Я готова была сейчас окунуться с головой в эти ощущения, насладиться слиянием тел, скажу больше, я уверена, что эта близость заставила бы меня поменять отношение к сексу и забыть свой печальный опыт, но я не готова после этого оказаться униженной и разбитой.

А это непременно бы случилось, потому что Рафальский не умеет по-другому. И пока ещё есть шанс повернуть назад и вернуться к прежней жизни, то нужно им воспользоваться, а не полагаться на течение, которое тянет в воронку.

Стоять под дверью комнаты нет никакого желания и я принимаю решение дождаться Рафальского в холле. Когда спускаюсь с лестницы, слышу, как меня окликает женский голос, раздавшийся неподалёку. Я узнаю его и когда поворачиваю голову, уже знаю кого там увижу.

Мама мгновенно подлетает ко мне, берет меня за руку и отводит в сторону, в самый дальний угол большого холла. Разворачивает меня за плечи лицом к себе и смотрит каким-то новым взглядом:

— Что-то случилось? — внимательно спрашивает, — Валя, на тебе лица нет

— С каких пор тебя это волнует? — буркаю и одёргиваю плечи

Мать не сразу находится с ответом и какое-то время молча таранит меня непроницательным взглядом.

— Валь, мы можем поговорить как взрослые люди? Я понимаю, ты обижена на меня и тебе есть за что обижаться, но ты должна меня понять…

— Понять что? Что ты предпочла родной дочери чужого мужика? — не стерпев, перебиваю

— Это не так! Я не отказывалась от тебя и как могла участвовала в твоей жизни, пока ты была ещё ребёнком

— А после того, как я выросла, я перестала быть твоей дочерью? Да ты на протяжение всей жизни была скупа на тепло и заботу, а это, возможно, даже хуже, чем отказаться, потому что после своего ухода, ты всегда оставляла мне маленькую надежду, что когда-нибудь ты меня полюбишь, а я всегда считала себя виноватой, думала, что это я делаю что-то не так. Всегда старалась быть самым послушным ребёнком, чтобы только ты посмотрела на меня иначе, а ты…

— Валь, меня все детство воспитывал один отец и тот, который вечно пропадал в командировках и менял мне нянь, как перчатки. Мне чувства родительской заботы незнакомы, но зато, я узнала, что такое любовь и влюбилась, сильно влюбилась, до беспамятства, разве можно меня в этом винить?

— Я тебя ни в чем не виню. Будь счастлива! — говорю как может искренне и хочу уйти

Уже успела добраться до лестницы, как цепкие пальцы вновь ухватили меня за локоть и аккуратно развернули к себе

— Ты давно встречаешься с сыном Рафальского? — интересуется так, будто этот вопрос и есть цель нашего разговора

— А ты только поэтому со мной заговорила? — пускаю нервный смешок от обиды и с досадой добавляю, — не знаю обрадуешься ты или наоборот, но с Максимом нас ничего не связывает

— Как? — изумленно распахивает длинные ресницы

— А вот так! Я работаю, а точнее, работала у него домработницей, чтобы оплатить операцию бабушке, а все, что сегодня было, всего лишь показательное выступление для его отца, — распустила язык, явно сболтнув лишнего, ведь я не имела права обнажать чужую правду

— Что? — непонимающе морщит лоб, но повторить я ничего не успеваю, потому что в холле останавливается Дмитрий Владимирович и, споткнувшись о нас взглядом, произносит:

— Лена, а я тебя везде ищу, — облегченно выдыхает и обращается ко мне, — Валентина, прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но нам уже пора ехать. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся и нам удасться познакомиться с вами поближе, а возможно, даже порыбачить вместе, — шутливо подмигивает с широкой улыбкой

— Конечно, Дмитрий Владимирович, до свидания!

Они исчезают за дверью и я слышу, как на лестнице раздаются скупые аплодисменты.

Поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и упираюсь взглядом в Свету Новожилову, которая медленно спускается по ступенькам, с гаденькой улыбочкой и издевательски хлопает в ладоши:

— Браво, Лопушок, хороший спектакль устроили, я даже поверила. И чего ты забыла на филфаке, страна такую актрису потеряла, — глумится довольная девушка

Вот так выглядит «Закон подлости». Неосторожное признание обязательно услышит именно тот, от кого особенно хочется скрыть правду.

Очевидно, что Новожилова оказалась нечаянным свидетелем нашего с мамой разговора и выгляжу я сейчас крайне глупо. И несмотря на то, что в этой игре я сегодня вела, моя ошибка привела меня к поражению.

Завтра узнает весь университет, что Валя Лопушок освоила профессию домработницы и натирала полы в квартире у самого Рафальского.

Разве таким, Лопушок, ты хотела запомнить этот день? День, где было солнечное утро, а теперь на меня холодной ногой наступил дождливы вечер, и это совсем не о погоде.

— Ты чего-то хотела? Или так, потешиться? — стараюсь держаться уверенно

— Да я давно уже тешусь, как только твой горящий взгляд, полный надежды, увидела. А я ведь предупреждала… — весело скалится Света, подходит ближе и продолжает излагать с притворным сожалением, — Рафальский очень расчетливый тип, скольких девушек ему удалось окрутить. Вот и ты, как глупая рыбешка, попалась на крючок. Ты наивно полагаешь, что спектакль был для отца? — натянуто смеётся. — Поспешу заполнить твои пробелы. Он использовал тебя для того, чтобы позлить Юлю, только поэтому ты сегодня здесь.

— Он не вернётся к ней после того, как она с ним поступила, — зачем-то произношу, больше для того, чтобы убедить себя, потому что мозг упорно отказывается верить в услышанное

— А ты сама как думаешь, стал бы он тогда хранить у себя в квартире ее вещи, если бы не хотел оставлять ей надежду?

— Какие вещи?

— Личные. Кое-какие вещи Юля оставила у него в квартире после расставания и коробки с ними по-прежнему живут там, вот уже почти год.

— Но… — хочу сказать, что не видела там никаких коробок с вещами, но тут же в голову ударяет новая мысль.

Не по этой ли причине, мне был закрыт доступ в его комнату? Я ведь там так ни разу и не была.

Это похоже на правду и сейчас, должно быть, выгляжу я жалко. Попыталась улыбнуться, но получилось слабо, больше походило на отчаяние и когда на лестнице послышалось пьяное, женское щебетание, мысли подсунули ещё одну невесёлую картинку, а вскоре она и вовсе оживилась.

— Что и требовалось доказать, — заявила Новожилова тоном победителя и легким кивком головы указала в сторону источника звука.

Я не хотела смотреть, но голова самостоятельно повернулась к лестнице, где на самой верхней ступеньке показались два силуэта. Единственное, что я успела заметить, это как блондинка повисла на крепкой шее Рафальского, а дальше…

Дальше я уже ничего не видела, сорвалась с места и бросилась на утёк. Распахнула дверь, выбежала на улицу и холодный поток ветра тут же ударил в лицо, играя моими волосами.

Шах и мат, Лопушок. Тебя переиграли и уничтожили.

Глаза забились туманом и напряжение ударило по всем органам. Больно так ударило.

Хочется разрыдаться, взвыть и выпустить, наконец, этот скопившийся ком боли из себя через потоки слез, но не получается и от этого ещё хуже, и на грудь давит ещё сильнее.

Я знала, что будет больно, знала, на что шла и все равно не удалось себя уберечь, позволила проникнуть чувствам глубже и впиться в сердце острой иглой.

Стоя во дворе огромного дома, я почувствовала, как какая-то тяжесть опустилась мне в ноги, они не слушались и приросли к земле. Дверь позади меня распахнулась и следом за мной выбежал Рафальский.

Увидев меня, облегченно выдохнул, а мне от его присутствия легче не стало и если бы не ноги, точно бы дала деру.

Злость на него не отпускала и выплеснуть ее я не могла.

А что я могла ему предъявить? Ведь сама же согласилась играть сегодня в пару. Разве этот парень мне что-то обещал?

Поэтому сейчас и приходится изображать спокойствие, стараясь не выдать того, что происходит в душе. Сделать это сложно, потому что та самая душа сейчас разрывается на части.

И ладно бы другая, и появись она не сегодня, хотя бы завтра и было бы значительно легче. Но Юля…