Облегчение, непрошенное и странное, наполнило его. Ему оставалось изучать свою панику и удивляться, почему он так сильно беспокоился о ее смерти.

Потому что это было не в моих руках. Потому что это было не по моей задумке. Если она умрет — когда она умрет — это произойдет потому, что я позволил этому случиться, и ни мгновением раньше.

— Ты заботишься о ней, не так ли? — Асташа рассмеялся жестоким и недобрым смехом. — Ах, какой ты бедный, грустный, жалкий.

— Не копай себе могилу глубже, девка. — Он прижал Эбигейл ближе к своей груди, подхватил ее на руки и встал. Руки — часть бестелесных, часть принадлежащих трупам вокруг него — поднялись по его команде и схватили Асташу. Сука предстанет перед судом. Эта сука будет набита и оседлана, как трофейное убийство человека, к тому времени, когда он позволит ее страданиям закончиться. — Потому что это хорошо и действительно завершено.

— Она никогда не полюбит тебя. — Асташа даже ухмыльнулась, торжествуя над своим поражением. — Запомни мои слова, мой принц. Она никогда не полюбит тебя, потому что никто не сможет.

Взмаха одной из его когтей, сжатых в кулак, было достаточно, чтобы заткнуть женщину и швырнуть ее в грязь без сознания. Суд будет обязательно, Очень публичный, очень жестокий суд.

Но сначала у него были другие дела.

Сложив крылья вокруг себя, он повел свою ведьму туда, где она была бы в безопасности. Я не стремлюсь быть любимым. Я стремлюсь носить корону.

«Слабая.»

Эбигейл оказалась в центре круглого ряда камней. Они выглядели как череда ворот — дверей. Два огромных плинтуса закрывала третья. Их сделали древние народы. Или древние феи, возможно.

Прижав руку к тому месту, где ее пронзил Валрой, она отдернула руку и обнаружила, что на ней нет крови. Раны не было. Она нахмурилась. Голос исходил из ниоткуда и отовсюду.

— Я слаба. Я знаю это. Тебе не нужно напоминать мне. Дважды я чуть не умерла, и дважды…

Что-то повалило ее на землю. Она упала лицом на траву, кряхтя от удара. Перевернувшись на спину, она уставилась на женщину, одетую только в большой плащ из перьев, который блестел, как масло в лунном свете. Ее лицо было в полосах боевой раскраски и крови.

Морриган.

Переместившись, она опустилась на колени и склонила голову перед богиней.

— Слабая. Ты избегаешь своей судьбы. Трусливая.» — Губы женщины не двигались, когда она говорила. Голос продолжал исходить из окружающего мира.

Эбигейл поморщилась.

— Моя судьба? Стать его женой? И положить конец тысячам, если не миллионам жизней? Я не столь значительна. Если моя смерть спасет их души, пусть будет так. Я…

Что-то ударило ее по подбородку, и она снова упала в грязь. Поморщившись, она осталась там, так как не хотела, чтобы ее вернули туда силой в третий раз.

— Ты скажешь мне мою судьбу, Богиня?

— Нет.

Эбигейл закрыла глаза.

— Тогда веди меня. Что мне делать?

— Ты добыча.

Что-то схватило ее. Что-то тонкое, похожее на шнур, и повсюду. Она посмотрела вниз, когда земля потянулась к ней, трава схватила ее, как она и велела сделать с этими беднягами. Она закричала, но они связали ей рот, когда нити утащили ее в грязь.

Она могла только с ужасом смотреть, как ее начали тащить под землю. Она была беспомощна. Она была бессильна. Она была добычей. Она могла только смотреть, как Морриган стояла над ней с черными, как у ворона, глазами.

— Ты станешь его добычей.

Тьма сомкнулась вокруг нее.

Она боролась и металась, но ничего не могла поделать. Веревки все еще крепче держали ее, пока хоронили заживо. Это была судьба, которую она заплатила пикси, которые хотели ее съесть.

Это было правильно, она пострадала в свою очередь.

— Сдавайся.

Какой еще у нее был выбор?

Эбигейл проснулась снова окутанный комфортом и теплом. Она была шокирована, что вообще проснулась. Что-то под ней было твердым, но мягким, как бархат на камнях. Пахло ночным небом. Она пошевелилась, и все, что было вокруг нее, сжалось.

Вздрогнув, она поняла, где находится. И что происходило.

Сев, она шлепнула по тому, что было под ней. Ее удар пришелся прямо в центр груди Валроя, именно там, где она отдыхала.

Когти схватили ее за запястье прежде, чем она успела нанести второй удар. Выражение его лица, когда он посмотрел на нее, было не таким, как она ожидала. Она бы предсказала самодовольную усмешку, что-то дьявольское и коварное. Что-то, что обрадовало тот факт, что она снова оказалась в его постели.

Но выражение его лица было ровным. Не холодно, но… слишком грязно, чтобы различить. Он наблюдал за ней, сапфировые глаза метались между ее глазами.

Именно тогда она поняла, что была не в прежней одежде. Посмотрев на себя, она моргнула. На ней был шелковый топ без рукавов, только бретели там, где они должны были быть, как лиф. А на нижней половине — она пискнула и схватила одеяло, чтобы укрыться. Хотя она не была голой, маленький треугольник ткани, который был привязан к ее нижней части тела, определенно не подходил.

— Я видел тебя обнаженной. — Он вздохнул. — Твоя одежда испорчена. Я думал, что ты будешь лучше спать, если будешь меньше одеваться, но я знал, как ты отреагируешь, если я оставлю тебя ни с чем. — Он сделал паузу и добавил. — А если бы я вообще ничего не носил. — Он посмотрел на себя и на брюки, которые были на нем. — Я обычно так не сплю.

Он звучал так угрюмо, что это застало ее врасплох. Она привыкла к его ухмылке и жестокости. Не к этому. Вырвав свое запястье из его хватки, она села и посмотрела на него, пока он клал свое крыло обратно на бок.

— Спасибо.

Он закрыл глаза и ничего не сказал.

— Как…?

— Асташа. Ваши долги теперь в расчёте. Ее жизнь за твою жизнь.

Прижав руку к тому месту, где должна была быть рана, она обнаружила, что даже не помнит, чтобы рана вообще болела. Это был просто… укус, а потом ничего, такими тонкими и смертоносными были его когти.

— Она мертва?

— Она находится в заключении. Она предстанет перед судом, и ее смерть будет зрелищной. — Он впервые ухмыльнулся, но ненадолго.

Тишина.

Она мало знала о Кровавом Принце, но знала, что молчание не было нормой. Это дало ей время чтобы изучить его — его длинные голубые волосы, спутавшиеся вокруг него. Его крылья — огромные, чудовищные и прекрасные. Отметины на его груди, в том числе круглый и загадочный лабиринт над его сердцем.

Его мышцы.

Она сдержала смех над собственным глупым умом.

Импульс ударил ее, и она не могла с собой поделать. Протянув руку, она коснулась отметки на его груди. Это побудило его открыть глаза, хотя бы наполовину, наблюдая за ней, пока она чертила линии.

— Это твой лабиринт.

— Это то, что дает мне власть над этим. И нет, прежде чем ты спросишь, — он снова закрыл глаза, — это не карта. — Он усмехнулся. — Однако это центр.

— Какой? — Она наморщила лоб.

— Ты попросила этого маленького селки привести тебя в центр Лабиринта.

— И он это сделал. В этот ужасный котел.

— Нет, маленькая ведьма. Он привел тебя ко мне. Я — центр Лабиринта. — Он положил свою руку на ее руку, прижав ее ладонь к своей груди над татуировкой на груди. — Это центр.

Он смещается и перемещается по желанию. По его воле. Я хожу только туда, куда он разрешает. Я вижу только то, что он хочет.

Это совершенно безнадежно.

Казалось, трава снова потянула ее вниз, глубоко в грязь, похоронив заживо. Слова Морриган эхом отдавались в ее голове:

Ты станешь его добычей.

Это ее судьба? Это то, что она должна была сделать? Сдаться ему, стать его невестой и умереть в грязи со всеми остальными? Если даже боги работали против нее, какая у нее была надежда?

Никакая.

Но в ней все еще была борьба. Она не склонит голову перед ним так скоро.

— Ты ставишь передо мной невыполнимую задачу. — Она вытащила свою руку из-под его. Не потому, что его прикосновение беспокоило ее, а потому, что это не так. — Ты попросил меня решить лабиринт, у которого нет решения.