Что может быть увлекательнее, чем жизнь большого, яркого художника, рассказанная самим художником, что называется, из первых уст? Именно такая книга перед вами. Она состоит из монологов Федерико Феллини, ироничных и политичных, парадоксальных и завиральных, поэтичных и циничных, возвышенных и приземленных, но неизменно выдающих человека зоркого, наблюдательного, на удивление здравомыслящего, хотя и скрывающего это за внешней бравадой. Словом, Феллини как он есть.

Это жизнеописание составлялось на протяжении почти всей зрелой творческой жизни выдающегося режиссера. Началось же оно со знакомства Федерико Феллини с журналистом Костанцо Костантини, который в течение более чем двадцати лет брал у режиссера интервью, став в некотором роде его биографом. Деловые отношения постепенно переросли в дружбу, что позволяло Костантини задавать именитому собеседнику самые разнообразные, в том числе и «неудобные» вопросы, а иногда и чисто по-шукшински «срезать» маэстро, склонного по своей природе к неудержимой фантазии, преувеличениям и гротесковым обыгрываниям событий. Собственно, все это мы можем наблюдать и в его фильмах.

Такое построение книги — интервью, расположенные в хронологическом порядке, — вовсе не противоречит изданиям серии «ЖЗЛ», которая никогда и не сводилась к эксплуатации какого-то одного жанра, в чем, надо сказать, залог ее жизненности. Как долголетие человека напрямую зависит от его любознательного отношения к миру — кончился интерес, кончилась жизнь, — так и долголетие серии связано с ее «любознательной» способностью откликаться на запросы времени, а оно сегодня требует экспрессии и лаконизма.

Когда в 1890 году Флорентий Федорович Павленков начинал эту серию, его питала идея народного просвещения, и биографии выдающихся людей составлялись с учетом самого простодушного читателя. Максим Горький, в 1933-м возобновивший серию, ориентировался на образовательный энтузиазм победившего пролетариата и на его, так сказать, «подростковый уровень», делая упор на занимательность и стараясь заказывать книги для «ЖЗЛ» писателям с ярким беллетристическим пером. Здесь мы можем вспомнить написанную в том же году по его заказу художественно-документальную повесть «Жизнь господина де Мольера» Михаила Булгакова (тогда, правда, по политическим причинам не вышедшую, зато выпущенную позже не одним изданием). В памятную нам «эпоху развитого социализма», когда осуществилась «идея всеобщего среднего и высшего образования» (что, несомненно, относится к заслуге социализма и что мы можем оценить лишь теперь, сталкиваясь на вокзалах и в переходах с полуодичавшими беспризорниками), книги серии стали приобретать черты научности, тяготея к монографиям, по ним даже защищались диссертации. Ныне же серия «ЖЗЛ», не скованная ни идеологическими установками, ни клановыми предпочтениями, имеет счастливую возможность расширять и жанровое, и тематическое, и авторское многообразие.

Возвращаясь к Федерико Феллини, нелишне заметить, что, возможно, именно такая книга о нем наиболее приближена к объективности (учитывая отрезвляющие вопросы интервьюера). Можно лишь посочувствовать энтузиасту, самостоятельно взявшемуся за его биографию, — в любом случае он рискует быть уличенным в недостоверности. Даже беглое знакомство со статьями и эссе о Феллини обнаруживает множество противоречий. И причина — в самом Феллини. В его склонности к мистификациям, гиперболам, мифологизации собственной жизни и событий вокруг себя. Такова природа его художественного дара. Собственно, каждый большой художник рождается с чувством вечности и творит свой миф, врожденно зная, что ничего долговечнее мифа нет.

Так, Феллини часто рассказывал, как в раннем детстве сбежал из дому, прибившись к бродячему цирку (а киноведы и бихевиористы выводили из этого целые теории о причинах его кинематографической привязанности к клоунам и циркачам), в то время как мать его утверждала, что ничего похожего не было и в помине. Любил Феллини настаивать и на своем «безмерном невежестве», на «трех прочитанных книгах», далее которых он якобы не продвинулся, тогда как его многочисленные интервью, данные и Костанцо Костантини, и киноведу Джованни Граццини, и феллиниевская книга «Делать фильм» (М.: Искусство, 1984) свидетельствуют о противоположном. С полной уверенностью можно говорить о том, что Феллини был основательно знаком с Платоном и Данте, Достоевским и Львом Толстым, Джеком Лондоном и Кафкой, Стейнбеком и Фолкнером, Д’Аннунцио и Сименоном, Фрейдом и Юнгом… Да и как можно заподозрить даже просто в поверхностном чтении человека, рассуждающего о жилетах, которые носили Гоголь и его персонажи (что встречается в этой книге). Однако Феллини хотелось слыть вольным стихийным художником, самородком, и он ткал свой миф.

Из этого же ряда другой пример, ближе к нам. Летом 1963 года Феллини побывал на Московском международном кинофестивале, где представлял свой фильм «Восемь с половиной», и утверждал, что на просмотре присутствовал Никита Хрущев, который уснул или сделал вид, что уснул, «чтобы не компрометировать себя» (?). Хотя известно, что на просмотре Хрущева не было, а «Восемь с половиной» он смотрел дома, уже после того как фильму присудили первый приз. Возможно, пожилой человек, не искушенный в «экспериментальном» кино, и уснул, но — дома. Зато какой миф! Из самых стойких: власть — и непонятый художник. (К месту сказать, в одном из интервью, данном Граццини, Феллини рассказывал, как, опасаясь запрета Католической церкви на «Ночи Кабирии», возил картину на просмотр к влиятельному кардиналу, кандидату на папский престол, чтобы заручиться поддержкой, и тоже уверял, что важный прелат весь фильм проспал.)

Короче говоря, доподлинно известно лишь то, что Федерико Феллини родился 20 января 1920 года в Италии, в приморском местечке Римини (курортная зона Адриатики).

Отец его, мелкий коммерсант, торговал чаем и кофе и мечтал видеть сына юристом. Однако в Федерико довольно рано проклюнулись авантюрно-художественные наклонности. Так, еще мальчишкой увлекшись рисованием, он предлагал курортникам свои наброски, а позже с приятелем Демосом Бонини открыл лавку «Фебо», где они продавали всем желающим портреты и карикатуры собственного изготовления.

В семнадцать лет, получив католическое образование, Федерико уехал во Флоренцию. Около полугода работал корректором и художником в журнале комиксов. Загоревшись идеей стать знаменитым журналистом, отправился в Рим. Короткое время работал судебным репортером для газеты, затем сотрудничал с популярным сатирическим журналом «Марк Аврелий» как рисовальщик комиксов и автор коротких юмористических рассказов. Сочинял рекламные тексты, скетчи, пьески для радио. В 1940 году начал работать в кино как сочинитель комических трюков (гэгов) для фильмов с участием знаменитого итальянского комика Эрминио Макарио. Памятуя наставления отца, поступил на юридический факультет Римского университета, но занятий не посещал, а статус студента сохранял лишь для того, чтобы избегнуть призыва в армию Муссолини.

На 1943 год пришлось его судьбоносное знакомство с начинающей актрисой Джульеттой Мазиной (настоящее ее имя Джулия Анна, но Федерико стал звать ее Джульеттой, и имя закрепилось). Само же знакомство, по одной из версий, произошло так. В воскресном радиосериале «Чико и Поллина», написанном Феллини, Джульетта исполняла роль главной героини. Влюбившись в ее голос, Федерико по телефону предложил ей встретиться, чтобы взять у нее фотографию, будто бы для кинопроб. Раблезианец и любитель дам с возрожденческими формами («Федерико любит женщин величественных, пышных, роскошных…» — говорила позже Мазина), он был несколько разочарован, увидев маленькую хрупкую девушку, почти подростка. Но, известно, настоящая любовь форм не выбирает, и через месяц они поженились, поселившись у тетушки Джульетты. Там же происходило и венчание, поскольку Федерико скрывался от призыва и людных мест избегал. В 1944-м у них родился сын, но через две недели умер. Больше детей у них не было.