Голос был мужской, грубый, с претензией на властность. Говорил неизвестный так, будто бы имел полное право требовать от Трибунального Истигатора впустить его в свой дом, причем лично отперев ворота. Наконец-то мы увидели, кто пожаловал. У ворот находился конный отряд из пяти человек. Во главе — вельможа, судя по горделивой осанке, а за его спиной — четыре вооруженных всадника в тусклых, но крепких нагрудниках и с мечами на поясе.

— Я повторяю, — начал красный от злости Ирман, — господин Осиор…

— Я прикажу запороть тебя на конюшнях, холоп! Так и знай! — прорычал в ответ мужчина, чуть свешиваясь с седла.

От этих слов глаза Ирмана опасно сузились. Никто не смел называть потомственного профессионального слугу «холопом», казалось, это понимал каждый, кто хоть раз видел Ирмана. Это было почти смертельное оскорбление, и если у неизвестного были еще какие-то призрачные шансы попасть внутрь, то теперь они просто растворились в воздухе.

— Что тут происходит? — донесся с крыльца голос учителя.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на наставника. Ожидал я увидеть Осиора в своей любимой песочной мантии и с чашкой чая в руках, но сейчас на крыльце стоял Трибунальный Истигатор — даже с булавой на поясе! — в своем темном костюме и с синим плащом на плечах. Как Осиор мог выносить летнюю жару в подобном наряде, оставалось только гадать. По всей видимости, учитель опять собрался в Башню — каждый раз, когда Осиор отправлялся в Круг, он перевоплощался из моего любимого наставника в грозного стража Устава.

При виде истигатора все умолкли, даже сварливый мужик, что грозился запороть Ирмана, и тот притих.

— Что тут происходит? — повторил свой вопрос учитель, подходя к воротам.

— Господин Осиор, этот неизвестный требовал пропустить его на территорию, заявляя, что у него есть к вам разговор… — начал Ирман.

— Что значит неизвестный?! Тебе этого мало?! — выпячив грудь, прорычал мужик.

Присмотревшись к гербу на груди, у меня похолодели пальцы — это был тот самый щит с подковой, который я видел у Ториса Варнала.

— Ирман, отопри, — бросил Осиор, разглядывая вельможу.

Мужчина был невысок, с темными вьющимися волосами и кривоватыми ногами, от чего его походка выглядела немного забавно. Дождавшись, когда ворота распахнутся, незваный гость спешился, и в сопровождении вооруженных бойцов важно прошел внутрь. Подойдя к хозяину дома, что сейчас стоял посреди двора, он наконец-то представился.

— Я барон Парис Варнал! — дерзко сообщил мужчина.

Осиор же молчал, глядя на визитера сверху вниз, будто ожидая чего-то. Тут я в очередной раз понял, что Ирман не зря ест свой хлеб. Слуга подскочил к учителю и начал перечислять титулы Осиора, совсем как это было на торговом барке:

— Барон Варнал! Вы обращаетесь к Несущему Волю и Гнев, Хранителю и Стражу Устава, Истребителю табийской ереси, магу Синего Плаща и Шестому Трибунальному Истигатору Круга, Осиору, — не без удовольствия сообщил слуга.

С каждым словом лицо барона бледнело, а под конец мужчина даже нервно оглянулся, но быстро взял себя в руки, как только увидел меня, стоящего в сторонке и наблюдающего за столкновением вельможи и такого мага, как мой наставник.

— Господин Осиор! — проигнорировав все титулы учителя и тыча в меня пальцем, начал барон Варнал. — Я здесь по причине того, что ваш подопечный нанес моему младшему сыну серьезное оскорбление и помешал ему совершить достойный поступок!

— Вот как? — повел бровью учитель. — И каким же образом Рей мог помешать вашему сыну? Или же спасение в беде нынче оскорбление?

Сказано это было таким холодным тоном, что я непроизвольно вжал голову в плечи. Сейчас от моего доброго и заботливого наставника не осталось и тени. Говорил исключительно Трибунальный Истигатор Осиор, и он был недоволен.

— Он вмешался! И нанес моему сыну травму! — взорвался Варнал. — Серьезную! Перелом руки! Своей магией!

— Вот как? — надменно уточнил Осиор. — Рей, подойди сюда.

Я нервно глянул на Витати, уже жалея, что мы выползли посмотреть, с кем ругается Ирман, но все же шагнул вперед и уже через пару мгновений встал рядом с учителем.

— Пожалуйста, расскажи барону Варналу, что произошло в переулке.

Я стал сбивчиво пересказывать события вчерашнего дня и с каждым словом лицо Варнала только мрачнело. Потому что моя версия была намного логичнее и понятнее, чем невероятная травма молодого вельможи из-за колдовства. Наконец, я закончил. Мне казалось, что барон признает неправомерность своих претензий, а также то, что его отпрыск попытался оговорить меня, чтобы прикрыть собственную тупость, но реакция мужчины оказалась совершенно неожиданной. Не успел я и рта закрыть, как барон разразился криком:

— Ложь! Ложь и поклёп!

— Вам недостаточно просто слов моего ученика и вы хотите подать жалобу в Круг? — холодно спросил Осиор.

— Да, хочу!

— И вы обвиняете меня во лжи и укрывательстве нарушителя Устава? — уточнил Осиор.

На этих словах барон осекся, посмотрел на Осиора, потом — на меня. Видимо, для вельможи было в новинку, что старшие как-то защищают своих подопечных. Для него же я был что ученик, что холоп — одинаково бесправный мальчишка.

— Я не обвиняю вас, господин Осиор… — начал барон.

— Если вы обвиняете моего ученика, которому я верю и версию событий которого публично принимаю, то вы пытаетесь обвинить именно меня, как наставника, несущего за него ответственность, — припечатал барона учитель.

Тут Варнал окончательно растерялся и, пробормотав что-то неразборчивое на прощание, удалился вместе с сопровождением к своим лошадям. По походке мужчины и напряженной спине я понимал, что это — лишь начало долгих разбирательств, а эта встреча была лишь первой в череде многих других.

Учитель же почти не двигался, только положил руку на рукоять шестопера, дожидаясь, пока незваные гости уберутся прочь.

— Ирман, в следующий раз сразу зови меня, — бросил наставник.

— Но господин Осиор! Эта деревенщина даже не представилась! — возмутился слуга. — Сразу видно, какой-то провинциал, даже на кольца на воротах не отреагировал…

— А как будто бы ты не заметил герба на груди? — раздраженно бросил наставник. — В следующий раз не задевай благородных, пусть тебе это и нравится. И пока меня не будет, разузнай, что это за Варнал.

— Учитель, вы уходите? — спросил я.

Осиор легко усмехнулся и маска Трибунального Истигатора наконец-то спала.

— А ты думал, я всех гостей с булавой на поясе встречаю? — иронично спросил Осиор. — Я отправляюсь в Башню. Дела, Рей, дела. И будь готов, может, я увижусь сегодня с архимагом Виолой и мы назначим точную дату…

Я только кивнул, соглашаясь с учителем. Осиор же кликнул конюха и попросил лошадь — истигаторам, как и дворянам, не пристало ходить по городу пешком.

Всю дорогу к Башне Круга Осиор размышлял о том, во что может вылиться стычка с Варналом. Подкова на щите… ему был отдаленно знаком этот герб, но истигатор все не мог вспомнить, где же он его видел. Да и настолько уверенно барон говорил о жалобе лично императору, будто имел прямой доступ к правителю Дагерии.

Впрочем, как только ворота Башни Круга, что размещалась под Замковой Горой, в прямой видимости императорского дворца, показались из-за поворота, все мысли Осиора переключились на сегодняшний визит в архив.

Он посещал хранилище древних знаний магов Пресии уже в четвертый раз с момента визита Аурантиса и Виолы в его дом, но пока ничего толком не нащупал. Точнее, он не нашел ответы, которые бы его удовлетворили. Записи за последние триста лет ничего толкового не дали, а вот для работы с более древними книгами и свитками у него не всегда хватало терпения. Причиной тому был старый архивариус, что буквально начинал верещать, как только Осиор подходил к стеллажам, на которых хранились свитки периода Второй войны, не говоря уже о Первой или более глубокой древности — периода становления печатей.