— Ну тогда ладно, мне пора. Дайте знать, если вам понадобится что-то еще, — без энтузиазма протянула она.

Уголки ее ярко-красных губ опустились, и я убедился в том, что и так прекрасно знал: она имела вполне конкретные виды на Дензила. И таким незамысловатым способом хотела меня проверить.

— Ты ей нравишься, — сказал я, откидываясь на спинку кресла, когда Элизабет ушла.

— Но еще больше — мои деньги. А мне нравишься ты. Вот такая несправедливая жизнь. Пойдем немного пройдемся? — неожиданно предложил Дензил, напрягая руки на подлокотниках и готовясь подняться.

— А с чего ты взял, что мне не нравятся твои деньги? — спросил я, решив его немного подразнить.

Тонко улыбнувшись, он снова расслабился, оставшись на месте. Вальяжно закинул ногу на ногу и, подперев голову рукой, уставился на меня с веселым интересом. Рукав толстовки соскользнул вниз, открывая широкое запястье и часы-браслет, состоящий из плоских квадратов, судя по внешнему виду — из белого золота и черных кристаллов. Не знакомый мне Патек Филипп, но что-то тоже явно безумно дорогое.

— Ты совершенно другой. Может быть, тебе и нравятся мои деньги, но я тебе нравлюсь больше.

— Слишком громкое заявление, не подкрепленное ни одним фактом.

— У меня их множество. Один из последних — ты согласился со мной спать.

— Спать — это значит именно спать. Как с плюшевым мишкой, — прокомментировал я и, не сдержавшись, улыбнулся.

— После того, как мы переспим, ты поймешь, что я вне конкуренции. Даже среди плюшевых мишек.

Я устало покачал головой: чье-то самомнение не знает границ.

— О господи, просто извинись уже и пойдем.

Прежде чем что-то сказать, Дензил напустил на себя раскаивающийся вид, страдальчески свел брови вместе и убрал из глаз любой намек на улыбку. Вытащив руку из-под подбородка, он приложил ее к груди. И мне захотелось ему зааплодировать.

— Приношу искренние извинения за свое недостойное поведение, вызванное неоправданной ревностью. И впредь обещаю вести себя пристойно. Надеюсь, что совместная постель устранит любое недопонимание и закрепит наше доверие друг к другу.

— Марк сделал мне деловое предложение, — произнес я, не давая себе времени передумать.

Дензил протяжно вздохнул и, снисходительно усмехнувшись, пожал плечами.

— Ну что я могу сказать? Мой сводный брат редкостный засранец.

— Прости?

Я, должно быть, ослышался. Или что-то не так понял. Когда я мысленно готовился к предстоящему разговору, то учел все возможные варианты его развития. Все, кроме этого.

— Мы с Марком сводные братья, — равнодушно повторил Дензил, внимательно наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. — Так в чем заключается его предложение?

— Почему ты не сказал мне об этом раньше?

Дензил демонстративно поморщился в ответ на мое нежелание сменить тему. Или, вернее, перейти к той ее части, которая касалась меня, а не его собственного поведения. А я порадовался, что не воспользовался сахарницей раньше, так как у меня все еще оставался шанс ее применить. Первичный шок уступил место обиде и раздражению, которые ворочались в груди плотным комком, проходясь грубыми нитями по натянутым нервам.

Отчасти я понимал, что Дензил не был обязан посвящать меня в семейные дела. Но все равно чувствовал себя обманутым.

— Только не говори, что не представился удобный случай, — съязвил я, когда он приоткрыл губы, готовясь что-то сказать.

На лице Дензила сверкнула белоснежная улыбка. Ему явно доставляло особое удовольствие проявление бурных эмоций с моей стороны.

— Случай был, но на тот момент в этом не было необходимости. Мне показалось, что ваше случайное знакомство носит эпизодический характер. И я не ожидал, что Марк прицепится к тебе, словно колючка. Особенно после того, как я дал ему понять, что между нами с тобой что-то есть. Но на него данное обстоятельство, похоже, подействовало с точностью наоборот, сделав игру еще интереснее.

Последняя фраза заставила меня нахмуриться. Лонг же оставался по-прежнему спокойным, я бы даже сказал — расслабленным, тогда как мое состояние сводилось к еще большей степени усталости, усиленной испытываемым напряжением. Плечи свело, пальцы, которые я спрятал в длинных рукавах темно-зеленого тонкого свитера с круглым вырезом, впились в подлокотники. Я все еще пытался переварить свалившуюся на меня информацию, которая представляла события последних дней в совершенно ином свете. Меньше всего мне хотелось быть втянутым в давнее соперничество.

— О какой игре идет речь?

— Я не уверен, что это настоящая причина, но когда-то я увел у него девушку. И только после узнал, что он уже купил кольцо и готовился сделать ей предложение. И не надо так на меня смотреть. Все вышло случайно. Когда мы познакомились, я не знал, что они встречаются.

Глотнув воды, Дензил откинулся на спинку кресла и задумчиво провел указательным пальцем по верхнему краю стакана. Это был уже не первый раз на моей памяти, когда он вырисовывал невидимые круги, и в голове промелькнула мысль: а не привычка ли это? И если да, то что она означает?

Исходя из того впечатления, которое успело сложиться у меня о Марке, слова Дензила сильно напоминали правду. О нет, я не обманывался насчет Марка и бескорыстности его намерений. И не считал себя исключительным, чтобы списать свое везение на гениальность. На самом деле, в нашей среде предложение превышало спрос, и среди актеров существовала жесткая конкуренция: вокруг всегда был переизбыток более привлекательных, обаятельных, талантливых, уверенных в себе, молодых, дерзких и смелых представителей этой популярной профессии с самым разным уровнем подготовки и опыта. И за редким исключением они все старались использовать любую возможность, чтобы обратить на себя внимание и вытащить свой счастливый билет.

Марк же сходу предложил мне главную роль в перспективном проекте, который, если бы проводился кастинг, наверняка привлек бы огромное количество претендентов. Допустим, Марк не пообещал бы эту роль мне. И я должен был участвовать в отборе на равных условиях со всеми. В этом случае мне вряд ли удалось бы пройти дальше первых пары туров. Просто потому, что здесь действует тот же принцип, что и в лотерее: чем крупнее приз, тем меньше вероятность выигрыша.

Я поднял глаза от столешницы и только сейчас заметил, что Дензил смотрит на меня в упор. При неярком освещении его темные глаза сделались непроницаемыми, утратив привычный насмешливый блеск. Между нами повисло невидимое, но как будто осязаемое молчание. Я все еще пытался переварить услышанное и разобраться в своем к нему отношении. Похоже, Дензил ждал того же: какого-то намека, подводящего к определенности.

— Я не рассказал тебе о Марке не из-за того, что не доверяю, — произнес он с серьезностью, которую я от него не ожидал, проводя подушечкой большого пальца по кромке стакана из стороны в сторону. — Просто уже привык не соотносить себя с ним. По правде говоря, о нашем родстве почти никто не знает. Когда моя мать вышла замуж за его отца, и он, и я уже были достаточно взрослыми. Каждый жил своей жизнью. И навязанное родство нас нисколько не впечатлило.

— Вот как. Дай догадаюсь по твоей предыдущей истории: вы уже тогда что-то не поделили? Наверное, корону?

Дензил иронично усмехнулся.

— И это тоже. На самом деле, свою роль сыграли и десятилетняя разница в возрасте, и совершенно разные интересы, взгляды на жизнь. Как я уже сказал — он не самый приятный экземпляр. И привык из всего извлекать выгоду. Такие понятия как «честность» и «постоянство» он считает за слабость.

— Мне кажется, что то же самое он сказал бы и про тебя.

— Не сомневаюсь. Так что еще ему понадобилось от тебя, помимо твоего прекрасного общества в его постели?

— Очень смешно, — я сложил руки на столе и переплел пальцы. — Марк предложил мне роль в фильме по сценарию его друга. И даже предоставил готовый контракт, дав неделю на размышления. Съемки начнутся в следующем году за границей и продлятся от года до полутора лет.