За. Однажды ты явился к нему очень взволнованный и, заявив: «Ты должен прочесть эту книгу», протянул ему «Превращение» Кафки.

— Не без стыда должен признаться, что так и не удосужился посмотреть классиков кино, фильмы Эйзенштейна, Драйера, Мурнау, Пудовкина, но что касается классиков литературы и знаменитых современных писателей, то я никогда и не пытался их прочесть.

— Помнишь, куда вы с Джульеттой отправились в свадебное путешествие?

— На пьяцца Колонна, в самый центр Рима. Там Альберто Сорди вел спектакль-варьете в театре «Галлериа». Едва мы вошли, Сорди попросил оркестр сделать паузу и пригласил публику поаплодировать нам. В 1943 году наши дела были не так уж хороши. Помню, я взялся записывать в тетрадь все, что с нами происходило. Спустя некоторое время Джульетта напомнила мне кое-что из написанного. Этот дневник продолжался из месяца в месяц. В январе 1944-го я записал: «В этом месяце мы заработали лишь 10 лир». В феврале: «Заработали денег меньше, чем в предыдущем месяце». В марте: «К счастью, немцы не забрали меня». На самом деле они меня забрали, но по дороге мне удалось бежать. Меня задержали на площади Испании, где у меня была назначена встреча со сценаристом Серджио Амидеи. Меня заставили сесть в грузовик. Когда мы проезжали виа дель Бабуино, грузовик приостановился, чтобы пропустить немецкого офицера. Я принялся кричать: «Фриц! Фриц!» — как будто встретил знакомого, и выпрыгнул, сделав вид, будто бегу к нему. Сам же нырнул в боковую улочку и скрылся. Вернулся в тот день домой я гораздо позже, чем обычно, и обнаружил Джульетту полумертвой от предчувствий, что со мной что-то случилось. Но моя попытка отлучиться из дома все же закончилась не так плачевно, как в случае с Мишелиной, маленькой собачкой, которую я подарил Джульетте. Она нашла свой конец под немецкой машиной на улице Льеж, прямо рядом с домом, где мы тогда жили. Несколько дней спустя я повстречал собаку, которая бесцельно брела по улице, и привел ее к Джульетте. Мы ее назвали Паскуалино, теперь даже не помню почему.

— Тебе удалось что-нибудь сделать во время оккупации Рима?

— Месяцы немецкой оккупации, с сентября 1943-го по июнь 1944-го, были очень тяжелыми не только для Джульетты и меня, но и для всех вокруг. Однако я постоянно пытался что-то делать. Например, принимал участие в создании двух фильмов Фабрици: «Площади цветов» в постановке Марио Боннара и в «Последнем извозчике» в постановке Марио Маттони. Еще я написал кое-что для двух или трех других небольших фильмов. Я даже ходил по ресторанам и предлагал клиентам нарисовать на них карикатуры. Правда, мне приходилось вести себя очень осторожно: я считался уклоняющимся от воинской повинности и, следовательно, меня разыскивали. Но с июня 1944 года все изменилось. Вместе с Энрико Де Сетой и другими приятелями из «Марка Аврелия» мы открыли студию, в которой делали карикатуры на солдат-союзников. Заведение мы назвали «Забавная рожица: Профили. Портреты. Карикатуры». Еще мы придумали юмористические рисунки со сценами из древнеримской жизни, оставляя белые пятна на месте голов персонажей, куда помещали физиономию клиента. Мы работали не покладая рук. В первый раз в жизни у меня было столько денег.

Рассказы Феллини о себе, как правило, не совпадают с записями его биографов или рассказами друзей. Различия и отклонения в них зачастую разительны. Когда же его пытаются уличить, режиссер всегда настаивает на своей версии, уверяя, что именно он говорит правду. Причину можно понять. Хотя Феллини был необычайно цепким наблюдателем, не упускавшим ни малейшей мелочи, и имел поразительную память, он сознательно создавал себе выдуманную, артистическую биографию вроде тех, что называют биография-миф. Ему очень не нравилось, когда кто-то пытался ее исправить, и он категорически отказывался принимать версию того или иного события, отличающуюся от его собственной.

Спорных эпизодов более чем достаточно. Например, Феллини рассказывал, как, будучи ребенком, несколько раз убегал от родителей с бродячим цирком. В книге «Феллини», биографии режиссера, опубликованной издательством «Камуния» в 1987 году, Туллио Кезик пишет, что эти побеги официально увековечены в «Книге веков» («Book of Ages») бихевиориста[27] Десмонда Морриса, в разделе «Плохое поведение в семилетием возрасте»: «Федерико Феллини, итальянский кинорежиссер, сбежал в этом возрасте из школы и, совершенно зачарованный, провел несколько дней, сопровождая бродячий цирк. Этот опыт, который он никогда не забудет, является определяющим для понимания стилистических особенностей его кинематографических шедевров, таких как «Восемь с половиной», «Джульетта и духи», «Клоуны» и «Рим», где он пытается превратить окружающую нас обыденную жизнь в некое подобие волшебного цирка».