Переглянувшись с Грейс, я наклонился к Мэйл и приобнял ее за плечи:

— Эй, все хорошо? Это же слезы радости?

Она улыбнулась.

— Это самый лучший вечер в моей жизни. Боюсь даже представить, что я могла его пропустить.

Я дотронулся до кончика ее носа.

— До сих пор не понимаю, как Дензилу удалось уговорить родителей тебя отпустить.

— Он пообещал, что вы с Грейс за мной присмотрите, — охотно объяснила девушка, смешно поморщившись.

— Ах, вот что она имела в виду.

Мне-то слова ассистентки Дензила в самом начале вечера показались просто шуткой.

— К тому же, я здесь еще и для того, чтобы собрать материал для своего школьного проекта.

Я приподнял брови:

— Это какого же?

— Музыкальный фоторепортаж о влиянии музыки на современное общество.

— Ты не рассказывала мне об этом. Я думал, ты сдала свой последний проект на прошлой неделе.

Они с Грейс хитро переглянулись.

— Это новый проект.

Видя мое озадаченное лицо, Грейс, сдаваясь, рассмеялась:

— Дело в том, что Дензил выразил готовность принять участие в музыкальном благотворительном фестивале, который школа устраивает каждый год. Так и появилась идея этого проекта.

Интересно, и почему я узнаю об этом только сейчас? Что Дензилу стоило самому сказать об этом, пусть даже вскользь? Это выглядело как-то странно и немного задевало, вызывая вопросы: то ли он посчитал эту информацию незначительной, то ли просто забыл, а может ему было вообще все равно? Или я слишком преувеличиваю и ищу подвох там, где его нет. В конце концов, я ведь тоже до сих пор ни о чем не спрашивал.

— Кстати о ближайших планах, — ассистентка Дензила жестом фокусника достала из своей серебристой сумочки два бейджика и торжественно помахала ими в воздухе, прежде чем отдать нам: — Держите — это два именных пропуска за сцену. На них ваши фотографии. Можем еще немного побыть здесь или, если хотите, пойдем прямо сейчас.

Это было так здорово, что мы с Мэйли ненадолго растерялись и просто молчали, глядя друг другу в глаза. Никто из нас никогда не оказывался по другую сторону сцены, и желание попасть туда как можно быстрее не уступало желанию насладиться окончанием концерта. Мне было безумно приятно, что Дензил устроил нам такой сюрприз. И не терпелось увидеть его тет-а-тет, без многочисленных зрителей вокруг и армии рабочего персонала.

— Ну, что ты думаешь? — обратился я к Мэйли. — Идем или досмотрим до конца?

В ожидании ответа я потянулся за стаканом и отпил колы. Маленькие пузырьки прокатились по языку, покалывая небо и наполняя рот мягким вкусом ванили и жженого сахара.

Но мы так и не успели ни о чем договориться, потому что в этот момент случилось сразу два события: на сцену вышла группа, вызвав у публики новый прилив громкого воодушевления, и возле нас появилась незнакомка. Она что-то сказала Грейс, но ее голос потонул в поднявшемся шуме, а затем они обе обменялись приветственными поцелуями. Я почти сразу ее узнал и испытал странное онемение, как при первых секундах после удара, когда в месте поражения еще не начало болеть.

Разноцветные блики от света падали на светло-коричневые, похожие на кукольные, волосы и полупрозрачное короткое платье. Расшитое золотыми блестками, оно плотно облегало свою хозяйку, балансируя на грани приличия.

Синди поочередно окинула нас заинтересованным взглядом темных глаз, не оставив без внимания бейджики, после чего ее глаза остановились на мне. Она вежливо улыбнулась. Я кивнул, стараясь отбросить подальше одну настойчивую мысль, которая никак не желала покидать мою голову: Дензил сам когда-то признался, что они спали. Было ли между ними что-то серьезное или нет, я не знал. Но это ничего не меняло: сам факт того, что подобное было в прошлом, причинял дискомфорт и беспокойство.

— Мы случайно раньше не встречались? — спросила Синди с той уверенной интонацией, которая исключает любые сомнения.

— Возможно. Мне кажется, мы виделись в клубе «Крон».

— Точно. Ты актер. Вы были там в одной компании с Деном.

Она еще раз скользнула по мне взглядом, чересчур пристальным, чтобы принять его за нейтральный.

— А кто эта милая девушка?

— Тоже друг Дензила, — ответил я.

— Понятно. Я присяду? — спросила Синди, обращаясь к Грейс.

— Конечно, — та невозмутимо пожала плечами, но интуитивно я почувствовал, что ей эта идея не особо понравилась.

— Привет, как тебя зовут? — уже добрее улыбнулась Синди, когда устроилась между мной и Мэйли, направляя на нее все свое очарование. — Сколько у тебя подписчиков? Хочешь, сделаем для них совместное фото? Где твой телефон?

Я отвернулся к сцене, не пытаясь вслушаться в их разговор. Дензил как раз заканчивал петь вторую песню, а публика все не успокаивалась. Мне хотелось к ней присоединиться, но я чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Почему Синди не уходит? Не то чтобы я всерьез ревновал Дензила к прошлому, но было в ее присутствии что-то неуместное, возможно, слишком явное напоминание о том, что они все еще много времени проводят вместе на съемочной площадке.

В это время, разгоряченный и мокрый, с прилипшими ко лбу прядями, Дензил решил проигнорировать полотенце и, подняв низ футболки, вытер ею лицо. Как будто ему было мало чужого внимания. Зрители тут же отреагировали одобряющими криками и свистом, напоминая бурную, но легко управляемую стихию. Переглянувшись с одним из гитаристов, который демонстративно закатил глаза, Лонг белозубо ухмыльнулся и показал ему язык.

Продолжая улыбаться, Дензил глотнул воды и неожиданно попросил, не дожидаясь, пока установится некое подобие тишины:

— Хэй, а мы можем включить свет в зале? Я хочу видеть ваши лица. — Он подождал, пока под взволнованные голоса и оживленное перешептывание выполнят его просьбу. — А если сделать чуть-чуть поярче? Отлично. А теперь я спою еще одну песню — она станет завершением сегодняшнего вечера. У каждой песни есть своя история, и эта не исключение. Она написана для одного особенного человека, который перевернул мой мир и показал мне, что такое настоящие чувства.

Зал мгновенно затих, и я всем телом ощутил, как рядом напряглась Синди.

Дензил кивнул тому же самому гитаристу и под один лишь мелодичный напев гитары запел в микрофон:

«Мы встретились, чтобы не расставаться. Ведь ты напоминаешь мне о том, что я бы никогда не хотел забывать. И этот страх живет в моих глазах: посмотри, там отражается моя жизнь без тебя — это то, чего я боюсь…».

Без труда Дензил нашел меня глазами и больше не отпускал, интригуя всех в зале, вынуждая поворачивать головы и оглядываться в попытках проследить направление его взгляда и разгадать, кому именно предназначаются эти слова.

«Зачем мне эти колючие мурашки по коже? Сухие ветки деревьев, спутанные ветром и темнотой? Они царапают наколотое на них небо, жалуясь звездам на отсутствие души…».

Для меня, как и для Мэйли, этот вечер тоже вдруг превратился в самый лучший. Все, что было до этой минуты, утратило свое значение, как пролежавший слишком долго снег, напоминая лишь одну большую затянувшуюся репетицию в ожидании самого важного. Того, что способно изменить мир вокруг, вытаскивая из тебя наружу все самое искреннее. Давая шанс принять в себе то, что ты раньше отталкивал или игнорировал.

«Но я знаю, что впереди весна, и черствые ветви рано или поздно украсит листва. В тот день, когда они снова начнут чувствовать и вспомнят о том, о чем никогда не стоило забывать, мы встретимся с тобой, чтобы больше не расставаться…».

Я чувствовал, что Дензилу сейчас нет дела до всеобщего внимания. С серьезным и одухотворенным выражением лица, он пел лишь для меня: в этот самый момент я был его единственным и самым главным зрителем. От этого внезапного осознания у меня в груди словно произошло короткое замыкание, и вспыхнул пожар. Он кусал кожу и, поднимаясь по шее к лицу, жег скулы. Я весь плавился, наверное, впервые в жизни ощущая себя безумно уязвимым, как оголенный провод, но не слабым, нет. Наоборот, я был могущественным и непобедимым, как настоящий герой из фильма.