Он слышал, как морской зверь раздраженно рычит, но его второй помощник, самый близкий друг, наконец, сдался. Валрой почувствовал, как он уходит. Он улыбнулся и, сделав вдох, выпустил его в виде протяжного сонного стона и уютно устроился на подушках.

Ему было интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окажется рядом с ним.

Открыв глаза, он снова сел и нахмурился. Это была глупая мысль. Это была его кровать.

Перевернувшись на другой бок, он проклял Анфара за то, что тот его разбудил. Выбросив из головы все остальные мысли, он позволил сну снова прийти к нему.

Эбигейл проклинала Валроя тем громче, чем дольше она шла по лесу босыми ногами. Будь он проклят за то, что обманул ее. Будь он проклят за то, что сжег ее дом. Будь он проклят за убийство Маркуса. Будь он проклят за то, что украл ее. Будь он проклят за то, что забрал ее одежду и отказался дать ей обувь. Будь он проклят за то, что поместил ее в этот Лабиринт.

Будь он проклят за все.

Абсолютно за все.

Если бы она могла, она бы добавила туда несколько вещей, к которым, как она знала, он не имел никакого отношения. Будь он проклят за то, что здесь так много веток и острых предметов, которыми можно уколоть ее.

Но все же она последовала за оленем через лес. Она следовала за нетерпеливым животным, наверное, целый час, прежде чем лес сдался. Он уступил место поляне, покрытой мягкой, шелковистой, зеленой травой. В двадцати шагах перед ней протекал чистый ручей, и она чуть не расплакалась от облегчения. Звук бегущей воды присоединился к песням птиц и насекомых в воздухе вокруг нее.

— О, слава богам! — она ступила на траву и по очереди подняла ноги, чтобы смахнуть с них грязь. Она подобрала камешек с кожи и поморщилась от того, насколько красной и сырой она была. Она задумалась о том, как долго она сможет обходиться без обуви, а также о том, насколько это совпадает с тем, как долго она собирается выжить.

Что случится первым — мои ноги сдадут или их съедят? Делайте ставки…

Олень был ниже по течению от нее, стоял на мелководье, опустив голову, чтобы попить.

Подойдя к берегу, она встала на колени и опустила руки в прозрачную жидкость. Она пахла нормально. Олень пил ее. Олень — волшебник. А я нет. Это все еще может убить меня.

Все может убить ее.

В том числе и обезвоживание. Она бросила постоянные споры о том, «будет ли это концом моей жизни», и выпила. Вода была прохладной, хрустящей и совершенно нормальной на вкус. Напившись, она подошла к камню и села на него, опустив ноги в воду. Она зашипела, когда порезы обожгло, но ей стало намного легче.

Олень поднял голову при звуке боли, темные глаза смотрели на нее.

— Простите. — она улыбнулась. — Я не привыкла ходить босиком. Спасибо, что привели меня сюда.

Олень снова опустил голову. Это был не собеседник.

Потянувшись вниз, она стала подбирать из воды несколько гладких камней. Они идеально подойдут для ее заклинания. Ей понадобилось семь, и они быстро оказались у нее в ладони. Каждый из них был овальным, истертым за долгие годы под воздействием воды.

Теперь, когда она больше не двигалась, усталость навалилась на нее, как тяжелые камни. Ей все труднее было держать глаза открытыми. Шум ручья был таким мирным, даже если это была ложь.

Сон. Это было то, в чем она нуждалась сейчас больше всего на свете, и здесь было самое подходящее место. Это было не так заметно, как спать посреди тропинки, которой, похоже, никто, кроме нее, не пользовался.

Опустившись на траву, она взяла камни и сжала их в ладонях. Защита. Одно слово. Одна цель. Одна воля.

Положив каждый камень на землю и пройдя по большому кругу, она мысленно повторила слово и вложила его в камень. Защитить.

Вскоре каждый из семи камней был вокруг нее. Неизвестно, сработало ли это. Неизвестно, могли ли здешние существа просто проскочить мимо ее заклинания, не поморщившись. Но у нее было четкое подозрение, что она собирается это выяснить. Сев в центре круга, она начала расстегивать лиф, который дал ей Валрой.

Из-за этой чертовой штуки было трудно дышать.

Сложив его и отложив, она уставилась на свою жалкую поделку в качестве подушки. Подойдет. Положив меч рядом с собой, она убедилась, что он будет под рукой, если вдруг понадобится.

Олень снова наблюдал за ней, и ей стало интересно, делал ли он это на протяжении всего заклинания. Она улыбнулась ему.

— Это не для вас. Но этот мир пугает меня, и я искренне верю, что он хочет меня съесть.

Взамен она получила лишь взмах белого хвоста.

Лежа на боку на траве, она положила голову на откинутый лиф.

— Спасибо, господин Олень, что привели меня сюда. Надеюсь, когда-нибудь я смогу отплатить вам за эту услугу. — ее опасения, что она не сможет спать на земле без раскладушки или одеяла, быстро развеялись. Она была измучена, и ее тело не обращало внимания на окружающую обстановку.

Сон навалился на нее тяжело и быстро, и последние мысли были о том, проснется ли она когда-нибудь снова.

Эбигейл действительно проснулась.

От запаха крови и гари.

И от крика.

От толчка она мгновенно проснулась. Не задумываясь, она схватила меч, лежавший рядом с ней. Когда она села, сердце мгновенно заколотилось в ушах, а страх одним щелчком пальцев лишил ее всех остатков сна.

Солнце село, потому ли, что она долго спала, или потому, что оно просто быстро двигалось, она не знала. Но луна давала больше света, чем ее дневная предшественница, и этого было более чем достаточно, чтобы увидеть, что перед ней.

Она закричала.

Ее окружали маленькие крылатые фигурки, которые она могла принять только за рой. Жужжание больших, похожих на жуков крыльев присоединилось к их нечеловеческим крикам и воплям. Их тела были маленькими и деформированными, их смутно можно было сравнить с человеческими. Их были сотни, может быть, больше.

И они бросались на нее. Она в страхе отпрянула, когда один из крошечных, визжащих монстров полетел на нее, но ударился о невидимое нечто, стоявшее на его пути. Его звериный вопль превратился в высокочастотный, полный боли крик, когда он вспыхнул в месте соприкосновения с барьером.

Ее барьера.

Одна из тварей пролетела над ней. Она рефлекторно пригнулась, когда оно врезалось в край ее заклинания. Словно нарисованный ею круг поднялся вверх и сомкнулся вокруг нее куполом. Она не смела стоять. Монстра, врезавшегося в заклинание над ней, постигла та же участь, что и другого. Оно сгорело, как и его товарищ.

Но, к ее растущему ужасу, оно не ослабевало. Он продолжал давить на барьер, его плоть растворялась в пепле на глазах. Только когда пальцы, кисти, запястья и руки полностью исчезли, он отступил.

Вернее, пытался.

Другой его сородич схватил его и начал использовать как оружие, разбивая раненого монстра о заклинание. Первый закричал, отчаянно дергаясь, но это было бесполезно. Вскоре его не стало.

Эбигейл все это время кричала.

Казалось, они радовались ее страху — нет, казалось, они вдохновлялись им. Как будто они жаждали шума, который она производила. Рой их снова двинулся на нее, дюжина тварей врезалась в заклинание, сгорая в ничто.

Она прикрыла рот рукой, в другой крепко сжимала меч, пытаясь подавить издаваемый ею звук.

Наконец, она заплакала.

Ее шок постепенно начал проходить, хотя страх не проходил. Сдерживая крики, она отчаянно пыталась оценить ситуацию.

Существа затихли, хотя все еще наполняли траву вокруг нее. Она видела, как они слетаются с деревьев, словно больные птицы. Теперь, когда они перестали двигаться, она наконец смогла разглядеть, что на нее напало.

Они выглядели как тощие, крошечные, недоедающие люди. На руках и ногах у них были лишь когти. Крылья, как у тараканов, жужжали у них на спинах. А их головы… их лица были гладкими, круглыми, как шар, и не имели никаких черт. Никаких черт, кроме большого, широкого, звериного рта, заполненного рядами и рядами иглоподобных зубов.