Оказавшись в огромном кабинете, я растерялся. Он вполне мог сойти за целый музей: справа — стеллажи для папок и книг и стол на несколько десятков мест, слева — мини-бар, прямо — большой письменный стол, а за ним — целый город в разноцветных огнях на фоне оплавившегося неба, отделенный от других «экспонатов» прозрачной витриной-окном.

— Правда, впечатляет? — внезапно откуда-то сбоку раздался низкий голос.

Вздрогнув, я повернулся и с изумлением увидел перед собой мужчину, который весьма грубо пытался познакомиться со мной в клубе. Несмотря на конец рабочего дня, на его сером костюме не было ни одной складочки. И под стать ему Марк выглядел свежим, а еще довольным, как крокодил, к которому на ужин пожаловала глупая антилопа.

Я нахмурился, ощущая, как кожу покалывают иголки, где вместо ниток — натянутые нервы.

— Правильно ли я понимаю, что никакого кастинга нет?

Марк добродушно улыбнулся и ослабил узел галстука.

— Почему же нет? Считай, что это твои индивидуальные пробы.

Я хмыкнул и скрестил руки на груди.

— Нет, так не пойдет. Я готов тебя выслушать, но больше ничего обещать не могу.

Марк молча стащил галстук, расстегнул и снял пиджак, и перекинул их через руку. Потом указал свободной рукой на кожаные диваны в зоне бара.

— Хорошо, давай расположимся там. Прежде чем мы перейдем к делу, позволь предложить тебе выпить.

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь.

Под его удивленным взглядом я пересек кабинет и опустился в кресло для посетителей напротив рабочего стола, таким образом давая понять, что я здесь исключительно по делу. И принялся терпеливо ждать, пока ко мне присоединится сам хозяин, улавливая за спиной тонкое дребезжание стекла и звон от удара кубиков льда о дно бокала.

За исключением этих звуков, ничто больше не нарушало установившуюся тишину, нависшую под потолком подобно серым тучам. Вопреки крепкому телосложению, Марк умудрялся двигаться легко и бесшумно, поэтому я невольно вздрогнул, когда он вдруг появился рядом, обходя стол и ставя со своей стороны круглый бокал на коротенькой ножке. По его форме становилось понятно, что золотисто-коричневая жидкость внутри — это бренди.

Устроившись в кресле, Марк положил ладони на подлокотники и поднял на меня серо-голубые глаза. Невзирая на отсутствие галстука и пиджака, он не стал казаться проще или ближе. Его внешность, от аккуратно подстриженных светло-русых волос до легкой небритости на лице, по-прежнему выдавала высокий статус, где материальное благополучие шло рука об руку с силой и уверенностью.

Если бы меня спросили, что его во мне зацепило, то я бы не нашелся с ответом. Мы были слишком разными. Что же касается меня, то я чувствовал себя рядом с ним некомфортно: его возраст, опыт, ум и деньги делали из него серьезного участника любой игры, особенно той, где на кону моя карьера. Я прекрасно понимал, что при его содействии мои шансы добиться большего выше, тогда как, пренебрегая его вниманием, наоборот, рискую здорово попортить себе жизнь.

Прежде чем что-либо сказать, Марк поднял бокал, глухо столкнув кубики льда, и сделал глоток. От этого движения на его горле под кожей проступил кадык, остротой линии напоминая стекло. Отставив напиток в сторону, Марк задумчиво провел указательным пальцем над четко-очерченной верхней губой.

— Я сожалею о том, как началось наше знакомство. В тот вечер я был немного зол, поэтому повел себя грубо. Обычно меня сложно вывести из себя.

— Всякое бывает. Я уже забыл об этом.

Сохраняя внешнюю невозмутимость и собранность, я испытывал самое настоящее волнение, только вот вряд ли бы смог назвать хотя бы одну объективную причину. Мы находились в офисе и, несмотря на время, вокруг оставалось полно людей, Марк вел себя вежливо и даже приветливо. Но я ничего не мог с собой поделать: от беспокойства холодели кончики пальцев, и по телу растекалась ватная слабость. Чтобы выбраться из этого состояния, нужно было уйти, но меня что-то останавливало. Наверное, желание узнать — для чего все это.

Я всегда избегал подобных людей, чья аура подавляла, стараясь ограничиваться деловым общением и сторонясь всего, что выходило за его рамки. С Дензилом было по-другому: в нем тоже присутствовала сила, но она меня не пугала, а, наоборот, еще больше привлекала наравне с непредсказуемым темпераментом и яркой харизмой. Вопреки внешним и внутренним отличиям, наши стихии совпадали и перетекали одна в другую точно также, как воздух наполняется влажностью, чтобы затем пролиться дождем в воду. С Марком же мы были словно с двух разных планет, причем возраст не имел никакого значения: проще говоря, он родился бизнесменом, а я — актером.

Тем временем на пепельно-синем небе за стеклом проступили фиолетовые и розовые полосы. Закатное солнце зависло над линией горизонта, его медный диск было хорошо видно в просвет между высокими небоскребами, блестевшими в оранжевых лучах. С моего ракурса казалось, будто они специально выстроились так, чтобы создать проход и иметь возможность каждый вечер церемонно провожать солнце, отслеживая завершение светового дня. Его мягкий свет лился в помещение, обволакивая предметы и удлиняя их тени, с каждой минутой становясь все прозрачнее.

Собравшись с духом, я спросил прямо:

— Так зачем ты меня пригласил? И прислал такой дорогой подарок? — не дожидаясь ответа, я наклонился к рюкзаку на полу возле ног и, достав пакет, поставил на стол, отчасти радуясь, что все так удачно сложилось: у меня не нашлось времени заехать домой, но оставлять столь ценную вещь на работе я побоялся, поэтому взял часы с собой. И, как оказалось, не зря. — На самом деле, я все равно собирался их вернуть, но, раз уж мы встретились, делаю это сейчас.

— Тай, — позвал Марк и, подавшись вперед, облокотился о столешницу, обволакивая приятными и вкрадчивыми интонациями голоса: — Я не хочу, чтобы ты обманывался на мой счет — это всего лишь знак внимания и ничего более. Возможно, кому-то он покажется излишним, но для людей моего круга в этом нет ничего неприличного, — откинувшись на спинку кресла, он тихо выдохнул. В кабинете не горел свет, только подсветка на барной стойке и настольная лампа на письменном столе. Поэтому, чем темнее становилось снаружи, тем сильнее белела его рубашка, все остальное постепенно размывалось, теряя четкие очертания и сливаясь в одно целое. — Поверь, я ничего не жду в ответ. Но мне будет приятно, если эта вещь, вне зависимости от исхода нашей сегодняшней встречи, останется у тебя, скажем, как память.

Я против воли усмехнулся.

— Все это, конечно, очень подкупающе, но ты не ответил на мой вопрос — почему я здесь?

К моему сожалению, по лицу Марка ничего не удавалось прочесть. И мне приходилось полагаться исключительно на его слова. Однако мне все еще мешали сомнения, их по-прежнему было слишком много. Они занимали почти все место в голове и из-за этого мне становилось трудно дышать. Сердце часто-часто билось в груди.

Марк приподнял брови, демонстрируя такое искреннее недоумение. Но я ему не поверил, потому что в серо-голубых глазах его не было и в помине.

— Ты сам знаешь. Во всяком случае, тебе должен был сказать твой менеджер. Если коротко, то в будущем году начнутся съемки одного художественного фильма и для него нужен актер на главную роль.

— Но как ты с этим связан? Разве ты занимаешься инвестированием в кинопроекты?

— У меня широкий круг интересов. Но речь идет не только обо мне: среди моих партнеров есть люди, готовые вложиться в данное предприятие, но при условии, что за него возьмутся действительно опытные специалисты, настоящие мастера своего дела. — Марк сделал паузу и, взяв бокал, взболтнул темную жидкость на дне. На этот раз бесшумно, так как весь лед уже растаял. — Я знаю, что у тебя совсем небольшая фильмография, но готов гарантировать, что эта роль достанется тебе. Твое дело — решить, хочешь ты этого или нет. Как я уже сказал, съемки запланированы на следующий год. Они будут весьма интенсивными и пройдут за границей, их продолжительность от года до полутора лет. Соглашаясь, ты должен понимать, что ни о каких параллельных проектах не может быть и речи — на это просто не останется времени.