Я насколько получилось быстро снял штаны и боксеры, меняя их на новые. Когда пришел черед рубашки, я накинул ее на плечи и только после этого обернулся, сбавляя темп и неторопливо застегивая пуговицы, наивно считая, что самая сложная часть программы выполнена.

Лонг стоял возле глянцевой барной стойки, всунув руки в карманы брюк, но даже на таком расстоянии я заметил, как потемнели его ореховые глаза, и заострились скулы. Он буквально пожирал меня глазами, не деля на кусочки, а словно заглатывая всего целиком — столько откровенной жадности было в его взгляде.

Постаравшись не показывать смущение, я подобрал пиджак и отошел к одному из зеркал, чтобы разорвать наш зрительный контакт, заставший меня врасплох. Внутри поднималось непривычное волнение, и, казалось, если прислушаться, то можно расслышать потрескивание электрических искр от собравшегося в воздухе напряжения.

Всунув руки в рукава, я натянул пиджак на плечи и механически оправил полы, после чего провел руками по растрепавшимся прядям, приводя волосы в порядок. И тут же напрягся, стоило Дензилу оказаться у меня за спиной. Он просто стоял, не пытаясь коснуться, тем не менее его близость вызывала смутную тревогу.

— Нет, — сказал я твердо, когда наши глаза скрестились в зеркальном отражении.

Но я никак не ожидал, что вместо того, чтобы отступить, он развернет меня к себе за плечи и прижмет к гладкой поверхности.

— Отпусти, — выдохнул я, пытаясь оттолкнуть его от себя, но легче было сдвинуть с места статую.

— Я представлял себе это той ночью, когда остался у тебя ночевать, — прошептал он, пристально вглядываясь в мое лицо, пока его глаза вдруг не замерли на одной точке. — Ого, твои веснушки настоящие, — с удивлением пробормотал он, побив свой же собственный рекорд по возможностям меня поразить.

Я лишь ошарашено моргнул, сразу не найдясь с ответом, и этой секундной заминки оказалось достаточно, чтобы Лонг прижался лицом к моей шее, шумно выдыхая.

Застыв, я втянул воздух, чувствуя знакомый аромат парфюма, в котором смешались горечь и свежесть, тепло его кожи и запах виски. Мои пальцы сжались на его плечах, и одновременно я ощутил, как он накрыл мой пах ладонью. От выпитого немного кружилась голова, и желание сопротивляться куда-то исчезло. Во всем происходящем было так много запретного, что уже через несколько уверенных движений мой член отвердел, заставляя меня внутренне сжиматься от стыда и желания.

В этот раз, чтобы отпустить себя, мне потребовалось гораздо больше усилий, чем для прыжка в бассейн. И когда я почти закрыл глаза, Дензил опустился на пол и стал лихорадочно расстегивать мои брюки, выбивая из легких последний воздух. Приспустив их вместе с боксерами, он обхватил губами член и задвигал головой вверх-вниз. Чтобы удержаться на ногах, я судорожно схватил его за волосы, от чего он ненадолго замедлился, сбившись с ритма. Время остановилось, и окружающий мир исчез вместе со всеми ориентирами, схлопнулся в черную дыру. Ничего не осталось кроме ощущения мягкого давления и грохота пульса в ушах.

Я закусил губу, чтобы не стонать — это был самый классный минет в моей жизни. Не в плане профессионализма, а потому, что это делал именно он.

Губы Дензила влажно скользили по моей плоти, смешивая слюну и выделявшуюся смазку, и от каждого движения у меня в животе поджимались мышцы, а сердце пропускало удар. Его пальцы неосознанно сильно впивались мне в бедра, удерживая и причиняя легкую боль, не давая полностью раствориться в происходящем. Из-под полуопущенных ресниц я видел, как тусклый свет ложится на его лицо, подчеркивает правильные и немного грубоватые черты. Смотрел на разметавшиеся в беспорядке волосы, ловил наши размноженные отражения в зеркалах, и терялся между сводящими с ума картинками и жаром чужого рта.

— Стой, — прохрипел я, не узнавая собственный голос, и потянул за длинные пряди.

Я чувствовал, что еще чуть-чуть и взорвусь.

С пошлым звуком Дензил выпустил член изо рта, достал из кармана серебристый квадратик, надорвал зубами и натянул на меня презерватив. Резко поднявшись и попутно укусив меня за кожу на бедре, он сильно сжал мои волосы на затылке и впился в губы голодным поцелуем, шаря языком у меня во рту и продолжая мне надрачивать сильными рывками. Я прижался к нему, ощущая свой собственный солоноватый вкус, и провел рукой по ремню. Опустив ее ниже, надавил на выпирающую выпуклость, дернул за молнию и, просунув ладонь под резинку боксеров, обхватил пальцами горячий пульсирующий член, выпуская его наружу. После чего задвигал рукой, подстраиваясь под быстрый темп и слизывая с его распухших губ низкие стоны.

— У меня больше нет резинки, — прерывисто выдохнул Лонг, толкаясь бедрами в мою руку. — И запасного костюма.

— Предлагаешь мне остановиться? — прошептал я и провел языком по его шее, чувствуя пряный вкус пота.

— Ни за что, — Дензил издал короткий смешок и, наклонив голову, сдавленно попросил: — Возьми их оба…

Я сделал, как он просил, и тогда Дензил обхватил мой затылок двумя руками и, с силой вдавливая меня в зеркало, раздвинул мои губы, врываясь внутрь и сталкиваясь зубами. От его преднамеренной грубости мое возбуждение достигло пика, в глазах потемнело. А последовавший затем укус за губу помог перешагнуть ставшую такой тонкой грань. По телу разлилась пьянящая истома, напитывая каждую клеточку пронзительным удовольствием и пробегая по нервам крупной дрожью.

Мой рот наполнился металлическим привкусом крови и чужим гортанным низким стоном. В отместку я надавил ногтями на кожу у Дензила на боку, провел до болезненно чувствительного после разрядки члена и сдавил его, выжимая последние капли и размазывая их по его плоскому животу.

— Ты мне совсем не помогаешь, — хрипло рассмеялся он, прихватывая зубами меня за подбородок.

— Наш спор все еще в силе, — произнес я заплетающимся языком, запрокидывая голову и прикрывая глаза.

— Мм, я всегда стараюсь играть честно, — пробормотал Дензил, щекотно потираясь кончиком носа об открывшуюся шею. — Сейчас я проиграл и готов понести справедливое наказание…

— Это ничего не значит, — тут же предупредил я, высвобождаясь из его объятий.

— Конечно, — едва ли не мурлыча, охотно согласился он и отошел на несколько шагов, чтобы оценить весь масштаб катастрофы и привести себя в относительный порядок. Растрепанный, с поплывшим взглядом, в помятой рубашке и повисших на бедрах брюках, Дензил выглядел чересчур довольным и расслабленным, как сытый хищник. И совсем не казался проигравшей стороной, скорее наоборот.

— Побуду джентльменом и пропущу тебя вперед в ванную, — сказал вдруг он, возвращая меня к реальности. Мне повезло, что Дензил был слишком занят собой и не заметил, как я его разглядываю.

На нетвердых ногах я отправился в нужном направлении и, закрыв дверь, в изнеможении прислонился к ней спиной.

Конечно, поддавшись искушению, я испытал сильнейшие эмоции, удивившее меня самого, но постепенно удовлетворение сменялось смущением и растерянностью, запуская сложный механизм запоздалых реакций. Среди них не было сожаления, но мысли все равно хаотично носились в голове, набирая скорость и пробуждая сомнения. Которые снова и снова подводили меня к старому, как один и тот же повторяющийся долгие годы кошмар, страху — боязни показаться недостаточно хорошим и быть отвергнутым.

Я был уверен, что это неизбежно. И, что бы я не решил, рано или поздно все обязательно закончится и вот тогда мне будет по-настоящему больно.

Я решил оставить все мысли на потом. Взяв себя в руки, быстро придал одежде приличный вид и напоследок ополоснул лицо холодной водой, пытаясь избавиться от предательского румянца. Но не только он представлял проблему: мое отражение с лихорадочно-блестящими глазами и распухшей нижней губой выдавало меня с головой. И это влекло за собой два нежелательных последствия: во-первых, Лонг сразу же догадается, насколько сильно я взволнован случившимся, и посчитает, что я к нему что-то чувствую, а это неправда — я никогда не присоединюсь к армии его поклонников; и, во-вторых, от окружающих не укроются изменения в моей внешности, особенно на лице, которые прямо-таки кричат о том, чем я недавно занимался.